Всемирная история. Османская империя - Евлоев Роман

Однако главный приз ожидал тех, кто продолжил обучение. Самых прилежных учеников переводили на высшие ступени Эндерунской школы – в Палату эконома, Палату казначейства или же в Палату личных покоев. Помимо приобретения навыков конкретных профессий учащиеся последних трех этапов получали классическое образование, в программу которого входили история, география, математика, философия, каллиграфия, риторика и стихосложение. Выпускники трех старших палат, как правило, становились имперскими чиновниками, пусть даже и провинциальными. Три десятка учащихся Палаты эконома отвечали за питание султана и его гарема. Они пекли хлеб, готовили мясо, напитки, сладости, доставляли свежие фрукты и рыбу. Также эти учащиеся занимались изготовлением свечей для дворцовых чертогов и столичных мечетей. Проявившие себя должным образом ученики поднимались на следующую, предпоследнюю ступень обучения.

Казначейскую палату возглавлял один из самых влиятельных придворных – главный казначей. Его подопечные изучали ремесла, необходимые для обеспечения нужд дворца и лично султана: изготовление оружия, обработку кожи, работу по дереву и т. д. Выпускники этой палаты направлялись на офицерские должности в кавалерию или оставались в качестве работников дворцовых служб.

Самые одаренные и удачливые воспитанники Эндерунской школы достигали последней, седьмой ступени – Особой палаты, или, как ее еще называли, Палаты личных покоев. Прошедшие в ней обучение прислуживали непосредственно султану в качестве оруженосцев, камердинеров, пажей и конюших. Ученикам Особой палаты доверяли охрану и обслуживание так называемого Хранилища священных реликвий. Там юноши вытирали пыль с султанских Коранов, начищали металлические рамы, подметали полы, разбрызгивали розовую воду и воскуряли благовония. Окончание Особой палаты гарантировало счастливчикам попадание на головокружительно высокую ступеньку имперской бюрократической иерархии.

В отличие от других учебных заведений, в Эндерунской школе упор делался не на преподавание теоретических дисциплин, необходимых ученым и философам, а на обретение навыков административной и политической деятельности, позволявших выпускникам сразу приступать к государственной службе. В качестве кузницы правительственных кадров Эндерун продержался до начала XIX века, после чего предпочтение начали отдавать кандидатам, получившим образование европейского образца.

С момента возникновения Османской империи долгие века ее экономику удерживали на плаву три кита:

– добытое мечом;

– добытое плугом;

– международная торговля, в первую очередь контроль над важнейшими торговыми путями, связывавшими Европу и страны Дальнего Востока (Дорога специй, Великий Шелковый путь и др.).

Несмотря на огромный, особенно на первых порах существования османского государства, удельный вес в его экономике военной добычи и регулярной дани, их сложно назвать системообразующими отраслями экономики. Скорее они играли роль стимулов, побуждающих османов, армия которых изначально была добровольческой, к новым грабительским походам и завоеваниям. Основную же прибыль, вопреки сложившемуся мнению, империя получала вследствие не грабежей и контрибуций, а постоянного роста – с увеличением подконтрольных территорий – податного населения, доступа к источникам необходимого сырья и рынкам сбыта товаров.

Тем не менее первоначально именно военная добыча дала толчок к развитию османского государства и позволила султанам обзавестись собственными – и немалыми! – средствами. Этой благотворной переменой османы обязаны предусмотрительности Мурада I, обложившего все добытые на войне трофеи – в том числе и рабов – двадцатипроцентным налогом в пользу государственной казны.

Первым сельскохозяйственным опытом османов – тогда еще кочевников – по очевидным причинам стало скотоводство. В некоторых районах империи эта отрасль оставалась основным видом сельскохозяйственной деятельности и столетия спустя, однако уже первые лидеры османов ясно понимали: что хорошо для небольшого кочевого племени, то не годится для настоящего государства, к построению которого они так стремились. Сбор налогов с постоянно перемещающихся с пастбища на пастбище кочевников – занятие долгое, трудозатратное и зачастую рискованное… Как говорится, овчинка не стоила выделки. И Османы по примеру своих более развитых соседей и предшественников начали переводить подданных – где уговорами и посулами, а где и применяя грубую силу – на оседлое земледелие, впоследствии долгое время остававшееся главным сектором экономики их империи.

При этом Османы не стали бездумно копировать чужие схемы, а вносили в них свои, часто совершенно беспрецедентные коррективы, ставшие одним из главных залогов стремительного роста подконтрольных им территорий. К удивлению населения оккупированных турками земель, жизнь под властью воинственных османов оказалась далеко не худшей долей – особенно в сравнении с их прежним положением.

По имперским законам бóльшая часть подконтрольных Османам земель принадлежала государству. Крестьяне пользовались и самостоятельно управляли наследственными земельными наделами, с которых платили в казну весьма скромные земельные налоги: от 22 до 57 серебряных монет, в зависимости от площади их участков и плодородия почвы. В среднем выходило по одному акче за гектар. Дома, сады, виноградники, средства производства и все движимое имущество, а также скот считались частной собственностью, неприкосновенность которой гарантировалась государством. Пока крестьянин исправно исполнял свои обязанности, никто не мог согнать его с принадлежавшей ему земли. При этом селяне не были прикреплены к земле и могли в любое время покинуть свою деревню или сменить род деятельности – правда, после уплаты так называемого «налога на переселение».

Таким образом, благодаря упразднению зависимости сельских жителей от мелких феодалов-землевладельцев, «османизация» принесла крестьянскому сословию невиданную прежде стабильность и процветание. Вкупе с религиозной толерантностью такая лояльная политика помогла туркам избежать партизанского движения и крупных восстаний на аннексированных территориях. Освобожденные от избыточного контроля простолюдины просто не видели нужды сражаться и гибнуть, защищая привилегии своих вчерашних хозяев.

Налоги и повинности с крестьянских хозяйств в пользу государства собирали тимариоты – держатели крупных земельных наделов, пожалованных им султаном в обмен на обязательство участвовать в завоевательных походах и обеспечивать порядок на местах в пределах самой империи. Введенная Мурадом I тимарная система на двести лет стала основой не только военного, но и экономического могущества Османской империи. Тимар – что-то вроде налоговой концессии, поначалу весьма эффективная замена не слишком развитого фискального аппарата империи. Во владение тимариота передавались не зависимые крестьяне или сельхозугодья, а получаемые с них доходы. Такой подход позволял османским султанам быстро и дешево собирать для своих военных кампаний огромные армии. Например, годовое содержание войска Сулеймана I Великолепного венецианцы оценивали в немыслимые даже для богатой торговой республики 25 миллионов золотых дукатов, тогда как в действительности, благодаря тимарной системе, оно ничего не стоило имперской казне.

На сельскохозяйственных площадях империи преобладали хлебные зерновые культуры, такие как ячмень и пшеница. Избытки шли на продажу, в том числе и на внешние рынки. Так, хронический неурожай в середине XVI века привел к небывалой востребованности в Европе турецкого, точнее, египетского зерна. Венецианцы, получавшие на перепродаже османского зерна трехсотпроцентную прибыль, не успевали разгружать заполненные пшеницей баржи. В портах образовывались очереди из купеческих судов, получавших освобождение от пошлин при условии, что они не везут ничего, кроме зерна. В конце концов европейским державам пришлось наложить запрет на экспорт из османской державы. Правда, контрабандистов это не останавливало…