Понсон Террайль - Варфоломеевская ночь (Варфоломеевская ночь, Молодость короля Генриха - VI)

Гертруда немедленно принесла бритву, и суконщик принялся брить себя; тем временем Гертруда принесла ему свое платье нормандской крестьянки, Лашеней переоделся в него и превратился в старушку довольно отвратительного вида.

Затем он поспешно направился обратно к своему дому, думая:

"Я не могу отобрать у них золото, похищенное ими, но для того, чтобы это могли сделать другие, я должен знать, куда они денут его".

Дойдя до угла, он остановился, стал наблюдать и таким образом увидел, как Ноэ и Гектор, переодетые в простонародное платье, нагружали на мула золото герцога Гиза.

Когда мул был нагружен и гасконцы двинулись в путь, Лашеней последовал за ним, что удалось ему без особого труда, так как благодаря тяжелому грузу мул мог идти только шагом.

Так он дошел до Шайльо и видел, как Ноэ и Гектор скрылись в доме тетки Вильгельма. Против дома был как раз кабачок; Лашеней вошел туда, потребовал мяса и вина и, усевшись у самого окна, принялся наблюдать. Через некоторое время он увидел, что ворота дома снова открылись, и оттуда показались мул и оба провожатые. По тому, как шествовал теперь мул, было сразу видно, что он уже освободился от тяжелой ноши.

"Золото - там!" - подумал Лашеней и, расплатившись, вышел из кабачка.

Теперь ему предстояла задача вызволить золото. Но как это сделать? Гертруда сообщила ему, что герцога Гиза и герцогини Анны Монпансье нет в Париже, а где они - она не знала. Как же быть? Нельзя было оставлять золото на долгое время в этом домике: ведь Ноэ и его товарищ могли еще раз вернуться и перевезти деньги в другое место. Значит, надо было действовать, найти кого-нибудь. Но где и кого?

Как ни раздумывал преданный Гизам старик, он не видел иного исхода, кроме того, чтобы самому отправиться в Медон, где всегда можно было рассчитывать встретить кого-нибудь из людей герцога.

Однако на этот раз ему благоприятствовала удача. Не успел Лашеней дойти до леса, как впереди послышался стук чьих-то копыт, и вскоре на дороге показался Рене Флорентинец.

Парфюмер-отравитель возвращался в Лувр после того, как принял участие в совещании герцога Гиза и королевы-матери о положении дел. Он был погружен в свои мысли и немало удивился, когда его окликнула какая-то незнакомая уродливая старушка.

-Дорогу, старуха! - нетерпеливо крикнул он.

-Боже мой, да неужели вы не узнаете меня? - жалобно сказал в ответ Лашеней.

Рене внимательно пригляделся и вдруг разразился неистовым смехом.

Затем, несколько успокоившись, он сказал:

-Вот уж никогда не узнал бы вас, мэтр! Но что случилось и почему вы в таком необычном виде?

-Господин Рене,- ответил Лашеней,- у нас нет времени для подробных объяснений. Вы должны сейчас же помочь мне и отправиться в Шайльо. Этого требуют интересы герцога.

-А что нам делать там? - спросил Рене, у которого название "Шайльо" вызывало очень неприятные воспоминания: ведь именно в этой деревушке Ноэ укрыл когда-то обольщенную им Паолу.

-Мы должны вернуть золото герцога! - ответил Лашеней, от волнения забывая, что такого человека, как Рене, было весьма опасно подпускать близко к чьим бы то ни было деньгам.

-Что вы говорите? - воскликнул Рене.- Какое золото герцога? И почему оно в Шайльо?

-Потому что у меня украли его сегодня утром! - ответил Лашеней.

-Откуда?

-Из моего дома.

-И воры спрятали его в Шайльо?

-Да, мессир.

-Где именно?

-В домике, который находится как раз против кабачка. Рене вздрогнул, вспомнив, что дом, в котором укрывали Паолу, тоже находился как раз против кабачка; но он быстро оправился и спросил суконщика:

-А вы знаете, кто именно эти воры?

-Одного из них вы хорошо знаете - это граф Амори де Ноэ.

-Как? Ноэ? - переспросил пораженный Рене.

-Ну да, он-то и был главным коноводом. Сегодня утром я встретил его в доспехах, чрезвычайно похожих на доспехи сира Арнембурга, и, приняв его за последнего, повел его в дом, так как он под ловким предлогом просил у меня разрешения сопровождать меня туда. Когда мы остались с ним с глазу на глаз, он поднял забрало у шлема, обнаружив, что он - вовсе не то лицо, за которое я его принял, и со шпагою в руке потребовал у меня выдачи золота герцога.

-А много там было? - с жадным любопытством спросил Флорентинец.

-Приблизительно сорок тысяч пистолей.

Рене внутренне даже задрожал от овладевшей им радости, подумав:

"Тысяча ведьм! Лашеней наивен, если воображает, что я помогу ему вернуть деньги герцогу. Какое мне дело до Гиза? Своя рубашка ближе к телу, а такие деньги всякому пригодятся!"

