Ганс Хасс - Мы выходим из моря

Таким редким днем было 7 мая 1950 года.

Это случилось в начале моей второй экспедиции в Красное море. Рано утром мы выехали из Суакина, и вскоре плоское пустынное побережье с одиноким силуэтом древнего города растаяло позади нас. Мы плыли примерно восьми милях от. берега по зеркальной глади, сливавшейся на горизонте с небом. Сквозь тонкую водяную пыль низкое солнце напоминало фонарь из молочного стекла.

Нас было пятеро в лодке: инженер Вавровец, Джерри Вейдлер, Лотта, Махмуд и я. Еще заспанные, а мужчины небритые, наблюдали мы за морем. Каждое мгновение на поверхности могли показаться серпообразные плавники манты ската-рогача.

Во время первого пребывания в этих водах мне удалось подплыть совсем близко к этим животным и сфотографировать их под водой. Мои снимки публиковались во многих иллюстрированных журналах мира, а в этот раз манты должны были ;стать главными "действующими лицами" нашего экспедиционного фильма. На носу лодки возле меня с готовой сьемке камерой стояла Лотта. Позади были аккуратно разложены готовые к употреблению маски, гарпуны, приборы для ныряния и камеры для подводной съемки.

Море будто вымерло. Мы глядели в прозрачную воду, но нигде не видели ни одной рыбы. Только маленькие крылоногие моллюски проплывали мимо нас. Я выудил нескольких; в воде на ладони они продолжали весело "порхать", как маленькие бабочки, размахивая своими, похожими на тряпочки, крылышками.

- Неплохой признак,- сказал я Лотте.- Тогда было точно так же. Эти крылоногие моллюски, по-видимому, любимая пища мант.

Вскоре мы увидели вдали полосу пены, над которой взлетало и впускалось множество птиц. Подплыли ближе. Под взбудораженной водой неясно виднелась большая черная тень. Полоса пены медленно двигалась дальше. Вдруг птицы, испугавшись, разлетелись. Пена исчезла. Когда мы приблизились, уже ничего не было видно.

Мы кружились у этого места, всматриваясь в бездонную прозрачную глубину. Здесь были одни крылоногие моллюски. Испуганные птицы собрались между тем немного дальше над другим местом. Мы двинулись за ними. Минут через пять Махмуд возбужденно схватил меня за плечо.

Мы оглянулись. Немного сзади, как раз там, где мы только что плавали, на поверхности появился высокий черный треугольник. Он был похож на хвостовой плавник акулы, только гораздо больше. Это мог быть всплывший кусок де рева. Однако откуда? Глубина достигала здесь пятисот метров! Кроме того, треугольник медленно двигался по воде.

Мы поплыли назад. Скоро нам стало ясно, что это животное необычных размеров. Сквозь спокойную воду была видна его бесконечно длинная тень. На расстоянии ста метров я велел заглушить двигатель и натянул свои ласты.

Махмуд вытаращил глаза и начал оживленно тараторить. Он нагибался, словно собирался принять на плечи тяжелый груз, затем поднимал его, как Атлас Земной шар, и сбрасывал в сторону. Он проделал это несколько раз, вращая глазами, и был в полном отчаянии оттого, что я его не понимал.

- Подгребем ближе? --спросил Джерри.

- Да, но только очень осторожно и тихо.

- На нем какие-то пятна или полосы,- заметил Вавровец.

Я повесил на шею камеру для подводной съемки и скользнул в воду. Мой гарпун был укреплен при помощи петли у плеча. Таким образом, я мог свободно плавать и фотографировать и в любой момент, если нужно, схватить копье.

Вода была приятно теплой. Подо мной открывалась бездна. Я покинул лодку и поплыл к плавнику, который медленно продолжал двигаться дальше по поверхности воды. Его задняя кромка была истрепанной.

Чем ближе я подплывал, тем труднее становилось перебороть страх. Хотел я этого или нет, но в голову лезли рассказать о людях, внезапно исчезнувших с поверхности моря. Был слышен только крик, а потом расплывалось кровавое пятно, или же они просто исчезали бесшумно и бесследно...

Самая страшная опасность та, о которой еще не знаешь и которую фантазия непроизвольно приукрашивает невероятными подробностями. Таинственный плавник был над водой на расстоянии вытянутой руки, но под водой я по-прежнему ничего не видел. Только пустое, синее, бездонное море. Моими единственными спутниками были серебряные стрелы солнечных лучей; пульсирующими пучками устремлялись они со всех сторон в глубину и встречались далеко внизу, там, куда падала моя собственная тень.

