Мария Згурская - 50 знаменитых загадок Средневековья

Китайцы верили, что Вселенная состоит из пяти элементов: дерева, огня, земли, металла и воды. Самым важным из всех считалась земля, которая обозначала центр. Желтый — самый чистый из всех известных цветов, это цвет земли — центра мироздания. Он символизирует высокое положение и сакральный ритуал. Если какой-либо чиновник или член его семьи одевался в желтое или использовал этот цвет иным образом, например в оформлении интерьера, или покрывал свой дом желтой черепицей, его ждала суровая кара, вплоть до смертной казни вместе со всеми чадами и домочадцами.

Правда, есть в Запретном городе здание не с желтой, а с черной крышей — Вэньюаньге, Императорская библиотека. Черный — это цвет воды, которая побеждает огонь. Так что черная крыша библиотеки, в которой хранилось множество легковоспламеняющихся книг, в соответствии с философией фэн-шуй, должна была защищать библиотеку от пожаров.

10 октября 2005 года исполнилось 80 лет с того дня, как императорский дворец в Пекине, известный как Запретный город, стал музеем. К юбилею музея, который внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, была проведена крупномасштабная реставрация. Для посетителей впервые открывают павильоны и сады Внутреннего дворца, которые веками были закрыты для простых смертных.

Китайское ноу-хау сохранения аутентичности великого памятника истории и архитектуры — люди, с трепетом относящиеся к традиции, и техника древних мастеров, которая соблюдается до последних мелочей. Многие из работающих здесь сегодня — потомки тех, кто в свое время строил Императорский дворец. Они применяют веками используемые рецепты. При реставрации деревянных зданий не используются гвозди, при покраске обходятся без кистей: на протяжении столетий китайцы красили колонны с помощью шелковой ткани, обмакивая ее в краску и заворачивая колонны в ткань, пока не достигался нужный оттенок.

А самой главной тайной, которую скрывают стены Запретного города, наверное, является то, что построен он был самым «открытым» императором Поднебесной. Как же могло случиться, что Чжу Ди (император Юн Лэ), начавший китайскую эпоху Великих географических открытий, закончил тотальной изоляцией страны и построением жесткой регламентированной системы внутренних запретов, апофеозом которой стал Запретный город? Почему китайцы уничтожили почти все отчеты о морских плаваниях? Почему, открыв новый мир, император отказался от планов его освоения и избрал путь изоляционизма? Существуют ли ответы на эти вопросы?

В то время Китай уже вступил в поздний период развития феодального общества. Вершина развития была достигнута при династии Тан, после чего начался этап замедления роста и спада. Однако в первые годы империя Мин все еще представляла собой мощную державу, во многих сферах она занимала лидирующие позиции в мире, особенно в начале XV века, когда Китай вступил в «эпоху расцвета Юн Лэ».

Это был блестящий период в средневековой истории Китая. Император Юн Лэ регулировал внешнюю политику страны, осуществляя политику открытости внешнему миру и обеспечения стабильности в отношениях с сопредельными странами, стремился сохранить мир и спокойствие на долгие годы. С именем Юн Лэ связаны также важнейшие исторические события. Важным направлением его внешней политики стали морские экспедиции.

Итак, в начале XV века император Чжу Ди создавал великую Поднебесную, настоящую сверхдержаву. Но если недавние империи Чингисхана и Тамерлана традиционно строились на силе, то империя Чжу Ди была государством особого типа, в котором сплелись воедино многие факторы. Безусловно, император обладал огромной властью и силой, ему подчинялась многомиллионная армия. Более того, у Китая было «сверхоружие» — порох. Страна имела огнестрельные пушки и ружья. Но не менее важным было то, что Китай опирался на идеологию буддизма. Она отличалась исключительной веротерпимостью и позволяла «сосушествовать» в империи и синтоистам, и тибетским приверженцам религии бон, и мусульманам, и язычникам. Нельзя сбрасывать со счетов и конфуцианство, которое являлось разработанной до деталей системой подходов к любым вопросам — от устройства госаппарата до организации жизни в семье. Конфуций считал мелкое и среднее крестьянство основой государства. Центром общества признавали тех, кто кормил и себя, и государство. Свою лепту внесли и китайские интеллектуалы. Их гениальное изобретение — иероглифы — позволило свободно общаться, не зная устного языка, и жителям регионов Китая, и корейцам, и японцам.

И надо сказать, что существовала еще одна, уникальная сила в империи Чжу Ди. Это были евнухи. В некоторые периоды их число достигало 70 тысяч. Император опирался на слой, который не имел ни семьи, ни детей, ни наследников. Кастрированные для гаремов евнухи, кроме интересов государства, не имели ничего. Евнухи заняли при Чжу Ди ключевые позиции в армии, на флоте, при дворе, и это была весьма влиятельная прослойка.

