Нина Бодэн - Кэрри во время войны

- Нет, не трус. Ты просто... просто слишком умный, чтобы пускаться в авантюру сломя голову.

Альберт застонал и закрыл глаза.

- Как я ненавижу себя! - Потом открыл глаза и со злостью пнул кусок сухой земли так, что он, перелетев через весь двор, гулко ударился о стенку конюшни. - Нет, неправда, что я ненавижу себя, - сказал он. - Какой в этом смысл? Но я знаю себе цену и знаю, что она не очень высока. Я не глупый, но и не очень смелый. - Он взглянул на нее и вдруг усмехнулся: Но с этим, наверное, надо примириться.

Кэрри думала над тем, что бы сказать ему в утешение.

- Будь ты смелым, толку все равно было бы мало. Мистер Рис вряд ли прислушался бы к твоим словам. Взрослые слушают только взрослых.

- Взрослым быть хорошо, - рассудил Альберт. - А вот ребенком - очень трудно. Ты имеешь право только стоять и смотреть, а действовать нельзя. Как нельзя и помешать тому, что тебе не по душе. Будь я взрослым, я бы не дал выселить Хепзебу. Я бы купил Долину друидов, и мы все жили бы вместе. И вы с Ником тоже. Хотя вы, наверное, предпочитаете уехать в Шотландию и быть рядом с мамой.

- Не особенно, - отозвалась Кэрри. - То есть, конечно, я хочу поехать, но с другой стороны, лучше бы остаться здесь. Хорошо бы можно было раздвоиться. Я чувствую, что душа у меня давно раздвоилась.

13

Дни летели как на крыльях. Поначалу казалось, что две недели - это очень долго, а потом выяснилось, что еще много-много предстоит сделать. В последний раз.

Ник придумал кучу песен про этот "последний раз". В последний раз надо съехать с кучи шлака, стукнувшись головой о железный лист и ободрав колено. В последний раз сходить в часовню. В последний раз устроить запруду в ручье, что бежал по краю сада.

Он так радовался, что Кэрри боялась, не обиделась бы тетя Лу, но та, по-видимому, не обижалась. Она подпевала Нику, ходила с таким же блаженным, как он, лицом и сияющими глазами и смеялась по каждому пустяку.

Только мистер Эванс, казалось, разделял охватившее Кэрри странное чувство тоски.

- Мне будет очень не хватать моей помощницы, - не раз говорил он. - Ты вправду помогала мне, Кэрри.

И всякий раз, когда Кэрри слышала эти лестные для нее слона, ей становилось все более и более тоскливо.

И наконец последний день...

Накануне вечером упаковали чемоданы, и теперь они стояли в ожидании своих хозяев. Тетя Лу перестирала всю их одежду, заштопала все дырки. А под котел положила побольше угля, чтобы они могли в последний раз как следует помыться.

- Завтра днем мы устроим пикник, - сказал мистер Эванс.

Кэрри с Ником не поверили собственным ушам. Ник даже захихикал от удовольствия. И заткнул себе рот рукой, когда тетя Лу взглядом велела ему быть осторожней.

Кэрри решила, что мистер Эванс затеял этот пикник отчасти для того, чтобы помешать их прощальному вечеру в Долине друидов. Когда она рассказала мистеру Эвансу про вечер, он почему-то совсем притих, а затем, как раз когда они собирались купаться, предложил устроить пикник.

- В последний раз, - тоже сказал он.

Тетя Лу положила в корзинку копченые колбаски, сэндвичи с сыром и твердые зеленоватые помидоры. Непривычно было видеть, как мистер Эванс в самый разгар дня закрыл свою лавку и отправился в горы, словно самый простой смертный. Он быстро вспотел, потому что не привык лазить по горам.

- Я часто бывал здесь мальчишкой, - говорил он, промокая платком лоб. С той поры подъем стал, по-моему, куда круче!

Пока тетя Лу раскладывала еду, он, усевшись на плоском камне, рассказывал про прежние времена.

- Когда я был молодым, а ваша тетя еще совсем малышкой, я часто приносил ее сюда, усаживал на траву, велел не двигаться с места, пока сам ловил форель вон в том ручье. Ты помнишь это, сестра?

Тетя Лу кивнула головой и почему-то покраснела. Она вообще была непривычно молчалива и в каком-то странном состоянии духа, которое вместе с тем никак нельзя было назвать дурным. Пока они ели, она сидела и задумчивым взглядом смотрела куда-то вдаль, а на ее лице играла загадочная улыбка. Рокотал голос мистера Эванса, повествующего о том, что он делал, когда был мальчиком, - главным образом подрабатывал в свободное от занятий время, чтобы помочь своей бедной маме. И хотя тетя Лу, казалось, слушала его, она, по-видимому, ничего не слышала. Словно у нее в голове шла куда более интересная беседа, решила Кэрри.

Как только с едой было покончено, мистер Эванс заторопился обратно в лавку.

- Скорей, Ник, помоги тете Лу сложить все в корзинку, давай-ка побыстрей! Некоторым из нас приходится зарабатывать себе на жизнь, и я бы сроду ничего не добился, если бы двигался с такой скоростью, как вы!

