Олег Черенин - Шпионский Кёнигсберг. Операции спецслужб Германии, Польши и СССР в Восточной Пруссии. 1924–1942

Каково же было удивление Фрица, когда в один из дней, уже после возвращения из отпуска в СССР, он был арестован сотрудниками НКВД и препровожден в местную тюрьму. Еще больше он удивился, когда на очной ставке со своим коллегой по работе на строительстве последний назвал ранее отработанный полицейскими пароль и его агентурный псевдоним. В дальнейшем выяснилось, что коллега Фрица был резидентом германской разведки и после «серьезного разговора» с чекистами дал показания о своей деятельности и деятельности возглавляемой им резидентуры в Советском Союзе.

После суда и недолгого пребывания в советской тюрьме Фриц был выслан в Германию, где снова попал в условия, напоминавшие тюремное заключение. На этот раз в течение нескольких месяцев его допрашивали уже сотрудники гестапо, интересовавшиеся причиной провала резидентуры. В допросах также принимали участие офицеры абвера, которые больше интересовались чисто разведывательной проблематикой.

После завершения расследования, в ходе которого Фриц проявил свою лояльность властям Германии, ему было предложено пройти дополнительную разведывательную подготовку для дальнейшей работы на Западе. Обучение проходило в составе небольшой группы в одном из тихих пригородов Берлина, где новоиспеченным «разведчикам» читался учебный курс нового для них ремесла. В течение трех месяцев кадровые сотрудники гестапо и абвера обучали курсантов основам вербовочной деятельности, шифрования, подготовки химикатов для написания писем тайнописью и другим «наукам», без которых разведчик не может обойтись.

После завершения учебы Фриц на некоторое время был оставлен в покое. Непосредственно перед началом польской кампании он был призван на службу рядовым в одну из частей вермахта. А еще через некоторое время был переведен на должность переводчика в разведывательный отдел одной из пехотных дивизий, где и прослужил до своего пленения советскими войсками в 1945 году.

Одним из важных вопросов, стоящих перед советскими контрразведчиками в Кёнигсберге, было выяснение судьбы архивов и картотек германских разведывательных и контрразведывательных органов, располагавшихся на территории Восточной Пруссии. Дело в том, что специальные группы советской контрразведки, действуя в порядках наступающих войск и имея задачи захвата таких исключительно важных материалов, частично их выполнили. Но основную массу оперативной документации обнаружить «по горячим следам» не удалось. Вот и пришлось уже после окончания боевых действий вернуться к их поиску.

Большинство допрошенных лиц такой информацией не располагали, ограничиваясь ссылками на исполненные ими лично приказы, в соответствии с которыми оперативные и архивные материалы должны были быть уничтожены. Каких-либо важных документов о деятельности германских специальных органов обнаружено не было. «Улов» ограничивался частью картотеки на содержавшихся во внутренней тюрьме гестапо арестантов и большим количеством личных дел сотрудников охранной полиции, особой ценности не представлявшим, но к которым для наведения необходимых справок периодически обращались в случае исполнения запросов других органов безопасности.

С немецкой педантичностью и пунктуальностью в таких делах отражались мельчайшие подробности служебной биографии полицейских, подавляющее большинство которых, в рамках ротации кадров, принимало участие в «особых акциях» на Восточном фронте. Под такими акциями подразумевалась борьба с партизанским движением и участие в «окончательном решении еврейского вопроса» в составе различных айнзатцкоманд и айнзатцгрупп полиции безопасности и СД.

Еще одна неудачная попытка поиска оперативной документации гестапо была связана с изучением содержимого сейфов этого учреждения. В подвергшемся разрушению здании полицайпрезидиума, где располагался Главный отдел гестапо в Кёнигсберге, в подвалах и на первом этаже лежали груды провалившихся туда с верхних этажей после пожара сейфов с песчано-бетонной смесью между стенок. Их содержимое относительно хорошо сохранилось, но, за редким исключением, интересные с оперативной точки зрения материалы в них отсутствовали. В нескольких сейфах были обнаружены плетки с измочаленными от долгого использования концами…

В краеведческой и исторической литературе о прошлом Калининградской области тематика предвоенной деятельности специальных служб на ее территории в обобщенном виде не отражалась. В ряде публикаций периодической печати освещались лишь ее отдельные аспекты.

