Луис Ламур - Путь воина

- Госпожа Пенни сказала найти Сак-этта. Большая беда. Керри пропала.

Керри? Кажется, так звали младшую сестру Темперанс, по крайней мере, я слышал, как она рассказывала о ней.

- Пропала? Но как?

- Ее забрали пекоты. Плохие индейцы. Все очень боятся пекотов.

Теперь я уже был готов пожалеть о том, что вообще связался со стариком. Если бы не он, то вместо того, чтобы сидеть тут с ним, я бы сейчас уже отправился вниз по Тропе Чероки на поиски Янса, который почему-то задерживался. Вполне возможно, что он нарвался на индейцев, которых могло оказаться слишком много.

Вообще-то, трудно сказать, что такое "слишком много" для Янса, и мне искренне жаль всякого, кто рискнул бы затеять с ним драку. Пару раз по молодости я сам оказывался в подобной ситуации, и мне доставалось так, что я насилу ноги уносил. Янс был силен, как бык, обладал поистине медвежьей выносливостью и дрался с яростью рыси, загнанной в угол.

Откровенно говоря, Янс никогда не отличался особой пунктуальностью, которой постоянно требовал от нас отец, стараясь приучить к порядку. На этот счет в нашей семье существовало неписанное правило: каждый должен знать свое место и быть там, так как зачастую именно от этого может зависеть вопрос жизни или смерти.

- Госпожа Пенни сказала, чтобы ты пришел. Много плохих индейцев. Забрали двух девочек.

Взяв в руки мушкет, я подошел к двери, оставаясь стоять у порога, откуда мне была видна тропа, ведущая к небольшому пятачку перед нашей хижиной. Если Янс будет резво мчаться по ней, уходя от погони, то я смогу уложить по крайней мере одного из преследователей. Помнится, как-то раз он опрометью влетел в хижину, спасаясь от отгромной медведицы, кстати, чуть было не нагнавшей его на подступах к дому. От меня тогда потребовалась определенная ловкость, чтобы впустив его, успеть захлопнуть дверь перед самым носом у медведя. Незадолго до этого я чисто вымел пол в хижине и в какой-то момент даже, грешным делом, подумал о том, что было бы неплохо оставить на улице обоих и дать им прежде выяснить отношения между собой.

- Нам нужна лишь шкура и сало, - неприминул я заметить позже, когда страсти улеглись, - но уж никак не целый медведь.

- А ты сам когда-нибудь пробовал протащить на собственном горбу убитого медведя или хотя бы шкуру и жир с него по такой жаре да еще через три перевала? Вот я и подумал, что было бы неплохо, если бы он сам доставил все это прямо к нашему порогу.

- А мушкет свой ты куда девал?

Он смущенно покраснел.

- Я как раз собирался выстрелить, когда он набросился на меня. Оценив расстояние между нами, я понял, что другого выхода у меня нет и бежал.

На этот раз Янсу предстояло ехать верхом и, к тому же, вести за собой вьючных лошадей, а поэтому ему в любом случае придется придерживаться проторенных троп, свернуть с которых куда-нибудь в леса все-равно не удастся. Он был до невозможности упрям, и я ни минуты не сомневался в том, что он ни за что не свете не позволит, чтобы его лошади и мех достались бы каким-то там индейцам.

- Пенни твоя жена?

И только тут я догадался, что старик, должно быть, принимает меня за Янса. Что он там говорил до этого? Пропали две девочки? Похищены индейцами?

Судя по всему, он пришел издалека, а если предположить, что он прошел пешком всю дорогу, ведущую сюда от мыса Анны или откуда-нибудь из тех мест, то получается, что с момента похищения прошло уже довольно много времени. К тому же мне и прежде приходилось слышать о случаях, когда похищенных женщин возвращали обратно в обмен на товары или еще что-нибудь. Но в любом случае после женитьбы Янса родственники его жены стали доводиться родней и нам. Не могло быть и речи о том, чтобы покинуть их в беде, и поэтому теперь мы должны были сделать все, что в наших силах.

Должно быть у старика ушла неделя на то, чтобы добраться сюда. Никак не меньше, а может быть даже и больше, что скорее всего. Я прежде никогда не бывал в тех местах, но зато там уже успел побывать Янс, который в свое время бродил по свету в поисках жены. Хотя мне лично кажется, что он лишь только-только начал присматриваться к барышням, когда вдруг увидел ее и влюбился с первого взгляда.

Положив мушкет рядом, я снова поставил воду на огонь и начал резать в нее мясо, решив сварить похлебку. В бульон я добавил немного дикого лука и кое-какие травы, собранные в лесу, так как в ход у нас обычно шло все, что только было в данный момент под рукой.