И когда они вернулись домой, он со вздохом облегчения надел свою рабочую куртку, сказав:

- Что ж, с этим, по крайней мере, покончено.

- Спасибо, мистер Эванс, - почтительно поблагодарил его Ник.

- Чудесный был пикник, - добавила Кэрри.

- Рад, что вам понравилось, - отозвался мистер Эванс, так выделив слово "вам", будто ему их общая прогулка вовсе не пришлась по душе, но вид у него был довольный. И какой-то странно смущенный. Он вынул из кармана две коробочки. - Пожалуй, сейчас самое время для подарков, а? У меня сегодня вечером заседание муниципального совета, и, когда я вернусь, вы, наверное, будете крепко спать.

Нику достался нож, чудесный нож в футляре из зеленой кожи, а Кэрри колечко. Из настоящего золота, с темно-красным камешком.

- Вот это да! - пришел в восторг Ник. - Мне всю жизнь хотелось иметь нож в футляре. Перочинный нож, который вы мне подарили на рождество, тоже был очень хороший, но он плохо резал. Я хотел вот такой, как этот. Ну и красота!

- Береги его, - посоветовал мистер Эванс и посмотрел на Кэрри.

- Кольцо замечательное, - сказала она. Ей хотелось поблагодарить его, но в горле у нее появился комок.

Мистер Эванс, однако, понял, что она испытывает.

- Рад, что оно тебе нравится. На память от меня и тети Лу!

Тетю Лу поблагодарить было куда легче.

- Большое спасибо, - сказала Кэрри.

Тетя Лу вспыхнула и заулыбалась. В глазах у нее стояли слезы, и, когда она прошла на кухню, она обняла их обоих и поцеловала.

- Я была счастлива с вами, - сказала она. - С вами в этом доме появилась жизнь, впервые я ее почувствовала!

Ник обхватил ее за шею.

- До свидания, тетя Лу. Я очень вас люблю. - Он так прижался к ней, что она охнула, и так долго не отпускал ее, что Кэрри встревожилась.

- Отпусти тетю Лу, - велела она. - Еще успеешь с ней попрощаться. Ты же не в последний раз ее видишь.

- В последний раз идем вдоль железной дороги, - пел Ник. - В последний раз идем по насыпи, потому что завтра мы сядем в поезд, пуф-пуф, сядем в поезд и ту-ту...

- Пожалуйста, помолчи, - попросила Кэрри.

Ник скорчил гримасу и пошел рядом с ней.

- А Глазго бомбят? - спросил он. - Наш поезд будут бомбить?

- Конечно, нет, - ответила Кэрри и подумала о том, что целый год они прожили в безопасности, далеко от бомбежек и войны, которая шла где-то над их головами, как разговор взрослых, когда она была еще слишком мала, чтобы вслушиваться.

- Не бойся, Ник, - сказала она. - Мама не послала бы за нами, если бы там не было безопасно. И кроме того, я всегда буду рядом.

- А я не боюсь! Мне бы хотелось попасть под бомбежку, вот было бы здорово! - И он опять принялся петь: - Бомба падает - бух, пулемет строчит - так-так-так... - Раскинув руки, он превратился в самолет, который летит низко, стреляя из пулеметов.

- Замолчи, кровожадный мальчишка! - рассердилась Кэрри. - Ты все портишь. Пусть этот "последний раз" пройдет в тишине и мире!

Прощальный ужин был накрыт в кухне у Хепзебы: холодная курица с салатом, пирог с сыром и луком и целое блюдо густо намазанных маслом медовых лепешек. В плите полыхал огонь - можно было заживо изжариться, если подойти близко. Черный ход был открыт, чтобы из кухни уходил чад, и то и дело у стола появлялись куры, клевали крошки и сонно кудахтали.

Ник ел так, будто голодал целую неделю, а Кэрри почти ни к чему не притронулась. Как все замечательно: и пикник, и то, что мистер Эванс стал добрым, и колечко, и нож, и, наконец, этот последний чудесный ужин, когда за столом сидят все, кого она любит. Она была так переполнена радостью и грустью, что была не в силах съесть даже одну медовую лепешку.

Хепзеба тоже ела мало. Раза два их взгляды встретились, и Хепзеба улыбнулась, словно давая понять, что испытывает такие же чувства. Отрезав Нику четвертую порцию пирога, она заметила:

- Ну и парень! Он, наверное, явившись и на тот свет, первое, что спросит: "А где мой завтрак?"

- Мама говорит, что не знает, куда все это девается, такой он худой, сказала Кэрри и, как только произнесла эти слова, вспомнила, что прежде никогда не рассказывала им про маму.

- А какая у вас мама? - полюбопытствовал Альберт.

- Она довольно высокая, - начала Кэрри и тут же замолчала. И не потому, что не помнила, а потому что давно не видела маму. И ей вдруг показалось странным, что завтра в эту пору они будут ехать в Шотландию, где их ждет мама. "А вдруг я не узнаю ее или она не узнает меня?" - подумала она и почувствовала, как залилось краской ее лицо.