Затем он сказал вслух:

-Ну что же, едем! Но только нам совершенно ни к чему торопиться. Золото надо отобрать без всякого шума: ведь иначе это может обратить на себя внимание короля, а этим вы окажете герцогу плохую услугу. Ведь дом не необитаем, я думаю?

-О, нет; я видел там здоровенного парня, провожавшего грабителей.

-Это Вильгельм Верконсин,- больше для себя, чем для Лашенея сказал Рене.- Так вы идите себе потихоньку, а я скоро догоню вас; у меня имеется спешное дело в Медоне.

Рене повернул лошадь и направился в Медон. Как он и ожидал, около самого домика с ним встретился один из рейтаров. Рене подозвал его, о чем-то таинственно пошептался с немцем, и в конце концов тот с довольным видом закивал головой. Затем парфюмер королевы отправился догонять Лашенея.

Флорентинец нагнал его около самого Шайльо и сказал ему:

-Проедем мимо дома, где хранится золото, не останавливаясь.

-Зачем?

-А мы спрячемся с вами вон в тех деревьях, которые свешиваются к реке; нельзя же предпринимать такое дело, не выработав плана действий.

Они достигли деревьев и углубились в окружавшие их кусты.

-Давайте отдохнем здесь,- сказал Рене, указывая на местечко, закрытое со всех сторон густой порослью.- Здесь нам никто не помешает, и мы можем поговорить на досуге, потому что нам нужно будет подождать, пока стемнеет.

Лашеней доверчиво опустился на траву и принял удобную позу.

Рене уселся рядом с ним.

Несколько минут прошло в молчании, пока наконец Флорентинец спросил:

-Есть ли у вас по крайней мере оружие?

-Откуда? - ответил Лашеней.- Как вы хотите, чтобы я был вооружен в этом платье?

-Ну, кинжал или пистолет вы всегда могли бы припрятать.

-Я так торопился, что не мог взять с собою никакого оружия.

-Это для вас должно быть крайне неприятно.

-Почему?

-А вот почему! - и с этими словами Рене ударил старика кинжалом в грудь.

Удар пришелся в самое сердце, и Лашеней рухнул на землю, не издав ни одного звука.

Тогда Рене взял труп старика за ноги и, стащив к реке, спустил его в нее.

Бедному Лашенею действительно не везло. В течение целых суток он только и попадал что из огня да в полымя!

XX

Течение унесло труп Лашенея. Рене некоторое время наблюдал, как этот труп несся по глади реки, поддерживаемый вздувшимся платьем, но вскоре оно намокло, и волны навсегда сомкнулись над стариком.

-Вот лучший способ сохранить любую тайну! - пробормотал Рене со скверной улыбкой и, вытерев кинжал о траву, направился к кабачку.

Здесь его уже ждал рейтар, с которым он перед тем имел таинственное совещание.

Кроме рейтара в кабачке не было никого из посторонних, и, подойдя к конторке, около которой сидел трактирщик, Рене, бросив на нее золотую монету, сказал хозяину:

-Слушай-ка, милый человек, умеешь ты отвечать на такие вопросы, за которые хорошо платят?

-Золото всегда развязывает язык кому угодно! - с низким поклоном ответил кабатчик.

-В таком случае скажи мне, кто живет в домике, находящемся против твоего кабачка?

-Старуха.

-Она живет одна?

-Нет, с племянником; только этого молодого человека сейчас нет дома.

-Значит, старуха там совсем одна?

-Нет, там живет еще одна женщина.

-Какова она собою?

-Она молода, высока ростом, черноволоса и очень красива. "Это Сарра!" - подумал Рене и, отойдя от буфета, обратился к рейтару:

-Итак, друг мой, ты помнишь, о чем мы говорили с тобой?

-Помню,- ответил тот.- Мы говорили о том, что, если я буду беспрекословно слушаться вас, я могу заработать много денег.

-Да, это так! Но ты, должно быть, знаешь, что за пустяки денег не платят?

-О, я готов сделать что угодно, лишь бы мне удалось получить столько денег, сколько мне нужно для возвращения на родину.

-Даже если я потребую от тебя, чтобы ты убил когонибудь?

-В этом мое ремесло. Воина не приучает нас к жалостливости.

-Но на войне не убивают женщин, а здесь это может случиться!

-И на войне всякое бывает.

-Значит, ты готов убить даже женщину, если это понадобится?

-Если за это заплатят, так отчего же не сделать этого!

-Я насыплю тебе полную каску золота!

-Вот-то хорошенький домик куплю я себе на родине! воскликнул рейтар.

-Значит, получив деньги, ты сейчас же уедешь к себе в Германию?

-Ну еще бы. Что мне здесь делать? Ведь я только потому и служу на чужбине, что хочу прикопить денег и зажить в довольстве у себя на родине.