Антон Антонов-Овсеенко - Берия

"Товарищу Берия Лаврентию Павловичу. Центральный Комитет Всесоюзной Коммунистической Партии (большевиков) и Совет Министров СССР горячо приветствуют Вас, верного ученика Ленина, соратника товарища Сталина, выдающегося деятеля Коммунистической партии и Советского государства, в день Вашего пятидесятилетия.

Вся Ваша сознательная жизнь посвящена революционной борьбе за дело рабочего класса, за победу коммунизма.

Верный сын советского народа, Вы всей своей жизнью и деятельностью показываете вдохновляющий пример служения его интересам, с честью выполняя задачи, которые ставила перед Вами Коммунистическая партия. В годы Великой Отечественной войны Вы выполняли ответственные поручения партии, как по руководству социалистическим хозяйством, так и на фронте, и с присущей Вам кипучей большевистской энергией и мужеством ковали победу над врагом.

Желаем Вам, наш боевой друг и товарищ, наш дорогой Лаврентий Павлович, многих лет здоровья и дальнейшей плодотворной работы на благо нашей великой социалистической Родины, на благо советского народа".

Центральный Комитет Совет Министров

ВКП (б) СССР

Юбилей Берия был шумно отмечен всей страной. Поздравления стекались в Москву из Закавказья, с Северного Кавказа, с Украины и Дальнего Востока...

На родине Берия, в селе Мерхеули, побывали корреспонденты «Зари Востока» и «Советской Абхазии». Но, странное дело, ни один земляк соратника Сталина не сообщил журналистам никаких подробностей из жизни Лаврентия Берия. Помянули недобрым словом царизм, поговорили о значительных переменах в жизни села, показали школу, осененную именем юбиляра, и монумент дорогого Лаврентия Павловича.

«Советская Абхазия» опубликовала песню Киазима Агумаа о родном человеке с «глубоким и бесстрашным разумом».

Грузинский филиал Института Маркса – Энгельса – Ленина -Сталина отметил дату рождения Берия научной конференцией по его книге «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье».

Не остались в долгу живописцы. Народный художник СССР У. Джапаридзе создал монументальное полотно «Сталин, Молотов, Берия, Микоян на Черноморском побережье». Другой лауреат Сталинской премии, Дмитрий Налбандян написал картину «Для счастья народа»: члены Политбюро – в их числе Берия – задумались... Уж не над тем ли, как сделать народ еще счастливей?

Живописцы, графики, скульпторы тиражируют портреты Берия и после юбилейного года. А Лаврентий Павлович, дабы не возбуждать неудовольствия

Хозяина, уже в 1950 году публикует сборник «Великий вдохновитель и организатор побед коммунизма». О Сталине, о нем, радетеле.

Кремль. Здесь находились рабочий кабинет Сталина, зал заседаний Политбюро и его квартира. Система безопасности Кремля была тщательно продумана и отлажена еще до войны, в годы большого террора. История не знает ни одного случая покушения на жизнь генсека и его подручных на территории Кремля. Не доверяя Берия, Сталин назначил на ответственный пост коменданта Кремля генерал-майора Петра Косынкина – из состава своей охраны, подчиненной ему лично.

Кабинетом Сталина, а значит, и подступами к нему ведал Александр Поскребышев. На первый взгляд его можно было принять за обыкновенного работника центрального аппарата, пусть опытного и авторитетного. Или за цербера, чей животный нюх позволял ему безошибочно отличать нужных соратников от ненужных, восходящих от обреченных. Поскребышев возглавлял личную канцелярию генсека и особый сектор. Эти полуофициальные конторы, Уставом партии не предусмотренные, функционировали уже не одно десятилетие при ЦК, точнее – над ним. И – что имело особое тогда значение – над тайной службой. Ни Ежову, ни Ягоде, ни Берия они не были подвластны.

В системе личной безопасности Сталина особый сектор занимал ключевую позицию. Он назначал и контролировал комендатуру и обслуживающий персонал Кремля – от высших офицеров до сотрудников музеев и поваров. Окруженные людьми особого сектора, члены Политбюро жили в своих покрытых сусальным золотом клетках подобно закормленным кроликам в сарае доброго хозяина. А генсек обезопасил себя дважды – от возможных покушений отчаявшихся партийцев и от сотрудников государственной службы безопасности.

Так было заведено еще в начале тридцатых, на взлете горийского хулигана к бессмертию.

