Николай Коняев - Шлиссельбургские псалмы. Семь веков русской крепости

65

Святой праведный Феодор Томский, Сибирский. Преставился 20 января 1864 года. Канонизирован Русской православной церковью.

«Се Chevalier la a ete batise hier par Son Frere aine et par Sa Soeur ainee en mon nom! — писала Екатерина князю А. М. Голицыну — Он родился ростом четырнадцати вершков, в седьмой день от рождения принуждены были уже кормить его кашею потому, что непрестанно просил кушать, а кушает две чашки в день, он головою от рождения поворачивает как большой человек, а голос у него такой громкий и сильный, что удивиться должно, услыша его».

В 1799 году вернувшийся из итальянского похода великий князь Константин был переведен в Конную гвардию.

Декабристы. М., 1987. Т. 2. С. 152–153.

Наибольшую литературную известность получил Александр Бестужев (Марлинский), тоже декабрист, как и его братья.

Иосиф Викторович Поджио — старший брат декабриста Александра Викторовича Поджио.

В 23 года Николай I был назначен генерал-инспектором по инженерной части, а через полгода вступил в управление Инженерным корпусом.

Шварце Б. Семь лет в Шлиссельбурге / Пер. с польск. С. Басова-Верхоянцева. М.: Изд-во Всесоюзного общества политкаторжан и сс.-переселенцев, 1929.

Граф А. Х. Бенкендорф о России в 1827–1830 гг. — Красный архив. 1930. Т. 1 (38). С. 144–145.

Между прочим, император Николай I направил в оборонявшийся Севастополь и своих младших сыновей: Николая и Михаила.

Войсками, участвующими в рекогносцировке, проведенной 5 февраля 1855 года, командовал герой обороны Севастополя генерал-лейтенант Степан Александрович Хрулев.

Напомним, что он так и подписывал в детстве свои рисунки монограммой, которая объединяла буквы «Р», «Н» и римскую цифру III. Обозначала она — Николай, третий, Романов.

При посещении крепости в августе 1881 года товарищем министра внутренних дел П. В. Оржевским на острове находились дисциплинарный батальон и катерная матросская команда. Общее число заключенных нижних чинов достигало 411 человек.

Родители А. К. Соловьева на момент совершения им покушения на цареубийство проживали в Санкт-Петербурге, в здании Каменноостровского дворца великой княгини Екатерины Михайловны, а сам он учился в мужской гимназии № 3, в Соляном переулке в Петербурге, на счет великой княгини Елены Павловны.

В своей автобиографии, написанной в 1926 году, В. Н. Фигнер с негодованием опровергает предположение о родстве ее отца, помещика Николая Александровича Фигнера с известным партизаном войны 1812 года Александром Самойловичем Фигнером.

После смерти императрицы Александр II оформил морганатический брак с Екатериной Михайловной Долгорукой, получившей титул княгини Юрьевской.

В дальнейшем Н. И. Рысаков не только даст исчерпывающие признательные показания, но и предложит полиции свои услуги в качестве провокатора.

Игнатий Иоахимович Гриневицкий умер в госпитале в десять с половиной часов вечера 1 марта.

Г. С. Войницкий был большим специалистом по отоплению и вентиляции помещений и написал большую работу на эту тему Кстати сказать, сконструированная Войницким система отопления была установлена в Зимнем дворце.

В это время формировался жандармский корпус новой тюрьмы. В Шлиссельбургской крепости был установлен повышенный оклад, но вместе с тем предъявлялись и значительно повышенные требования для занятия жандармских должностей, и поэтому к отбору охранников относились предельно ответственно. Из Алексеевского равелина Петропавловской крепости в Шлиссельбургскую крепость был переведен смотритель Алексеевского равелина Соколов и еще четыре жандарма, но в основном унтер-офицеров набирали в конкурсном порядке из жандармских управлений не только Петербурга и Москвы, но и Вильно, Ковно, Гродно, Могилева, Одессы, Твери. В штат тюрьмы Шлиссельбургской крепости были включены по жандармскому управлению 47 человек. В штат пешей жандармской команды — 98 человек. Назначенные на службу в Шлиссельбургскую крепость жандармы во главе с полковником К. К. Покрошинским прибыли в крепость 11 июля 1884 года.

