Иосиф Бентковский - Женщина-калмычка Большедербетского улуса в физиологическом, религиозном и социальном отношениях

Естественный закон природы и вытекающие из него обязанности женщин. — Влияние религии на ее социальное положение. — Детский возраст калмычки. Покровительство закона. — Время вступления в брак. — Платеж за невесту и приданое по древним законам. Сватовство. — Взгляд религии на брак. — Сговор. — Поезд за невестою. — Девичник. — Отъезд невесты в дом жениха. — Брак. — Первый день после брака. — Повторенный брак. — Развод.

Взгляд на женщину с физиологической точки зрения прежде всего останавливается на естественном законе природы и вытекающих отсюда нравственных обязанностях женщины как дочери, жены и матери. Нет сомнения, что обязанности эти, по одним уже физиологическим началам, поставили женщину в неравное положение с мужчиной. Несомненно также и то, что только впоследствии, когда человечество стало обособляться в племенные и отдельные одна от другой группы, положение женщины в социальном отношении стало выделяться яснее под влиянием различий религиозных верований и общественного быта. И действительно, положение женщины постепенно улучшалось и изменялось в жизни народов, пока в силу установившихся религиозных принципов и обычаев не приняло более или менее окончательной типической формы обособления. Так, мы видим женщину древнего и современного мира в положении далеко не равном как в религиозном, так и социальном отношении, хотя обязанности женщины как дочери, жены и матери остаются во все времена одни и те же.

В Азии, колыбели человечества и философии, возникли, как известно, четыре главные религии: иудейская, христианская, магометанская и буддийская. Каждая из них указала женщине особые права и место как в религиозном отношении, так и в социальном быту. Христианка, например, молящаяся в храме Божием рядом с своим отцом, братом, мужем и посторонним мужчиною, пользуется такими социальными правами, коих не имеет ни магометанка, не смеющая перешагнуть порог мечети, ни еврейка, которой для молитвы отведено особое место в синагоге. Буддистке хотя закон не воспрещает быть в хуруле, но она редко пользуется своим правом. В одном только согласны все религии: это лишение женщины права священнодействовать. Очевидно отсюда, что каждая религия установила особый взгляд на женщину. Вот почему и влияние женщины на социальный быт не могло быть одинаково. Это ясно выразилось и в духе гражданских законов. Было бы интересно с такой точки зрения проследить положение женщин всех религий для получения сравнительных выводов, но мы ограничим задачу нашу более тесными размерами: очерком женщины-калмычки Большедербетского улуса Ставропольской губернии.

Начнем с физиологического очерка.

Первое, что бросается в глаза при взгляде на калмычку, — это резкий типический склад ее лица. Тип этот, начиная с почти плоского овала лица, с широко выдавшимися скулами и приплюснутым носом, переходит до ногайского типа с кавказским оттенком (явный признак метисации). Узкие, немного вкось расположенные глаза, совершенно открытые и всегда черные как смоль; щеки, покрытые более или менее ярким и неподдельным румянцем кровяного цвета, который не оставляет лица калмычки иногда до глубокой старости; рот, хотя несколько широкого разреза, но нельзя сказать, чтобы не гармонировал с овалом лица (нередко, впрочем, можно встретить женщину с маленьким ротиком); губы несколько толстые, но всегда кораллового цвета, скрывающие ровные и белые, как слоновая кость, зубы, долго сохраняющие прочность и белизну; уши немного большие и отвислые; общее выражение лица слишком спокойное и серьезное для улыбки, но полные жизни глаза, с избытком пополняющие этот недостаток; цвет кожи — имеющий свойство не загорать, хотя на других загар после многих оттенков переходит в медно-красный цвет (встречаются лица, правда, довольно редко, матовой белизны). Ноги, как мы уже говорили при описании одежды калмыков, только кажущиеся малыми, — а руки — доказывающие, что созданы только для тяжелого труда. (У женщин высшего класса как руки, так и ноги попадаются очень малы). Таков внешний тип женщины-калмычки Большедербетского улуса.

Калмычки большею частью бывают высокого роста. Низкорослых, горбатых, хромых как между ними, так и между мужчинами, вовсе нет. Стройный стан, при широкой груди, дает себя заметить, несмотря на покрой одежды, не обнаруживающий талии. Естественные выпуклости груди не очень развиты. Калмычка одарена сильным и резким голосом, только немногие из высших представителей племени отличаются чистым, ровным и нежным голосом. Калмычки не имеют расположения к тучности, но нельзя сказать, чтобы были и сухого сложения. Словом, физиологические качества доказывают силу, здоровье и энергию калмычки, как оно и подобает степной кочующей женщине.

