Елена Гуськова - Агрессия НАТО 1999 года против Югославии и процесс мирного урегулирования

Мы также знали, что перед началом военных действий, или к концу 1998 года, ОАК имела в своем распоряжении современные виды военной техники, вооружения, которые могли поставляться только западными странами. И основные поставки оружия осуществлялись в 1994–1996 годах в Северную Албанию. Когда албанский народ восстал и некоторая часть оружия была захвачена, это оружие продавалось в Македонию. Я могу подтвердить участие в такой поддержке, включая финансирование и поставки оружия ОАК»[127].

Приведём небольшой отрывок из стенограммы заседания Трибунала на процессе С. Милошевича.

«Л. ИВАШОВ: На территории Косова были обнаружены снайперские винтовки, минометы, а также приборы ночного видения, переносные пусковые установки противовоздушной обороны, произведённые странами НАТО. У меня не было прямой информации, только косвенная, что, по крайней мере, с территории Турции это оружие поставлялось через официальные и неофициальные каналы. Некоторая часть оружия могла поступать из Хорватии, Словении, Боснии и Герцеговины, поскольку эти страны начали использовать натовское оружие.

С. МИЛОШЕВИЧ: Тот же вопрос о вооружении террористов в Косове был задан маршалом Сергеевым 18 февраля Шарпингу — министру обороны Германии. Каков был его ответ?

Л. ИВАШОВ: Да, я могу подтвердить, что этот вопрос был задан министру Шарпингу. Министр Шарпинг также отказался отвечать на него. Он подтвердил тот факт, что оружие поступало к террористам в этот регион в больших количествах, но не подтвердил, что источником поставок этого оружия были страны НАТО. Он отметил, что каналы поставок оружия с Ближнего Востока и с Кавказа должны подвергнуться тщательному наблюдению»[128].

Международная кризисная группа определила, что «ключевым элементом тыловой базы в возникновении АОК как боевой силы стал распад весной 1997 г. албанской армии и разграбление ее военных складов. Это привело к исчезновению от 700 000 до 800 000 единиц оружия, многие из которых нашли свою дорогу в Косово»[129]. Восставшие 12–14 марта 1997 г. разрушили и подожгли 55 пограничных переходов албанской армии на границе с СРЮ. Поэтому государственная граница со стороны Албании оказалась полностью открытой. Со складов албанской армии было украдено 650 тыс. единиц огнестрельного оружия, 20 тыс. т взрывчатки и 1,5 млрд. снарядов и пуль. Большая часть награбленного оказалась в руках ОАК[130].

1997 г. характеризовался различными столкновениями с полицией и мирными жителями, террористическими актами, количество которых увеличивалось. 17 января 1997 г. в результате взрыва заложенной в автомобиль бомбы был серьезно ранен ректор Университета, серб Радивое Папович. Согласно оценкам Международной кризисной группы, «сербская полиция арестовала 60 этнических албанцев, хотя причастность ни одного из этнических албанцев никогда не была доказана, а взрывы автомобилей являются излюбленной тактикой сербских мафиозных кругов, а не албанских сепаратистов. Эта чистка привела к временному прекращению акций, но в конце лета того же года они возобновились». На Запад шла информация от Международной кризисной группы, что судебные процессы «не отвечали никаким правовым стандартам, и вполне возможно и даже вероятно, что сербское Министерство внутренних дел фабриковало листовки, авторство которых приписывалось АОК. Очевидно, что некоторые обвиняемые — этнические албанцы — признались в наличии у них автоматов Калашникова и гранат. Вне зависимости от того, принадлежали ли они в действительности к АОК, судебные процессы укрепили репутацию АОК и вывели эту организацию из тени»[131].

«Самой впечатляющей серией нападений» для Международной кризисной группы стала операция боевиков в ночь с 10 на 11 сентября 1997 г., длившаяся четыре часа. Она принесла ОА К «настоящую известность». «Десять скоординированных операций в радиусе 150 км представляли собой нападения на полицейские казармы и автомобили. Эта серия нападений доказала существование хорошо организованной силы, обладающей умением и ресурсами для планирования и осуществления комплексных нападений в сложных условиях в целом слаборазвитых коммуникаций, почти несуществующей и с трудом функционирующей телефонной системы и масштабного присутствия сербской полиции и пропускных пунктов на основных дорогах»[132].