Заминка в речи И. Н. Мышкина была вызвана тем, что жандармы зажимали ему рот и пытались насильно вытащить из зала суда, но Мышкин сумел-таки прокричать до конца начатую фразу

Брат маршала Юзефа Пилсудского — первого главы возрожденного в 1918 году Польского государства.

Сын почтмейстера из Умани двадцатилетний Михаил Никитич Канчер в своем прошении Александру III от 19 апреля 1887 года сознался, что на момент злонамеренного преступления «находился в состоянии, непонятном для самого себя», и может объяснить его только «временным умопомраченьем».

«Несчастный случай ввел меня в такую среду товарищей, которые сделали меня ужасным преступником, — писал он. — Я теперь сознаю это сам и ожидаю заслуженной смертной казни. Но у меня еще есть те чувства, которые даны Богом только человеку; это чувство на каждом шагу преследует меня, злодея-преступника, и я, припав к стопам Вашего Императорского Величества, всеподданнейше прошу позволения высказать те, глубоко засевшие в мою душу слова, которые скажу и умирая. Я не революционер и не солидарен с их учением, а всегда был верным подданным Вашего Императорского Величества и сыном дорогого отечества. Мысль моя всегда была направлена к тому, чтобы быть верным и полезным слугою Вашего Императорского Величества и это оправдать на службе Вашего Императорского Величества».

После приговора Михаил Никитич Канчер был отправлен на Сахалин, где в 1891 году застрелился, не вынеся, так считается, угрызений совести.

26 октября 1887 года в камере № 9 Старой тюрьмы М. Ф. Грачевский облил керосином свои портянки и, раздевшись, положил одну портянку себе на спину, другую — на грудь. Потом, лежа на койке, зажег их от керосиновой лампы…

Срок этот в дальнейшем был уменьшен до 15 лет.

Число узников Шлиссельбурга к концу 1902 года составляло тринадцать человек. Многие умерли от цинги и туберкулеза; другие кончили срок; некоторые были амнистированы, а троих душевнобольных увезли в 1896 году в больницу.

Нельзя сказать, что обитатели камер Шлиссельбургской крепости были лишены духовного окормления. М. В. Новорусский в своих «Записках» неоднократно упоминает о священнике, служившем в храме Иоанна Предтечи в крепости. Вероятно, это отец Иоанн Флоринский, который состоял с 1877 года штатным священником Шлиссельбургской крепостной церкви и оставался в крепости до ее конца.

Иоанн Флоринский не отказывался от исполнения своих священнических обязанностей в тюрьме, но другое дело, что самим заключенным это было не нужно.

«Крепостной священник, — пишет М. Ю. Ашенбреннер, — посещал нас сначала также вместе со смотрителем, а священник скоро прекратил свои визиты. Так как мы не понравились друг другу».

Гершуни Г. Из недавнего прошлого. М.: Земля и воля, 1917. С. 178–79.

«Национальный союз свободных каменщиков».

«Мой склад облаков, о котором я говорю, не представляет, конечно, ничего особенно необыкновенного. В голове каждого из нас образуются с течением времени подобные скопления излюбленных впечатлений и картин. Я знал, например, людей, голова которых была, в буквальном смысле слова, складом всевозможных обид, полученных ими в своей жизни от других, тогда как все обиды, которые они сами наносили другим, никогда туда не заносились. В голове талантливого художника непременно существует запас всевозможных образов, соответствующих роду его творчества, а в голове музыканта — всевозможных мелодий. Подбор предметов в таких складах неизбежно обусловливается психическими особенностями и наклонностями данного человека. Каждый из нас непроизвольно собирает сюда и бережно хранит здесь только то, что особенно волнует, затрагивает его в окружающем мире. Все остальное, к чему мы безразличны, быстро теряется для нас и исчезает неизвестно куда… Так и в моей голове мало-помалу накопилось очень много всевозможных облачных фигур лишь потому, что я всегда чувствовал к облакам какое-то родственное влечение». (Морозов Н. А. Откровение в грозе и буре).