Клаус Рейнгардт - Поворот под Москвой

Кроме того, Гитлер не доверял разведке и упрекал ее в неспособности к работе. При этом он не видел, что становился пленником и жертвой собственной пропаганды и «культурно-идеологического представления» о мире. Убеждение о неспособности русских вести войну, которое он вдалбливал своим офицерам, привело к тому, что перед началом войны в среде немецких офицеров превалировала недооценка Красной Армии, ее боевого духа и вооружения.

Мнение о том, что Россию победить даже легче, чем Францию, что восточная кампания не несет с собой большого риска, было господствующим. В беседе с Йодлем и Кейтелем 28 июня 1940 года Гитлер сказал: «Теперь мы показали, на что способны. Поверьте мне, Кейтель, война против России была бы в противоположность войне с Францией похожа только на игру в куличики». Основанием для подобных утверждений служило представление о том, что русский офицерский корпус будет не в состоянии осуществлять квалифицированное руководство войсками. Вместе с тем не были приняты во внимание предостережения германского военного атташе в России генерал-майора кавалерии Эрнста Августа Кестринга, который вначале также придерживался этого мнения, но со временем пришел к другому заключению, о котором он информировал ОКХ и Гитлера. Военное руководство усматривало подтверждение своих взглядов в трудностях, которые испытывала Красная Армия в зимней войне с Финляндией. При этом не учитывалось, что в этой войне участвовали только войска Ленинградского военного округа русских и что в Монголии Красная Армия добилась больших побед, в успешно проведенном сражении разгромив 6-ю японскую армию. Отмечая эту победу русских, Кестринг снова предостерег Гитлера, но к нему не прислушались. Германское руководство придерживалось своего собственного мнения, сложившегося у него во время встречи с Красной Армией в польском походе[10]. Эта оценка Красной Армии не была положительной и совпадала с мнением, которое сложилось о русском солдате и его командирах в Первую мировую войну.

Одним из примеров того представления о Красной Армии, которое было распространено среди германских военных руководителей, являются заметки начальника штаба 4-й армии полковника Гюнтера Блюментрита, подготовленные им для совещания в оперативном отделе штаба сухопутных войск 9 мая 1941 года.

«История всех войн с участием русских показывает, — говорится в этих заметках, — что русский боец стоек, невосприимчив к плохой погоде, очень нетребователен, не боится ни крови, ни потерь. Поэтому все сражения от Фридриха Великого до мировой войны были кровопролитными. Несмотря на эти качества войск, русская империя почти никогда не добивалась победы! Командиры низшего звена действуют шаблонно, не проявляя самостоятельности и достаточной гибкости[11].

В этом мы далеко превосходим русских. Наши младшие офицеры действуют смело, не страшась ответственности. Русское высшее командование уступает нашему, так как мыслит формально, не проявляет уверенности в себе. Оставшихся сегодня высших военачальников, за небольшим исключением, следует еще меньше бояться, чем бывших, хорошо подготовленных русских генералов царской армии.

В настоящее время мы располагаем значительно большим численным превосходством. Наши войска превосходят русских по боевому опыту, обученности и вооружению, наша система управления, организация и подготовка войск самые правильные. Нам предстоят упорные бои в течение 8–14 дней, а затем успех не заставит себя ждать и мы победим. Нам будут сопутствовать слава и ореол непобедимости, идущие повсюду впереди нашего вермахта и особенно парализующе действующие на русских достижений в бою, вызвало недооценку Советской Армии»[12].

С этой недооценкой противника была также связана переоценка собственных успехов на основе опыта первых кампаний и кампании на Балканах. Весь мир считал военную машину Гитлера непобедимой[13] и поэтому не верил, что Германия, напав на Советский Союз, может потерпеть поражение. Из этого видно, что руководящие офицеры сухопутных войск и военно-воздушных сил не видели никакой опасности в наступательных планах Гитлера на Востоке, а в новой войне — никакого риска. И хотя начальник генерального штаба сухопутных сил генерал-полковник Франц Гальдер и главнокомандующий сухопутными силами генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич не были убеждены в необходимости войны против России в данный период времени, а считали, что, прежде чем Германия выступит против другого противника, должна быть окончательно повержена Англия, но и они все же верили, что Восточная кампания может победно завершиться в короткий срок.

Это утверждение было основано на целом ряде статистических данных. В первоначальных планах войны с Советским Союзом Браухич исходил из того, что для победы над 50–70 русскими дивизиями[14] достаточно 80–100 немецких дивизий. Начальник штаба 18-й армии генерал-майор Эрих Маркс положил в основу своего расчета в проекте операции «Ост» 5 августа 1940 года предположение, что 147 советским дивизиям и бригадам будет противостоять 147 немецких дивизий. Во время обсуждения плана операции 5 декабря 1940 года германское командование считало возможным обойтись 130–140 дивизиями, чтобы разгромить противника такой же численности.