О том, чтобы остаться дома и никуда не пойти, и речи быть не могло. Конечно, это не самым лучшим образом отразится на посеянном мной урожае кукурузы, который может пострадать от плохого возделывания или из-за нашествия вредителей, но, в конце концов, раз на раз не приходится. Нужно будет собраться в дорогу и взять побольше еды про запас. Пока похлебка варилась, я принялся собирать все самое необходимое.

Быстрее всего туда можно добраться по тропе, известной как Путь Воина, хотя возможно, что встречи с воинствующими индейскими отрядами нам в дороге избежать все же не удастся. Но мы в любом случае должны как можно скорее оказаться на месте. Индейцы всегда очень придирчивы по отношению к своим пленникам. Они могут захватывать пленных для того, чтобы обратить в рабство, или же подвергнуть пытке, или же для того, чтобы позднее сделать предметом мены. Пленницы могли им также понадобиться и для того, чтобы сначала выставить их на всеобщее обозрение, а затем убить, но только если те будут непристанно ныть или же ослабеют настолько, что не смогут продолжать путь, то индейцы скорее всего расправятся с ними еще в дороге, чтобы отделаться таким образом от лишней обузы. Такое нередко случалось и раньше.

Темперанс Пенни жила в поселении недалеко от мыса Анны, когда ветер странствий занес туда Янса. Мы, Сакетты, всегда были легки на подъем, и время от времени, еще в свою бытность подростками, отправлялись в путь, чтобы своими глазами увидеть, что творится на белом свете. Чаще всего мы путешествовали по одиночке или же собирались компаниями по два-три человека.

Раз или два мы доходили до Джеймстауна, а Кейн О'Хара из нашего поселения даже побывал в деревнях у испанцев, обосновавшихся к югу от нас. Именно оттуда он и взял себе жену. До нас также доходили разговоры об общине пилигримов, что жили на севере, но Янс был первым, кто рискнул отправиться туда.

Янс был любознателен, как индеец, и неудержим в своем стремлении узнать, как живут люди в других местах, а поэтому, укрывшись в лесу, он принялся наблюдать за их деревней, пока не увидел Темперанс.

Тогда ей было всего шестнадцать, она оказалась озорна и забавна, как шаловливый котенок, возраст, когда девочка-подросток становится молоденькой девушкой. Все ее проделки и детские шалости не приносили ей самой ничего, кроме неприятностей. Соседи ее были людьми неплохими, но уж чересчур серьезными, чья жизнь шла в соответствии с однажды заведенным порядком, где не было времени для праздных забав и прочих глупостей.

Лишь однажды взглянув в ее сторону, Янс понял, что здесь, на севере, он нашел то, что искал, и, дождавшись прихода ночи, он направился к ее дому, и вывесив перед дверью четверть оленьей туши, громко постучал в дверь; сделав свое дело, он бросился наутек и затаился.

Надо сказать, что очень немногие из северных поселенцев по-настоящему понимали толк в охоте. В Англии тех времен вся водившаяся в лесах дичь объявлялась собственностью короля или же леса, в которых она обитала, находились на территории нескольких крупных поместий. Так что приходилось либо заниматься браконьерством, либо не охотиться вовсе. Тем более, что, кроме как на время войны, оружия у них тоже не было. Короче, мясом там было разжиться не просто, но и даже когда они обосновались в Америке, где дичи было повсюду в изобилии, то оказалось, что толком охотиться не умеет почти никто, а многие просто не решались на это, так как кое-кто поговаривал, что и здесь тоже вся добыча принадлежит королю. А поэтому оленья ляжка у порога оказалась желанным угощением, которое они с радостью приняли и внесли в дом.

Если у самой Темперанс и были какие-то соображения на сей счет, то она никому об этом не сказала, а просто продолжала, как ни в чем не бывало резвиться, шалить и плести небылицы, словно происходящее не имело к ней ни малейшего отношения. И только когда они уже поженились, она призналась мне, что пару раз издали видела Янса в лесу и на склоне, а поэтому у нее возникли кое-какие догадки о том, откуда могла взяться та оленина.

Некоторое время спустя, на исходе дня, как и в прошлый раз, Янс снова вышел из леса, прихватив с собой очередную часть туши, и на этот раз он был встречен с почетом.

Видимо от него также надеялись узнать и последние новости о том, что происходит в других колониях, хотя, хорошо зная Янса, я, лично, не думаю, что он стал выкладывать им начистоту все о том, откуда пришел. Как и подобает всякому выходцу из Уэльса, Янс был хорошим рассказчиком, так как в этом смысле все валлийцы имеют много общего с ирланцами, которые обладают данным им от природы чувством родного языка и больше всего на свете любят слышать звук собственного голоса. В тот вечер он тоже рассказывал всякие истории, при этом ни разу так и не взглянув в сторону Темперанс, но та и сама, без лишних слов, прекрасно знала, к кому обращены его слова и почему.