При описании жилища пищи и одежды калмыков мы уже говорили, что приготовление этих потребностей жизни, за немногими исключениями, составляет труд женщины. И действительно — калмычка раньше 8-летнего возраста начинает уже привыкать к труду. С того времени она помогает матери в чем только может по своим силам. То присматривает за младшими детьми; то, летом, собирает кизяк на топливо, то загоняет телят или коров к удою. Далее приучается шить, ткать тесьму, вязать шнурки, вышивать шелком и серебром, выделывать овчины и кроить платье и совершенствуется во всем том среди других домашних занятий.

Девочка до 10 лет в нравственном отношении охраняется своим детским возрастом и попечением матери, но с того времени поступает уже под защиту закона «Цааджин бичик». Это степное уложение о наказаниях составлено и утверждено ойратскими князьями на съезде 5 сентября 1640 года под председательством первенствующего в ойратском союзе Батур-хонг-тайджи и дополнено впоследствии Галдама-хонг-тайджием. Поэтому закон этот издан девятью годами раньше уложения царя Алексея Михайловича. Этот единственный монгольский кодекс, которым и наш закон дозволяет калмыкам руководствоваться в делах неуголовных, в статье 101 говорит: «а кто женский пол ухватит за груди или поцелует, и за то оному человеку по-тайному… учинить один щелчок. Кто сие учинит над девкою старше 10 лет, того штрафовать, а если девка моложе 10 лет, того не штрафовать».

Нам, европейцам, этот закон покажется, быть может, смешным; но монгольские законодатели, как видно, вполне сознавали глубокое значение нравственности, если ее оберегали и от неуместных шуток… Говорят, что нравственные начала не проникли еще в простые души калмыков, не чуждые ни порокам, ни добродетелям их кочевого быта, но по крайней мере в нарушении девичьей чистоты они положительно не заслушивают упрека.

Хорошая сторона упомянутого закона усматривается и в том, что раз приняв женщину, и в столь раннем возрасте, под свою защиту, он не оставляет ее и далее.

Так в статье 47 пункт 2 говорится: «Каждую девку замуж надлежит отдавать от 14 лет и выше». Признавая в этот период девушку созревшею для брачного союза, закон тем самым охраняет ее от опасности пылкого возраста и скользких для ее нравственности случаев…

По калмыкскому закону, можно сватать и раньше, но «если сговоренная девка будет моложе 14 лет, то таковую до урочных лет, хотя бы и жених требовал, не отдавать. А которая девка в урочные лета придет, а отец ее, в противность сего закона, за сговоренного жениха не будет отдавать, то таковую без платежа отцу ее скота[1] взять и за сговоренного жениха отдать замуж».

Охранение законом социального положения женщины не останавливается на этом, но идет далее. В статье 49 того же уложения сказано: «Если сговоренную у кого девку до 20 лет жених не будет брать, то отец ее должен отцу жениха сделать три напоминания, после которых, если жених не возьмет, то отец невесты может, объявив о том прежде владельцу, дочь свою отдать замуж за другого. Но если это сделается без троекратных напоминаний и без ведома владельца, то должен возвратить жениху взятый за невесту скот и, сверх того, будет оштрафован по усмотрению суда».

Калмыкский закон, дозволяя сватать девушку моложе 14 лет и полагая 20-летний возраст последним сроком выдачи в замужество, тем самым не допускает в своем социальном быту ни старых дев, ни старых холостяков. И действительно, между калмыками их нет. Возвышая же в народе посредством браков нравственность, закон тем самым пресекает путь проституции, и действительно, между калмыками ее не существует.

Безбрачная жизнь (за исключением духовенства) для калмыка немыслима. Так смотрит на нее и закон, который, облегчая бедным выход из безбрачного состояния, возложил попечение о них на общину. Так, в статье 47 говорится: «Ежегодно из 40 кибиток женить холостых 4 человека, из которых каждому в заплате за невесту должно десятью семьями вспоможение чинить[2], и кто даст на вспоможение жениху лошадь или корову, тот имеет из приданого невесты, кроме собственной ее пары и излишнего платья, одно портище получить, а за овцу — какую-нибудь небольшую вещь. А ежели кто, за неучинением ему вспоможения, не женится, и за то с 10 кибиток взять штрафу 2 верблюда, 5 лошадей и 10 овец».