История деятельности спецслужб на территории Восточной Пруссии в межвоенный период, пожалуй, не имеет аналогов. В это время здесь действовало подавляющее большинство известных иностранных разведок (английская МИ-6, Второе бюро французского Генштаба, Разведывательное управление ГШ НКО СССР, Иностранный отдел НКВД СССР и др.), не говоря уже о спецорганах Веймарской республики, нацистской Германии и Речи Посполитой — главных игроков на «поле битвы» разведок и контрразведок.

Десятки, если не сотни успешных разведывательных операций замышлялись где-то в кабинетах по Кранцераллее, 40, Генерал-Литцманштрассе, 3–7, в Кёнигсберге, польских генеральных консульствах в Данциге и Кёнигсберге. Их реализовывать приходилось многочисленным сотрудникам и агентам, разбросанным по сопредельным и отдаленным странам. Опасная и таинственная работа заставляла этих людей быть всегда настороже, чутко реагировать на изменения обстановки, контролировать свои высказывания, мысли, поступки. В случае провала им было гарантировано многолетнее тюремное заключение где-нибудь в казематах форта Легионов в Варшаве или во внутренней тюрьме кёнигсбергского полицайпрезидиума, а в худшем случае — расстрельная команда со священником, либо нож механизма по отрубанию голов «Фальбайль».

В двадцатые, а особенно тридцатые годы прошлого века на этой земле в незримых поединках сталкивались невидимые армии. Отголоски этих схваток периодически становились известны широкой публике по скупым газетным сообщениям либо отчетам судебных заседаний, но сокровенные тайны навсегда оставались в сейфах и архивах спецслужб.

Специфической особенностью деятельности любой разведки мира, в отличие, скажем, от контрразведки, является ее, если так можно выразиться, «географически-тотальный» характер, означающий, что объекты ее интереса могут находиться в самых отдаленных уголках земли. В нашем случае это означает, что, скажем, головной орган германской военной разведки на Востоке — абверштелле «Кёнигсберг» — не ограничивался проведением разведывательных операций в соседних с Восточной Пруссией странах, распространяя их на Латвию, Эстонию, СССР. Или другой пример. Несмотря на наличие в структуре внешней разведки СССР кёнигсбергской резидентуры, изучение объектов на территории Восточной Пруссии проводила и соседняя каунасская резидентура, действовавшая под прикрытием советского полпредства в Литве. И таких примеров можно привести множество.

Такая особенность, наряду с рядом других причин, повлияла на последовательность и структуру глав настоящей книги, позволяющих, на наш взгляд, не только дать характеристику ведущих нацистских спецслужб в Восточной Пруссии, но и с разной степенью детализации описать процесс их функционирования в противоборстве со службами противников.

По мере поиска материалов к настоящей книге автор столкнулся с рядом сложностей, повлиявших на то, что восстановление целостной картины предмета исследования невозможно по объективным причинам. Таких причин две.

В последнее время широкой общественности стали известны многие тайны прошлого, ранее скрытые за завесой секретности. В России, Польше, других странах было рассекречено и частично опубликовано значительное число документов о деятельности спецслужб, в том числе относящихся к предмету нашего исследования. Но они могут лишь отчасти осветить заявленную проблематику. Это первая причина.

Вторая причина, напрямую связанная с первой, заключается в противоречивом характере самой специальной деятельности. Объективно осветить тот или иной эпизод разведывательной деятельности можно только при наличии всех без исключения материалов. Чтобы было понятно, о чем идет речь, приведем два примера, описанных в настоящей книге. Первый пример — проводимая весной 1941 года дезинформационная акция абвера в Восточной Пруссии по передаче советской разведке через агента-двойника сфабрикованных сведений о планирующейся переброске нескольких дивизий на Запад.

Бывшее руководство абверштелле «Кёнигсберг» считало, что успешная ее реализация позволила ввести советское командование в заблуждение относительно истинных намерений руководства Германии. Но насколько эффективно она была реализована, мы не узнаем, пока не будут представлены материалы советской стороны.