Дмитрий Володихин - Иван Шуйский

В семье, очевидно, его имя не раз поминали в связи с феноменальным взлетом служилой карьеры князя В.В. Шуйского. Дед героя этой книги ненадолго стал брату вровень. А вот отцу его не суждено было подняться столь же высоко. Ему... чуть-чуть не хватало. Но, надо полагать, мечтания сравняться с Василием Васильевичем посещали младшую его родню. Ивану Петровичу в последние годы жизни удастся приблизиться к уровню великого родича. Но желание управлять державой, как управляли ею недолгое время12 дед и особенно брат деда, все-таки не осуществится, да еще и приведет к печальным последствиям.

Финал у предков и потомка будет разный: Василий Васильевич скончался в апогее славы и влияния, Иван

Васильевич также сошел в могилу с великой высоты, а Иван Петрович скверно окончил свои дни, как тогда говорили, «нужной», т.е. насильственной, смертью...

Отпрыск Ивана Васильевича, Петр Иванович, родился, предположительно, около 1520 г.13 Как военачальник молодой князь появляется в источниках летом 1539 г. — на скромном посту головы в оборонительном походе русской армии под Коломну14. Он действовал со своим отрядом в районе Зарайска.

В период «боярского царства» при малолетстве великого князя московского Ивана Васильевича он становится серьезной фигурой (хоть и молодой человек!). В 1542 г. его рейд из Владимира в Москву с тремя сотнями служилых людей решил судьбу противоборства между придворными партиями Шуйских и Вельских: последние потерпели поражение. Не зря в 1545 г., когда период господства Шуйских минул, на Петра Ивановича была наложена монаршая опала... Впрочем, из числа опальных он быстро выбыл. Уже в 1547 г. князь получает воеводское назначение, затем становится наместником во Псков, выполняет такие поручения царя, которые говорят об очень высокой степени доверия. Так, именно он доставил в Москву князей Глинских — родичей самого монарха по материнской линии, пытавшихся бежать за Литовский рубеж. Немудрено, что в 1550 г. Петр Иванович становится боярином, добыв, таким образом, высший чин в московской служебной иерархии. В конце 1540-х — 1550-х гг. он сыграл ключевую роль при завоевании Казанской земли и усмирении первых мятежей против русской власти. Зимой 1547/48 г. князь возглавил передовой полк в походе против казанцев, а в 1552-м, при взятии Казани, он отвечал за боевое охранение русских позиций15. Затем на протяжении нескольких лет Петр Иванович являлся главным управителем всех казанских и «черемисских» дел.

В первые годы Ливонской войны он получает значение одного из ведущих полководцев на этом театре военных действий. В 1558 г. Петр Иванович командует русской армией в Ливонии, берет города, действует в высшей степени удачно. Именно он взял Юрьев, а подчиненные ему военачальники вступили в Раковор (Везенберг). За это князь и младшие воеводы удостаиваются от Ивана IV «великого жалования». Осенью 1558 г. царь принял их в Троице- Сергиевой обители. Там он «...жаловал их любовными и приветными словесы... их праведную прямую службу похваляя и жалование великое им обещая, и велел им еха- ти за собою в село свое в слободу Александровскую. И в слободе государь бояр и всех воевод пожаловал шубами и кубки и аргамаки и кони и доспехи давал им и землями и кормлением их довольно пожаловал, и во всем им свое великое жалование показал»16.

Во время большого и весьма успешного похода на ливонские земли (1560) Петр Иванович является ближайшим помощником другого крупного военачальника — князя Ивана Федоровича Мстиславского. Тогда наши полки взяли Феллин (Вилиян, Вильянди) и также несколько меньших крепостей, а также взяли в плен бывшего орденского магистра В. Фюрстенберга.

При «полоцком взятии » 1563 г. Петр Иванович был вторым воеводой большого полка. Следовательно, на правах своей высокой должности он входил в состав высшего руководства победоносной армии. Затем князь был оставлен командовать гарнизоном полоцкой крепости.