Наконец, я смог различить первые неясные очертания. Затем пелена рассеялась, и то, что я увидел, было столь необыкновенным, что я застыл на месте: там, впереди, плыла акула длиной в добрых восемь метров! Все ее огромное туловище было покрыто сотнями белых точек.

Тело акулы почти не двигалось. Большой, похожий на полумесяц хвостовой плавник медленно покачивался из стороны в сторону. Многочисленные мелкие точки к хвосту акулы становились крупнее и располагались рядами, между которыми находились выступы. Наиболее толстый оканчивался у основания хвоста.

Самым необычным у животного была пасть. В противоположность всем другим акулам у этой рот был расположен не на брюшной стороне, несколько ниже носа, а в самой передней части головы. Пасть была слегка приоткрыта и имела губы. Несмотря на огромную величину, животное выглядело добродушно и безобидно. Великан висел под поверхностью воды, словно покрытая маргаритками клумба.

Я сразу же узнал акулу по рисункам в научных трудах, Ее чучело есть в. Лондонском естественноисторическом музее. Это самая большая из акул, китовая акула. Со времени первого описания этой акулы одним южноафриканским зоологом в 1849 году ее видели с кораблей раз сто. Она обитает в тропических морях: в Индийском океане, у Филиппин и у Нижней Калифорнии. Некоторые из таких гигантов обладали длиной в двадцать метров и достигали веса в десять тонн. Чаще всего эти безобидные животные спокойно и медленно плыли под самой поверхностью.

Так же как и крупнейшие манты, они питаются планктоном1, который фильтруют из воды через бахромчатые жабры. Американский исследователь Уильям Биб встретил во время одной из своих экспедиций китовую акулу длиной в двенадцать метров, и один из его людей гарпунировал животное с лодки. Акула нырнула, а когда через четверть часа вновь всплыла, в ее тело попытались вонзить еще несколько гарпунов. Но напряжение мышц превратило кожу в броню, о которую гнулись стальные концы гарпунов. Биб послал ей в голову с близкого расстояния две револьверные пули, однако великан спокойно поплыл своей дорогой. Трос первого гарпуна укрепили на экспедиционном судне, но натяжение было слишком сильным, и гарпун вырвался из тела. Чудовище медленно исчезло вдали, равномерно ударяя хвостом по воде.

Американец Уильямсон тоже близко подошел со своей ныряющей лодкой к китовой акуле и через окно заснял на кинопленку пятнистую кожу. Но, насколько мне известно, еще никогда ни один ныряльщик не наблюдал это животное под водой!

Между тем китовая акула уже заметила меня. Она как будто была подвешена под поверхностью воды за спинной плавник и смотрела на меня маленькими глазами. Казалось, мое приближение ее не беспокоило.

Я был так взволнован, что несколько раз щелкнул фотоаппаратом впустую, забыв установить расстояние и параллакс видоискателя. Ни один из этих кадров не годился. Меня преследовала мысль, что животное испугается и внезапно нырнет. Но великан не пугался и не нырял. Он очень медленно, с поразительным благодушием плыл дальше.

Каждый раз, когда я всплывал, до меня доносились возбужденные крики со стороны лодки. Все хотели знать, что вижу. Джерри стоял с поднятым копьем, предлагая мне свою помощь.

Я крикнул Джерри, что акула совершенно не опасна, но пусть он все равно плывет ко мне. Я уже был менее чем в двух метрах от нее. Это поразительно, но животное ни в какой мере не было обеспокоено моим присутствием. Я поплыл рядом и прикоснулся к его коже. Она была шероховатой, как наждачная бумага средней зернистости, а белые точки, казалось, нанесены грубой кистью. Кроме того, между точками проходили еще узкие белые волнистые линии, похожие на солнечные блики.

Акула медленно скользила мимо меня, и большой хвостовой плавник оказался совсем рядом. Тут мною овладел задор, и я схватился за плавник обеими руками. Спокойная, уверенная сила немедленно потащила меня сначала на три метра вправо, затем на три метра влево, так что мой путь изображал большую волнистую линию. Движения акулы станрвились все более нервными и быстрыми.

Я отпустил плавник. Значит, я все же испугал добродушного колосса! Но его движения сразу же снова стали медленными. Акула плыла спокойно, как и прежде.

На некотором расстоянии висел под поверхностью Джерри. Он был хорошим пловцом и принял участие в мой экспедиции только из любви к приключениям. Едва ли он предполагал, что уже на третьей неделе будет плавать в бездонное море бок о .бок с восьмиметровой акулой. Я сделал знак, что бы он приблизился, и мы поплыли рядом с акулой, Джерри с одной стороны, и я - с другой.