Русская история. Том 2 - Михаил Николаевич Покровский

Англичане только что уничтожили тогда датский флот, заграждавший им вход в Балтийское море.

Кроме Чарторыйского, к нему принадлежали, как известно, Строганов, Новосильцев и Кочубей.

Mémoires, т. 1, рр. 317 et 319.

Ibid., с. 304–305.

В. кн. Николай Михайлович. Гр. П. А. Строганов, т. 2, с. 11, 34–35, 134 и др.

См. ibid. De la fixation de l’état des pay sans, c. 43 и др. Ср. наш очерк в «Истории России в XIX в.», т. 1, с. 34.

Гр. П. А. Строганов, с. 22, «La base générale… le secret», особенно с. 12 — рассуждение о том, как опасно допускать к делу чужих людей.

«Дворянство у нас состоит из некоторого количества людей, которые сделались благородными только благодаря службе, которые не получили никакого воспитания и которые, по всему своему миросозерцанию, неспособны представить себе, чтобы что-нибудь могло быть выше императорской власти. Ни право, ни суд — ничто не может зародить в них идею хотя бы о самомалейшем сопротивлении! Это класс самый невежественный, самый грязный, и ум которого наиболее ограничен. Такова приблизительная картина дворянства, живущего в деревнях» (Гр. П. А. Строганов, т. 2, с. 111).

Номинально товарища министра, но фактически он был руководителем русской иностранной политики до 1806 года.

То есть за русский берковец.

Пусть читатель вспомнит споры о продаже людей без земли в негласном комитете!

Geschichte Russlands unter Nikolaus I. (Первый том (1904) целиком посвящен царствованию Александра I.)

Написано в начале 20-х годов, напечатано дважды, в 6-м томе «Архива гр. Мордвиновых» и в 8-й книжке «Русского архива» за 1907 год. Мы цитируем по последнему изданию. В. И. Семевский приписывает его, предположительно, перу декабриста Штейнгеля (Общественное движение в России, т. 1, с. 290, прим. 2). Нам кажется, что Штейнгель мог бы изложить свои мысли грамотнее, судя по его мемуарам. Но г. Семевский не отрицает, что записка была написана для московского купечества и по его поручению; так что для характеристики взглядов буржуазии она, и при его гипотезе, может служить. Курсив наш.

Такова, как известно, точка зрения Шильдера, неосторожно подчинившегося здесь взглядам де Санглена, начальника тайной полиции Александра: на записках де Санглена основаны, главным образом, все рассказы о событии 17 марта 1812 года.

Рассказ императора об этом передает де Санглен, конечно, в очень упрощенном виде, многого просто не поняв; ему, например, послышалось, что Сперанский советовал Александру созвать «боярскую думу»!

Русская история, т. 4.

Отчасти понимая это, Сперанский и не выдвигал освобождения крестьян в первую линию, мало того, даже подчеркивал, что «меры», направленные к этой цели, «должны быть постепенны». Но оно логически вытекало из постановки им вопроса о «личной свободе», «существо» которой сводилось им к двум положениям: «1) без суда никто не может быть наказан, 2) никто не обязан отправлять личную службу иначе, как по закону, а не по произволу другого». «Первое из сих положений, — признается он сам в примечании, — дает крепостным людям право суда и, отъемля их у помещиков, ставит их наравне со всеми перед законом».

Напоминаем читателю, что это писано в 20-х годах XIX века.

Об этих проектах см. брошюру г. Гневушева «Политико-экономические взгляды гр. Н. С. Мордвинова» (Киев, 1904).

Посторонним, притом заинтересованным, наблюдателям, вроде Коленкура, казалось даже, что великая княгиня не прочь повторить историю ее знаменитой тезки. Она «ласкала старорусскую партию, переписывалась с выдающимися генералами» и т. д., — словом, как будто «подготовляла издалека большие события». Коленкур только дивился — чего же смотрит император? Для него, как и для всех, совершенной тайной были действительные отношения между Александром и его сестрой, вскрытые только недавно опубликованной их перепиской…

Все цитаты из донесений Коленкура — по изданию вел. кн. Николая Михайловича «Дипломатические сношения России и Франции». (СПб., 1905–1906, 4 тома).