Даже Международная кризисная группа признавала, что всё более многочисленные и смелые акции, ответственность за которые брала на себя ОАК, встречали минимальную ответную реакцию со стороны сербских сил безопасности. Ответный удар был нанесён только в конце февраля в районе Дреницы — в треугольнике, образованном муниципалитетами Србица, Клина и Глоговац в центральной части Косова. В ответ албанская армия получила повсеместную поддержку населения. «Господствующим чувством среди этнических албанцев в отношении АОК было чувство гордости, что у них, наконец, есть армия, готовая сражаться за их дело. Как следствие, политики и журналисты в Приштине зачастую преувеличивают силу и уровень организации АОК. Согласно Адему Демачи, ныне официальному политическому представителю АОК, “под ружьем” находятся 30 000 бойцов АОК»[133].

В конце 1997 г., как вспоминал генерал Перишич, албанские сепаратисты становились в своих действиях всё более жёсткими и безобразными. Особенно это касалось приграничных районов с Албанией. «Там не было их регулярных войск, пограничников, только вооружённые бандиты». Они занимались переброской оружия через границу, проводили даже караваны гружёных лошадей или ослов[134].

В декабре 1997 г. министр обороны России генерал Родионов предложил президенту Милошевичу, а также начальнику Генштаба СРЮ увеличить присутствие сил безопасности и полицейских сил в Косове, чтобы изолировать террористические группы, выявить их руководителей и организаторов и прекратить поставки оружия и боевиков через границу. Он был уверен в необходимости таких действий, чтобы избежать вмешательства югославской армии в эти операции.

Ситуация, по информации российских и югославских военных, вызывала глубокую озабоченность. Необходимо было защищать границы и одновременно проводить постоянные операции против террористов. Однако югославские военные боялись разрастания военных действий, понимая, какая волна протеста поднимется в Европе. Приказы по армии всегда включали в себя «положение о том, что в случае атаки со стороны террористов сначала нужно обратиться к ним с призывом прекратить огонь и предупредить их о том, что в случае их отказа (и только тогда) армия применит силу». Русские же считали, что в случае нападения нужно немедленно открывать огонь по террористам[135].

Интернационализация проблемы Косова. Судя по материалам МКГ, Европа была решительно настроена вмешаться в «безобразия», творившиеся в Косове, чтобы прекратить «гуманитарную катастрофу». В 1997 г. ООН, ОБСЕ, Контактная группа, НАТО и руководства отдельных стран считали своим долгом поставить вопрос о ситуации в Косове на повестку дня. При этом мировое сообщество поторопилось так расставить акценты, чтобы речь шла не о сепаратистском движении, а о «движении за автономию». Для того, чтобы настроить общественное мнение на нужную волну, миру внушали, что албанцы не имеют автономии и борются за элементарные права человека. Как при оценке многих событий на территории бывшей Югославии, так и при анализе ситуации в Косове, в западных и некоторых российских СМИ замалчивались некоторые существенные моменты, касающиеся взаимоотношений Белграда и косовских албанцев, а также статуса автономного края. Поэтому, когда мы рассматриваем развитие кризиса в Косове, следует обратить внимание на следующий момент. В условиях растущего национализма и стремления к отделению во всех республиках бывшей СФРЮ руководство Сербии в 1990 г. пошло на ограничение (но не ликвидацию) автономии. Была распущена Краевая Скупщина, пытавшаяся провозгласить отделение Косова от Югославии. В результате интеграции всей территории Сербии из-под ног сепаратистского движения была выбита почва.

5 марта 1997 г. Генера льная Ассамблея ООН в рамках пункта, озаглавленного «Вопросы прав человека», рассматривала положение в Косове. Был заслушан доклад Специального докладчика Комиссии по правам человека, в котором говорилось «о сохраняющемся в Косове тяжелом положении в области прав человека, включая, в частности, жестокие действия полиции, убийства в результате такого насилия, произвольные обыски и аресты, пытки и жестокое обращение с задержанными, преднамеренно грубое обращение с политическими активистами и правозащитниками, их преследование и лишение их свободы, массовые увольнения гражданских служащих, дискриминацию в отношении учащихся и учителей, — действия, которые совершаются главным образом в отношении этнических албанцев»[136]. Перечисление этих несчастий было необходимо, чтобы отметить недостаточное присутствие международных наблюдателей в Косове.