Квинт Серторий. Политическая биография - Антон Викторович Короленков

Рецензенты: д. и. н. проф. А. Б. Егоров (СПбГУ), д. и. н. проф. С. Ю. Сапрыкин (ИВИ РАН)

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2003 © А. В. Короленков, 2003

Эпоха гражданских войн I в. до н. э. в Риме является одной из самых захватывающих в мировой истории — и из-за драматизма происходивших тогда событий, и из-за их влияния на последующую историю, и из-за напрашивающихся параллелей с современностью. Этому периоду посвящена необозримая литература. Исследуются самые различные аспекты — политические, военные, экономические, источниковедческие и т. д. Особое внимание привлекают деятели той эпохи, которая была столь богата выдающимися именами, — достаточно назвать Мария и Суллу, Цезаря и Помпея, Цицерона и Лукулла, Катона и Брута, Антония и Октавиана.

Книга посвящена одному из них — Квинту Серторию, чья судьба была во многом необычна даже для того бурного времени. Выходец из италийского муниципия, доблестный офицер, стяжавший себе славу во многих битвах, в годы гражданской войны 88–82 гг. до н. э. он примкнул к марианцам и какое-то время был одним из их лидеров. Отправленный наместником в Ближнюю Испанию, Серторий был изгнан оттуда сулланцами, которые устроили за ним настоящую охоту, но затем вновь высадился на Пиренейском п-ве, заключил союз с племенами лузитан и начал наступление на римские провинции, чье население постарался привлечь к борьбе против сулланского режима. На захваченной им территории он создал собственное государство. Здесь возник первый в истории Рима эмигрантский сенат, образованный из его соратников. Были проведены реформы провинциального управления. Под ударами сенатских армий держава Сертория, однако, стала разваливаться. В этих условиях повстанцы решились на союз со злейшим врагом Рима — Митридатом Понтийским. Но это уже не могло спасти их. В конце концов мятежный полководец пал от рук заговорщиков из числа своих приближенных, что ускорило победу войск сената.

В судьбе Сертория было много обычного для той эпохи: homo novus, стремившийся сделать картеру, он добивался славы на военном поприще (вполне традиционный для римлян путь), а в ходе начавшейся смуты примкнул к тем, чья победа помогла бы ему возвыситься. Но жестокие условия гражданской войны подтолкнули его к методам борьбы, не имевшим аналогов в прежней истории Рима. К тому же ему пришлось сражаться, и не без успеха, с крупнейшими римскими полководцами — Метеллом Пием и Помпеем Магном. Очевидно, что все это — наряду с драматизмом судьбы — привлекает пристальное внимание ученых к Серторию, чье имя стало одним из символов далеко зашедших в Римской республике перемен. Но, несмотря на обилие работ, посвященных мятежному полководцу, тему еще рано считать закрытой — tempora mutantur, et nos mutamur in illis («времена меняются, и мы меняемся вместе с ними»), и то, что казалось очевидным вчера, совсем по-иному воспринимается сегодня.

Автор выражает глубокую признательность К. Л. Гуленкову, И. Г. Гурину, Г. С. Кнабе, Е. В. Ляпустиной, Е. А. Семеновой, Ю. Б. Циркину, А. В. Щеголеву за помощь в работе над книгой, а также О. Л. Абышко и И. А. Савкину, любезно согласившимся издать ее.

Источники

Публицистические сочинения о Сертории и Серторианской войне начали писать, по-видимому, еще до окончания борьбы в Испании[1]. Первые известные нам исторические труды на сию тему принадлежат перу легатов Помпея Марка Теренция Варрона и Гая Сульпиция Гальбы, философа, историка и географа Посейдония, возможно, Луция Корнелия Сисенны. Эти авторы, преимущественно из окружения Помпея, были настроены явно антисерториански (Sall. Hist., 1, 88). Однако их сочинения не дошли до нас, сохранились лишь ссылки на них у других писателей.

Наиболее ранний из дошедших до нас источников о мятежном полководце — сочинения Цицерона[2]. В них неоднократно упоминается Серторий и связанные с ним события. Серторий, по словам Цицерона, был для Рима опаснее, чем Митридат (De imp. Pomp., 10). Оратор называет войну в Испании bellum durissimum («жесточайшая война») (Pro Balbo, 5), maximum formidolosissimumque («величайшая и ужаснейшая») (De imp. Pomp., 62), намекает на союз Сертория с Митридатом (Pro Mur., 32; De imp. Pomp., 9–10; 62). Однако, сообщая столь компрометирующие Сертория факты, Цицерон нигде не критикует его самого, не ставя его в один ряд с людьми вроде Гракхов, Сатурнина или Катилины. Это молчание весьма красноречиво. Возможно, что Цицерон не испытывал ненависти к Серторию, такому же, как и он, homo novus, боровшемуся против олигархии, засильем которой так возмущался оратор. Но и о симпатиях Цицерона к мятежному полководцу говорить не приходится.

Первым сочинением, где представлен положительный взгляд на Сертория, стала «История» Гая Саллюстия Криспа[3]. Ее источниками послужили Варрон, Сисенна, постановления сената, письма должностных лиц, благодаря чему до нас дошел — пусть и в переработанном виде — единственный документ Серторианской войны — письмо Помпея к сенату. Привлекались, видимо, и устные свидетельства — того же Варрона и Л. Корнелия Бальбы, а также кого-то из участников восстания, к которым, несомненно, восходила информация о положении в лагере инсургентов[4].

От нее уцелели лишь фрагменты, но они сообщают немало ценной информации и позволяют судить о позиции автора. Взгляды Саллюстия прослеживаются и в плутарховой биографии Сертория и сочинении Эксуперантия (см. ниже).

Причин для симпатий писателя к мятежному полководцу немало: оба были homines novi, оба происходили из сабинской земли, оба в силу обстоятельств стали врагами нобилитета[5]. К тому же Серторий сражался с Помпеем — объектом насмешек писателя.

Саллюстий ставит своей задачей восстановить репутацию Сертория, о чьих заслугах умолчали предшествующие авторы[6] из-за незнатности полководца и ненависти к нему (Sall. Hist., I, 88). Серторий хорошо показал себя в кельтиберской и Союзнической войнах (loc. cit.), в годы гражданской войны выступает против марианского террора, добиваясь «славы человека доброго и умеренного» (I, 90; Plut. Sert., 5, 4–5), любим провинциалами за безукоризненное управление (1,94; Exup., 8), проявляет себя как талантливый полководец в борьбе с войсками сената (I, 104; II, 29–31). Он явно противопоставляется своим врагам — Сулле, который во зло употребил добытую власть (Cat., 11, 4; 5 1, 33–34), Метеллу, который с кичливой роскошью празднует бутафорский триумф (Hist., II, 70), баловню судьбы Помпею, которого льстецы сравнивают с Александром (III, 88), но в то же время терпящему от Сертория одно поражение за другим. Перед нами