Морис Симашко - Искупление Дабира

Безмерное страдание во взгляде умирающего фидаи. Что-то шепчут вымазанные грязью губы Все палки сразу поднимаются в небо Отчаянный вопль раздается в наставшей тишине

За ноги волокут по базарной пыли то, что осталось от Большегубого Надвое расколота голова у него, и что-то белое вываливается кусками Вверх его подтягивают арканами, надевают задом на оструганный столб.

Все пятится он среди толпы, не в силах отвернуться На чью-то ногу наступает он и опять видит ученого имама в халате со звездами Зачем ходит за ним этот человек?

И вдруг некая мысль заставляет его содрогнуться. Жив до сих пор ученый имам, потому что не захотел устад его смерти А приехавший с гор дай, который лежит сейчас с женщиной, посмотрел тогда в лицо устаду.

V. ОТКРОВЕНИЕ ШАГИРДА (Продолжение)

Какие-то люди стоят у знакомой калитки в рабаде огородников Они расступаются, и он заходит во двор. На тахте среди винограда сидит старый мастер, прислонившись спиной к дереву.

Ближе подходит он. Покойно, как обычно, лицо уста-да, ровно опущены веки. Приветствие дому произносит он, потому что люди вокруг И потом только видит нож в груди устада.

О корни спотыкается он в незнакомом саду, падает лицом в траву. Следует прикрыть голову руками, чтобы ничего больше не видеть и не слышать. Но как только делает он это, то возвращается вдруг на подворье гябров Женщина из другого мира лежит там Дейлемский имам развалился с ней, и мерзко движется его жирное тело ..

И тут же крутится в пыли Большегубый. Со стуком ударяют по нему палки, и мольба в его глазах Устад сидит в своем саду, покойно положив руки.

Он вскакивает, оглядывается по сторонам. Луна и звезды движутся среди дувалов. Всепонимающий имам идет следом, не отставая. Ничего больше не остается в этом мире. А ему куда-то нужно пойти и что-то сделать...

VI. ОТКРОВЕНИЕ ШАГИРДА (Продолжение)

ВВсе загораживает протянутый кусок. Он силится затолкать его в себя весь без остатка, и 'камнем останавливается хлеб в горле..

В недоумении смотрит он на свою руку, зарывшуюся среди травы Красные колокольчики подрагивают совсем рядом. А старик все гладит его голову, не ведая ни о чем.

На место становится мир. Медленно убирает он пальцы с холодного дерна, поправляет кошму. Смертная тоска отступает от горла, слабые, глухие звуки пробиваются наружу. Потом склоняется он и целует добрую, спасительную руку, опять возвратившую ему жизнь.

VII. СУД ИМАМА ОМАРА

Теряется знак агая в сумятице звуков. С протяжным криком об убийстве подлетает к воротам кушка стражник мухтасиба. Но старый вазир не слышит. Опустив руки, смотрит он на идущего к нему шагирда...

В утреннем сне набежал на него этот шагирд, уходящий от гябров. Сомнение появилось наконец у него в глазах. Что-то шептали губы, и острый запах крови ощутился вдруг в полную силу. Отбросив кувшин, пошел он следом за шагирд ом...

Человеческий вопль не умолкал в розовом небе. Окровавленная плоть падала в базарный прах, и шагирд отступал, наталкиваясь на людей. Кого-то другого вздевали на столб...

И опять увидел он шагирда в рабаде огородников. Бедный устад нашел свой конец от взращенного им же семени. Это дабиры снова выхватили факел из рук правдолюбцев, и ни к чему стали им свидетели...

В сады метнулся шагирд. Словно у слепого были выставлены вперед его руки. И вдруг понял он, куда тот побежал.

Поздно было уже что-нибудь делать. Неверными шагами шел шагирд к агаю. Старый вазир ждал, ничего не подозревая...

В траве, подойдя, начал искать шагирд и вдруг пошатнулся. Агай протянул руку. Что-то неясное произошло между ними. А шагирд вдруг наклонился, припал к руке агая, затрясся от плача.

Он приблизился, стараясь рассмотреть, что же случилось с агаем. Прямой и строгий, стоял великий вазир, прижимая к себе голову юноши. В круглых глазах его было торжество.

* ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ *

I. ВАЗИР

О пребывании за чожников и содержании войска разных народов при дворе...

О необходимости иметь на службе туркмен т положении гуламов...

О неутруждении служащих во время службы и распорядке их дел. .

Относительно государевых приемов...

О распорядке собрания для питья вина и правилах при этом...

О порядке стояния служащих во время службы...

О нуждах и требованиях войска, о службе свиты...

Об устройстве внешнего вида, оружия и снаряжения, боевого и походного...

