Владимир Потемкин - Дипломатия в новейшее время (1919-1939 гг.)

Таково наше мнение, которое мы никому не навязываем, но за которое мы стоим. Мы не требуем принятия нашей точки зрения и никого не просим об этом. Мы считаем, однако, что эта точка зрения действительно отвечает интересам безопасности миролюбивых государств.

Это было бы соглашение исключительно оборонительного характера, действующее против нападения со стороны агрессоров и в корне отличающееся от того военного и наступательного союза, который заключили недавно между собой Германия и Италия.

Понятно, что основой такого соглашения является принцип взаимности и равных обязанностей.

Следует отметить, что в некоторых англо-французских предложениях этот элементарный принцип не нашёл благосклонного к себе отношения. Гарантировав себя от прямого нападения агрессоров пактами взаимопомощи между собой и с Польшей и обеспечивая себе помощь СССР в случае нападения агрессоров на Польшу и Румынию, англичане и французы оставляли открытым вопрос — может ли СССР в свою очередь рассчитывать на помощь с их стороны в случае прямого нападения на него со стороны агрессоров, равно как оставляли открытым другой вопрос — могут ли они принять участие в гарантировании граничащих с СССР малых государств, прикрывающих северо-западные границы СССР, если они окажутся не в силах отстоять свой нейтралитет от нападения агрессоров.

Получалось, таким образом, неравное положение для СССР».

Говоря о последних англо-французских предложениях, т. Молотов называл их шагом вперёд, но отметил, что он «обставлен такими оговорками — вплоть до оговорки насчёт некоторых пунктов устава Лиги наций, — что он может оказаться фиктивным шагом вперёд».

Наконец, в своём докладе т. Молотов подчеркнул, что, «ведя переговоры с Англией и Францией, мы вовсе не считаем необходимым отказываться от деловых связей с такими странами, как Германия и Италия».

Позиция СССР при переговорах с Англией и Францией, изложенная главой советского правительства, была безупречно пряма, открыта и последовательна. Несмотря на это, англо-французская дипломатия продолжала упорно затягивать переговоры. Такая медлительность, естественно, вызывала тем больше подозрений, что в переговорах с другими странами дипломатия союзников, когда нужно, умела проявлять несомненно большую оперативность. В частности в кратчайший срок ею достигнуто было соглашение с Турцией.

12 мая 1939 г. опубликована была англо-турецкая декларация о взаимной помощи в случае агрессии в районе Средиземного моря. Декларация гласила, что «в ожидании заключения окончательного соглашения английское и турецкое правительства заявляют, что в случае акта агрессии, могущего привести к войне в районе Средиземного моря, они будут готовы к тому, чтобы эффективно сотрудничать и предоставить взаимно друг другу всестороннюю помощь». К декларации присоединилась и Франция.

Образ действия англо-французской дипломатии в переговорах с СССР не мог не вызвать соответствующей реакции со стороны общественного мнения Советского Союза. 29 июня 1939 г. в «Правде» помещена была статья т. Жданова, озаглавленная «Английское и французское правительства не хотят равного договора с СССР». Статья эта произвела сенсацию в дипломатических кругах и вызвала широкий отклик во всём мире. Автор ставил вопрос: в чём причина затяжки переговоров, завершения которых с нетерпением ожидают все друзья мира? Объяснение автор усматривал в том, что «английское и французское правительства не хотят равного договора с СССР, т. е. такого

договора, на который только и может пойти уважающее себя государство, и что именно это обстоятельство является причиной застойного состояния, в которое попали переговоры». В доказательство статья приводила следующие факты:

Англо-советские переговоры продолжаются уже 75 дней, из них 59 дней ушли на проволочки со стороны англичан и французов.

Та же самая Англия, когда ей нужно было, заключила пакты взаимной помощи с Турцией и Польшей в кратчайший срок.

В ходе переговоров англичане и французы искусственно нагромождают всяческие трудности, чем создают видимость серьёзных разногласий между Англией и Францией, с одной стороны, и СССР — с другой; ссылки англо-французской дипломатии на то, что прибалтийские государства якобы не желают гарантий, явно несостоятельны: они продиктованы только намерением затруднить и сорвать переговоры. Неизвестно, спрашивали ли Литву и Голландию, хотят ли они для себя гарантий со стороны Англии и Польши; сами они этих гарантий не просили; однако это не помешало Англии и Польше заключить договоры о двусторонней взаимопомощи.