Сам кремлевский кабинет генсека находился под бдительной охраной постоянно дежуривших у двери агентов. В их проходную комнату посетитель попадал через приемную, где стояли столы Поскребышева и чуть в стороне – его заместителя. Обыску подвергали всех, не исключая самых заслуженно-верноподданных – Молотова, Ворошилова, Микояна. Достижения техники тоже использовались: в годы войны диван в приемной был оборудован специальным электронным устройством.

Некоторые зарубежные историки украсили биографию Александра Поскребышева нереальными фактами. Будто бы он был в числе подписавших смертный приговор Николаю Второму 16 июля 1918 года, потом возглавлял ревкомы в Златоусте и Уфе... Поскребышев служил рядовым фельдшером на горнорудном заводе, в большевистскую партию вступил в 1917 году двадцатишестилетним. С конца 1922 года он становится помощником Товстухи, заведующего канцелярией генерального секретаря. После смерти Товстухи, с августа 1935 года, занял его пост. Три десятилетия длилась почетная вахта Александра Поскребышева в предбаннике Вождя.

Охрана квартиры генсека, расположенной рядом со служебным зданием, не представляла трудностей. Но Сталин часто бывал, особенно в последнее время, на своей даче в Кунцеве, в нескольких километрах от Москвы. Кстати, она была расположена близ деревни Давыдково. Опасаясь злоумышленников, Вождь решил приписать ее к другой деревне, Кунцево. Эту дачу называли еще Ближней, в отличие от Зубалова. Комендантом Ближней был Николай Власик. Он фактически возглавлял личную охрану генсека. Власик щеголял в мундире генерал-лейтенанта и позволял себе поучать ответственных лиц, вплоть до министров. Сталин приметил этого преданного, исполнительного солдата в дни обороны Царицына, в 1919 году. Характеризуя Николая Сидоровича Власика как глупого и вельможного солдафона, Светлана Аллилуева сообщает о том, что отец вверил ему управление отрядами охраны всех своих дач под Москвой и на юге.

Отца Власика звали Сидором. Это почему-то смущало генерала, и подчиненные стали называть его почтительно Николаем Сергеевичем.

Ближние и дальние подступы кунцевской резиденции Сталина находились под круглосуточным наблюдением сотен вооруженных агентов, готовых в любой момент отразить налет отряда лихих кавалеристов, усиленного ротой пулеметчиков.

Такое могло случиться только в сказке, но в то сказочное время никто ничему не удивлялся. И высокие заборы с массивными воротами, и скрытая кустами колючая проволока под электрическим током, и тройная проверка документов, и сложный порядок представления посетителей Хозяину – все казалось необходимым, естественным.

Попав на территорию дачи, автомашина совершала крутую петлю вокруг деревьев, скрывавших фасад здания. Кошачьей натуре генсека претили прямые ходы, и это тоже воспринималось как должное.

Но было одно обстоятельство, существенно отличавшее Кунцево от Кремля: подбор и назначение охранников и обслуживающего персонала дачи осуществлял не кто иной, как Берия. Сталин иногда капризничал: то ему надоела грузинская обслуга, то ему не нравились русские садовники.

Но Берия сумел сохранить свои командные позиции и в последней игре пустит этот козырь в ход.

Тревожно сложились последние годы Властелина, в постоянном ожидании удара. Он знал, кто отравил в 1936 году Нестора Лакобу. И кто отправил в иной мир бывшего советника Мао Цзэдуна Петра Владимирова.

За Лаврентием Павловичем числились и другие химические опыты, да и сам Сталин не ограничивал себя в выборе средств. Вспомним устранение Владимира Михайловича Бехтерева в 1927 году.

По свидетельству Светланы Аллилуевой, все продукты питания – мясо, рыба, овощи, фрукты, хлеб, вино – подвергались лабораторному исследованию и поступали на кухню – каждый пакет в сопровождении акта, заверенного подписью токсиколога и круглой печатью.

Никита Хрущев вспоминает, с какой опаской генсек относился ко всему поданному на стол. Пытаясь сохранить достоинство, Сталин намекал на понравившееся ему блюдо, и тогда кто-нибудь, отведав просимого, предлагал ему.

В той среде бытовал еще один способ уничтожения ближнего – аэрозоли. «Иногда,– пишет Аллилуева,– доктор Дьяков появлялся у нас на квартире. В Кремле со своими пробирками и брал пробу воздуха из всех комнат».