О выговорах сановникам в случае ошибок и проступков... Тем, кого удостаивают высоких мест в государстве, кого возвеличивают, приходится переносить много невзгод в наше время. Если выговаривать им открыто -получится нечестие и подрыв власти. Предпочтительнее действовать другим образом...

-----

1 Сиасет-намэ, с 108-110, 124, 126, 128-131

Не меняя положения, повернул он голову к окну и посмотрел, что делает шагирд. Тот укладывал назад на арбу привезенный накануне дерн.

Да, не для себя пишет он книгу, но в пользу таких, как этот шагирд. Им, простым и богобоязненным, в первую очередь нужен порядок в государстве. Когда все на своем месте, то садовник растит цветы, райят идет за плугом, кузнец выковывает орудия труда, купец усердствует в торговле, воин побеждает в сражениях, а да-биры смотрят, чтобы все делалось по закону. Разве плохо, когда все это так?

В труде суть человека, и хлеб в основе всего. Какие еще чувства могут обуревать людей, коль сыты они? Это -- естественное поведение простого человека. Им дают хлеб, и они благодарны за него. Лишь всяким умствующим имамам и лукавым иудеям присуще беспокойство. И женщинам с их нетвердым естеством все хочется чего-то необыкновенного, призрачного...

На глазах у некоего имама вчера произошло это. К нему пришел шагирд и поцеловал руку за хлеб, протянутый некогда. Значит, все в мире делается правильно. Тверда его рука -- рука дабира, и в дым обратились пустые видения...

О пребывании заложников при дворе сказано во всех старых книгах Эраншахра. Не так важны они в качестве прямых заложников, ибо и сына своего не пожалеет задумавший измену правитель. Но если в столице при дворе постоянно находятся три-четыре высокородных сановника от какой-то страны, да и к тому же смещенных там со своих постов, то обязательно станут они докладывать о происходящих там непорядках. А тамошний правитель будет знать, что есть кем заменить его.

О туркменах... С ними нужно поступать, как некогда с персами. Они -главный народ этой державы, храбры в сражениях и неприхотливы. Но хоть числятся ныне туркмены первыми в государстве, а беднее всех прочих, коих сами завоевали. Даже коня имеет не всякий, и пусто в их шатрах. Посему следует громко хвалить их, почаще называть великим народом. Им по простоте большего не надо.

О неутруждении служащих во время службы... ле-дует запретить вызывать всякий раз ко двору всех, кто служит, ибо мешает это повседневному делу. Каждый чин должен знать свое место и час прихода, и не будет тогда пустого времяпрепровождения.

Тем не менее нет лучшего средства для укрепления власти, чем частые приемы. Когда не происходит их долгое время, начинают говорить о слабости или болезни государя. Сановники становятся подозрительны, начинают злоумышлять, смутьяны наглеют, и все государство впадает в тревогу.

О правилах при винопитии... Отнюдь не противопоказаны государю непринужденные удовольствия. Следует лишь делать такие вещи не на глазах народа, а в должном кругу приближенных и надимов. Лучше всего пить вино в загородных кушках, кои строятся для этого в разных красивых местностях державы. Там пусть будут сар-добы, цветники, фонтаны и все необходимое для увеселения.

По времени полезно устраивать более широкий прием с питьем вина, на который приглашаются разные служащие люди государства, в том числе из областей. Так они не будут завидовать более высоким сановникам и станут чувствовать себя тоже причастными к правлению. Всего от богатств государства должно хватать на таких приемах, и не нужно задерживать, если уносят с них что-нибудь в полах халатов.

Каждому при подобных мероприятиях раз и навсегда определено свое место. Коль восходит на помост государь для наблюдения за парадом войска, то сначала идет он один. Потом только всходят сановники, а если забежит кто не по чину впереди другого, должен быть наказан.

Так же и в войске -- не смеет младший обращаться с просьбой через голову старшего, ибо подорвано станет тогда уважение к службе. Соответственно положению должно выделять каждого убранство, красивое оружие и прочее. Всякому положено свое.

Что необходимо, написано и о выговорах высокопоставленным сановникам. Никто не должен слышать этого, пока не будут они смещены со своих постов. Тогда уже можно в достойной форме рассказать о некоторых их проступках, но так, чтобы не поколебать основы. Ибо скажут: что это за государство, где возможны подобные беззакония...

II. ВАЗИР (Продолжение)

Магриби приподнялся в своем углу, лишь только поставил он точку. Бьы незыблем на середине стола золотой куб. Все делалось в установленном порядке, и уверенность обрел калам. Разъяснив, какие следует внести дополнения к написанному, встал он на молитву.