В последующее время это общее количество дивизий почти не претерпело изменений. 22 июня против России выступила 141 немецкая дивизия[15]. К концу июня число дивизий выросло до 153[16]. К этим силам добавлялись войска союзников Германии, которые были заблаговременно учтены в планах кампании и появление которых не являлось непосредственной реакцией на получение данных об увеличении числа русских соединений. Переоценка собственных сил германским командованием становится совершенно ясной, если учесть, что отдел «Иностранные армии Востока» 15 января сообщал уже не о 147, а о 155 соединениях русских. Гальдер 2 февраля 1941 года говорил об увеличении этого числа до 178. 4 апреля он констатировал, что «численность русской армии сильно возросла по сравнению с тем, что предполагалось ранее».

Наконец, 22 июня он заявил, что противник имеет 213 дивизий. (Фактически к этому времени в распоряжении русского командования имелось 303 дивизии, из которых 81 проходила формирование.) Этому увеличению численности советских войск на 63 дивизии с августа 1940 года до июня 1941 года и пониманию того, что СССР не только располагает в общей сложности 221 дивизией и бригадой, но что это общее количество и дальше может увеличиваться, немецкое командование не придало значения и не предприняло никаких контрмер по усилению Восточной армии[17]. Мнение о том, что можно быстро разбить Красную Армию, не изменилось и после получения сведений о ее численном росте. Расчет строился на том, что имеющиеся силы в состоянии победить почти равную по численности русскую армию, хотя силы последней возросли в среднем на 43 %. Последствия этой ошибки стали ясны Гальдеру только 11 августа 1941 года, когда он узнал, что Красная Армия насчитывает уже 360 дивизий и бригад, а ОКХ не имело возможности соответственно усилить свои войска. Геринг не видел больших трудностей в новой войне, признавая главным образом проблему организации необходимого снабжения войск. Только главнокомандующий военно-морскими силами гроссадмирал Эрих Редер выразил протест против проведения русской кампании, но тоже не потому, что боялся поражения на Востоке, а в связи с тем, что эта война не соответствовала оперативным намерениям ВМС и вела к уменьшению роли флота в системе трех видов вооруженных сил вермахта. Ведь основные усилия были бы сосредоточены уже не на Западе против Англии, а на Востоке против России, что совершенно однозначно выдвигало на первый план сухопутные войска и военно-воздушные силы.

Рассматривая в целом указанные выше причины недооценки противника и переоценки собственных сил, можно отметить, что не последнюю роль в этом сыграли первоначальные победы на Востоке, преувеличение достигнутых успехов в боевых донесениях и сводках. Хотя командование войсками на фронте уже месяц спустя после начала кампании поняло, что прежняя оценка Красной Армии неверна, до высших инстанций это доходило очень медленно. Так, Гальдер начал осознавать, что он неправильно оценил противника, только 11 августа 1941 года. Но и в дальнейшем он продолжал склоняться к недооценке сил и возможностей русских. Несмотря на все трудности и неудачи, германским командованием владело чувство превосходства над Красной Армией, что снова и снова приводило к неправильным оценкам и вытекающим из них неверным действиям.

Вскоре после окончания войны во Франции Гитлер пришел к мнению о необходимости перестроить производство вооружения в соответствии с требованиями кампании против Советского Союза. Это прежде всего означало необходимость увеличить производство вооружения для сухопутных войск. В результате этой перестройки общий объем военной продукции, правда, не возрастал, изменялись лишь главные направления этого производства. Когда началась война против СССР, Германия, по существовавшему в то время убеждению, была достаточно вооружена, чтобы добиться быстрой победы. Значительными были и резервы, чтобы можно было довести кампанию до конца без дополнительных усилий. В июле 1941 года Гитлер издал приказ, согласно которому, для ведения всей восточной кампании должны были использоваться только участвующие в боевых действиях танковые соединения и пополнение танками должно было осуществляться только в небольших размерах при крайней необходимости и непосредственно с его санкции. В «Донесении о выполнении плана в области производства вооружения для вермахта в период с 1 сентября 1940 по 1 апреля 1941 года» управление военной экономики и вооружений пришло к выводу, что «предусмотренные программы по производству оружия для видов вооруженных сил вермахта, несмотря на большие трудности, в целом выполнены в срок». Это позволило считать, что русская кампания будет обеспечена в материальном отношении и ей не угрожает нехватка вооружения.