Англия и Франция требуют от СССР гарантий не только для Польши, Румынии и ещё четырёх других государств, но также для Голландии и Швейцарии, с которыми СССР даже не имеет дипломатических отношений.

«Всё это говорит о том, — заключал автор статьи, — что англичане и французы хотят не такого договора с СССР, который основан на принципе равенства и взаимности, хотя ежедневно приносят клятвы, что они тоже за «равенство», а такого договора, в котором СССР выступал бы в роли батрака, несущего на своих плечах всю тяжесть обязательств. Но ни одна уважающая себя страна на такой договор не пойдёт, если не хочет быть игрушкой в руках людей, любящих загребать жар чужими руками. Тем более не может пойти на такой договор СССР, сила, мощь и достоинство которого известны всему миру».

Дальнейшие события доказали полную обоснованность выводов статьи т. Жданова. Московские переговоры с англичанами и французами затягивались бесконечно. Лишь 25 июля английское и французское правительства приняли предложение правительства СССР о посылке в Москву военных миссий. Однако миссии не торопились выехать по назначению. Они отбыли лишь спустя 11 дней. Притом они не пожелали воспользоваться воздушным сообщением; члены их отплыли на товаро-пассажирском пароходе, скорость которого не превышала 13 узлов в час.

На путь до Москвы миссиям понадобилось целых 6 дней. К тому же оказалось, что они состоят из второстепенных представителей англо-французского военного командования. Этого мало. Руководители миссий вынуждены были сознаться, что они не снабжены полномочиями для заключения каких бы то ни было договоров и подписания соглашений практического характера. Естественно, что при таких условиях и военные переговоры между сторонами оказались столь же бесплодными, как и политические.

В интервью с сотрудником «Известий» об англо-франко-советских переговорах т. Ворошилов объяснил, почему были прерваны военные переговоры с Англией и Францией.

«Вопрос: Чем закончились переговоры с военными миссиями Англии и Франции?

Ответ: Ввиду вскрывшихся серьёзных разногласий переговоры прерваны. Военные миссии выехали из Москвы обратно.

Вопрос: Можно ли знать, в чём заключаются эти разногласия?

Ответ: Советская военная миссия считала, что СССР, не имеющий общей границы с агрессором, может оказать помощь Франции, Англии, Польше лишь при условии пропуска его войск через польскую территорию, ибо не существует других путей для того, чтобы советским войскам войти в соприкосновение с войсками агрессора. Подобно тому как английские и американские войска в прошлой мировой войне не могли бы принять участия в военном сотрудничестве с вооружёнными силами Франции, если бы не имели возможности оперировать на территории Франции, так и советские вооружённые силы не могли бы принять участия в военном сотрудничестве с вооружейными силами Франции и Англии, если они не будут пропущены на территорию Польши.

Несмотря на всю очевидность правильности такой позиции, французская и английская военные миссии не согласились с такой позицией советской миссии, а польское правительство открыто заявило, что оно не нуждается и не примет военной помощи от СССР. Эго обстоятельство сделало невозможным военное сотрудничество СССР и этих стран. В этом основа разногласий. На этом и прервались переговоры».

Неудача англо-франко-советских переговоров. Четыре дня спустя после приведённого заявления т. Ворошилова, 31 августа 1939 г., т. Молотов выступил на внеочередной четвёртой сессии Верховного Совета СССР с объяснением причин, обрёкших на неудачу англо-франко-советские переговоры. Глава советского правительства вновь подчеркнул, что уже первые предложения английского и французского правительств оказались неприемлемыми для СССР, ибо ими игнорировался принцип взаимности и равных обязательств. Тем не менее советское правительство не сочло возможным отказаться от переговоров.

«Мы считались с тем, — заявил т. Молотов, — что правительствам Англии и Франции трудно было круто поворачивать курс своей политики от недружелюбного отношения к Советскому Союзу, как это было ещё совсем недавно, к серьёзным переговорам с СССР на условиях равных обязательств. Однако последующие переговоры не оправдали себя.