Три портрета: Карл Х, Людовик XIX, Генрих V - Вячеслав Владиславович Черемухин

в одноименном дворце, в которое один за одним начинаются стекаться представители старых титулованных родов, депутаты и сторонники. Многие, добиваясь его окончательного решения о готовности принять порядки, которые существовали во Франции с Июльской монархии, спрашивают итоговое мнение престолонаследника о будущем Франции. Он говорит, что готов занять престол, но только в случае, если ему позволят использовать в качестве официального символа белый флаг Бурбонов.

Уже 8 июля в парижской газете L'Union публикуется заявление графа де Шамбор:

На протяжении 1871–1872 годов ситуация относительно будущего Франции не разрешалась, а накалялась. Республиканец во главе страны Адольф Тьер выступал решительно против монархии, в то время как сами монархисты были готовы к решительному столкновении.

Развязка наступает в 1873 году. Сначала герцог Орлеанский своими жестами, в том числе, посещая мессу памяти Людовика XVI, идет на примирение с графом из Шамбора. Потом на пределе этого кризиса Адольф Тьер выходит в отставку, по сути, давая участникам противостояния «карт-бланш». Приход к власти временного президента и уверенного монархиста маршала Мак-Магона накаляет атмосферу[76]. Республиканские настроения в какой-то момент и вовсе не интересны. Это дополняется еще и тем, что сам Наполеон III умирает, а во главе бонапартистской партии становится его сын Наполеон IV.

В этот момент граф де Шамбор уже уехал в Фроссдорф и 5 августа 1873 года он принимает в своем поместье герцога Орлеанского, который признает его первоочередные права на престол.

Казалось, в руках графа де Шамбор все шансы восстановиться на троне. Кроме того, периодически в его поместье в Австро-Венгрии приезжают и французские парламентарии, проекты которых граф одобряет. Но одно он так и не может одобрить – принятия в качестве официального французского триколора вместо династического флага Бурбонов. В октябре граф возвращается из Австрии и принимает новую формулу – король вместе с национальным собранием может изменить французский флаг, если будет достигнуто согласие на этот проект.

Но именно в этот момент, когда граф берет еще одну паузу для обдумывания, в дело вмешивается временный лидер страны. В ночь на 20 ноября Национальное собрание голосует за предоставление маршалу Мак-Магону права на семилетний президентский срок, однако, сам маршал отмечает, что права для изменения формы правления еще остается. Это и использовалось в качестве последнего аргумента для восстановления монархии.

Граф де Шамбор, наверное, мечтал вернуться на трон страны, которую у него отобрали революционеры. Его сторонники точно это понимали и как никто другой надеялись, что в этой борьбе за умы они смогут одержать верх, как над орлеанистами, так и над бонаратистами. Только вот средства для агитации среди населения у сторонников австрийского французского графа были ограничены. Приходилось прибегать к их специфическим формам.

Поэтому прямо в самый разгар борьбы в Национальном собрании на прилавках магазинов, в руках у уличных торговцев появляется портрет графа де Шамбор в полный рост[77]. На нем стоит человек средних лет с высоким лбом и красивой бородой. Руки он не держит прямо. Левая рука аккуратно прячется во внутреннем кармане фрака, а ее расположение напоминает характерный «наполеоновский жест». Он смотрит направо, а слева от него часы. Нетрудно различить фигуру женщины с флагом в руках, которая стоит в виде статуэтки на этих часах. Любой вдумчивый читатель различит черты Жанны д'Арк. Эта «Орлеанская дева», освободительница Франции как бы говорит, что именно благодаря стоящему рядом со мной джентльмену Франция будет вновь освобождена от политического хаоса.

Приглядимся на деталь справа. Вроде обычное кресло, но на спинке его изображены символы Бурбонов – геральдические лилии. И все французы знали, что у этой спинки может быть только один цвет – голубой – символ королевской Франции. Другой рукой граф опирается на стол. Но на столе не корона, нет скипетра и державы, как на портрете его деда. Опирается он не традиционные символы власти, а на книги. И дело не в авторстве. Дело в другом. Книга – символ интеллигентности и мудрости; она символ единства прошлого и настоящего. Возможно, в этой книге и написано об «Орлеанской деве», а может она просто рассказывает об истории Франции. Всмотритесь, в портрете нет вычурности, все «чинно, благородно», но не по-старому, как говорил Георгий Вицин в знаменитом советском фильме.

Так мудрые французские легитимисты представляли публике потенциального французского короля. Если бы рисовали портрет на троне, то поменять нужно было уже не так много. Лишь книги и фрак ушли бы в прошлое, а королевская мантия и корона вернулись бы на «законное» место.

Не очень понятно, какая борьба происходила в душах французских монархистов. Но полтора года обсуждений, накала страстей по каждому отдельному пункту будущей конституции привели к накалу настроений в парламенте. Еще за несколько дней до окончательного голосования в проектах будущей конституции, монархистам давалась возможность проголосовать за этой вариант будущего устройства страны. «Республика» стала звучать активно, но она еще не писалась в документах.

Граф де Шамбор. Открытка 1873 года. Автор неизвестен

Кульминация событий произошла в конце января 1875 года. В ночь на 30 января на голосование в собрании ставится поправка о том, что «Президент Республики избирается абсолютным большинством голосов Сената и Палаты Депутатов Национального Собрания. Он избирается на семь лет. Он имеет право на переизбрание». Эта поправка была внесена монархистом и историком Анри Валлоном и получила название «Поправка Валлона». Поставленная на голосование поправка впервые содержала термин Республика и ее принятие обозначала бы окончательное утверждение республиканской формы правления во Франции. В ночь 30 января 1875 года поправка проходит большинством в один голос – 353 против 352 голосов. Это было одним