А главной опорой империи Чжу Ди была китайская цивилизация в целом. В отличие от Европы, где после античности наступил провал в виде «темных веков», развитие Китая было непрерывным. Астрономия, металлургия, медицина, агротехника — в любой из отраслей Китай на сотни лет опередил остальной мир. Там появились порох и бумага, книгопечатание и бумажные деньги, фарфор и шелк.

Китай был не просто сильной империей. Поднебесная была подлинной сверхдержавой, на века опередившей остальной мир во всех областях — технике, науке, культуре. Решение Чжу Ди заняться обустройством всего земного шара, осуществить, как бы мы теперь сказали, глобализацию, имело под собой все основания. Начал Чжу Ди с укрепления «тылов», с решения внутренних проблем. Он отремонтировал Великую Китайскую стену и достроил ее. Чжу Ди расширил и удлинил Великий Китайский канал — еще одно замечательное достижение китайской цивилизации. После внутренних мер император перешел к «ближнему зарубежью». В разных формах в орбиту Поднебесной были включены Маньчжурия, Корея, Япония, Тибет, страны Юго-Восточной Азии. На «ближнем зарубежье» Китай отрабатывал наиболее эффективные методы глобализации: предоставление торговых льгот, выделение займов для закупок в Китае шелка и фарфора, встречные закупки для Китая хлопка, сахарного тростника, ископаемых. Использовались и подарки, и прямые взятки местным чиновникам. Китай был ориентирован на уважение к иностранцам. В Пекине готовили переводчиков 20 языков. В целом речь шла о комплексе экономических мер, торговых связей как альтернативе силе.

Интересно, что Восток и Запад, находящиеся на двух концах Евразийского материка, почти одновременно начали освоение морей и океанов: Восток — через морские экспедиции Чжэн Хэ, Запад приступил к исследованию западных берегов Африки в лице португальского принца Генриха Мореплавателя. Отчаянные и предприимчивые Колумб, Диаш, Васко да Гама, Магеллан отправлялись в путь.

Да, Восток и Запад начали освоение морей и океанов почти одновременно, но Восток все же опередил Запад. До европейцев китайские адмиралы уже открыли Южную и Северную Америку, Австралию и Новую Зеландию, пересекли Тихий океан, открыли Антарктиду и Гренландию, обогнули Сибирь морским путем. Англичанин Гэвин Мэнзис в своей книге «1421 — год, когда Китай открыл мир» отстаивает эту гипотезу. Именно он составил карту предполагаемых плаваний китайцев и на страницах своей книги рассказал о великом подвиге китайских мореплавателей. Книга интересна тем, что посвящена событиям, которые были несправедливо забыты европейскими историками. Она сразу переполошила весь мир. Европейцы обижались, азиаты приветствовали автора. С подачи «Дэйли Телегрэф» про нашумевшую книгу написали едва ли не все мировые агентства, Би-би-си срочно сделало интервью с автором, а более 200 ученых, издателей и дипломатов обсуждали доклад Мэнзиса на заседании Британского Королевского географического общества. Почему книгу назвали сенсацией, понятно. «Никакой эпохи Великих географических открытий не было», — утверждает Гэвин Мэнзис. Колумб, Васко да Гама, Магеллан, Кук и едва ли не все остальные первооткрыватели не были таковыми. На самом деле и Америку, и Австралию, и Антарктиду, да и все остальное открыли китайцы. Причем сделали они это почти за столетие до европейцев и потратили на это всего два года — с марта 1421-го по октябрь 1423 года, а к 1428 году весь мир был уже нанесен на карты.

Гэвин Мэнзис — штурман, бывший офицер Британского военно-морского флота. Но ирония судьбы в том и состоит, что и самые серьезные прорывы в исторической науке делались, как правило, не историками, а людьми, работавшими на стыке наук — истории и лингвистики, истории и антропологии и т. п.

Однако сразу же отнести книжку Мэнзиса к беллетристике мешает несколько обстоятельств.

Первое. В начале XV века китайские мореплаватели действительно совершили несколько грандиозных морских экспедиций, и в этом не сомневается никто, в том числе и официальная наука. Просто европейцы, особенно те, которые интересуются только европейской историей, про это мало знают. А во всей Юго-Восточной Азии главный герой этих плаваний — великий воин, евнух и истовый мусульманин адмирал Чжэн Хэ — почитается не меньше Колумба, и не без оснований.