К несчастью, блестящая его карьера закончилась трагически. В 1564 г., наступая на Оршу, московские полки подверглись страшному разгрому у селения Чашники. Уставшие после трехдневного марша, не выставившие дозоров, русские полки получили неожиданный удар от литовцев в лесных теснинах. Передовые силы русских, не успев надеть доспехи и завершить боевое построение, оказались разбиты. Пало порядка 700 наших дворян, князья С.Д. и Ф.Д. Палецкие. Петр Иванович был тогда главнокомандующим. Поражение бросило тень на его имя: князь П.И. Шуйский, сбитый с коня, «...з дела пеш утек и пришел в литовскую деревню; и тут мужики его ограбя и в воду посадили»...17 Однако это бесчестие никак не лишает князя славы всех предыдущих его побед. Даже торжествующие победители понимали это: убийц Петра Ивановича казнили, а тело его с честью похоронили в Вильно, близ погребения Елены Ивановны, — жены короля Александра Ягеллона и дочери великого князя Ивана III18. Литва и Ливония помнили его как умелого и энергичного полководца.

Таким образом, будущий защитник Пскова мог получать знания от отца, деда и его брата — крупных военачальников своего времени. Это очень важно для понимания того, как складывалась его личность. Ивану Петровичу было у кого поучиться воинскому искусству: ближайшая родня всю жизнь воевала и управляла людьми. Конечно, роль главного «преподавателя по тактике» сыграл отец князя Ивана. Старшие представители этой ветви Шуйских вряд ли успели вложить сколько-нибудь обширные знания в голову маленького мальчика. Но отца-то его натаскивали в воеводском деле именно они. А от Петра Ивановича к отроку могло перейти много полезного помимо славных преданий о великих предках.

В XVI в. не существовало каких-либо военных училищ. Ни средних, ни высших. Подавно и речи не шло о создании какой-нибудь академии генштаба. Главной школой полководца оказывалась его собственная семья. Чем выше стояли родственники в военной иерархии, тем больше он мог получить от них тактического и стратегического опыта с верхних эшелонов командования. Они обороняли крепости, значит, и он мог узнать от них, как надо оборонять крепости. Они били врага в чистом поле, так и ему доставались знания о том, как бить врага в чистом поле. Они брали штурмом города — следовательно, и он обретал полезные сведения о том, каково быть «градоемцем». С этой точки зрения род Шуйских представлял собой лучшую «академию Генштаба » изо всех возможных в России того времени.

И еще одно: в отношении литовцев у него появился личный счет. В ту пору физическое уничтожение служилого аристократа, тем более «командарма», выходило далеко за пределы нормы в ходе боевых действий. Таких людей отдавали за выкуп, меняли на других знатных пленников, возвращали домой по условиям мирного договора... только не губили. А Петра Ивановича жестоко убили, и это должно было вызвать мысли о мести у его сына. Конечно, почести, оказанные литовцами телу П.И. Шуйского, и казнь его убийц могли бы смягчить сердце Ивана Петровича. Но это благородство победителей было перечеркнуто тем, что Ивану Петровичу и его брату Никите впоследствии не позволили забрать прах родителя на родину19.

Дата и год рождения самого князя Ивана Петровича Шуйского неизвестны. Их можно приблизительно установить по свидетельствам «Дворовой тетради», «Тысячной книги », а также данных воинского делопроизводства того времени о первых его служебных назначениях.

Осенью 1550 г. вышел указ о пожаловании поместьями под Москвой 1078 служилых людей. Князь должен был по роду и положению своему туда попасть, если бы подходил по возрасту, а служить тогда начинали лет с пятнадцати;

но его имени нет в «Тысячной книге» — списке этих помещиков. Следовательно, он родился не ранее 1536 г. Список людей, имевших служебное отношение к Государеву двору — «Дворовая тетрадь», — составлен был скорее всего в 1551 или 1552 г. и оставался действующим документом, куда заносили новые имена на протяжении 50-х годов. Иван Петрович в нем числится как дворовый сын боярский по Суздалю. Первые его службы известны по 1562 г. Это может свидетельствовать о том, что родился он, скорее всего, где-то между 1536 и 1545 гг. Скорее всего в первой половине 1540-х: на должность, полученную им в 1562-м, ставили, как правило, людей молодых, занять ее в 25 или 26 лет — поздновато. Точнее определить трудно: даже у тех, кто был в XVI столетии крупнейшими фигурами в русской политике или военном деле, даты рождения в большинстве случаев неизвестны.

Из ближайшей родни у князя Ивана был еще младший брат Никита. О нем почти ничего не известно. По всей видимости, он ушел из жизни еще молодым человеком, не совершив заметных деяний и не достигнув высоких чинов. К концу 1560-х он уже достиг совершеннолетия, поскольку мог вместе с братом обратиться к царю с прошением об обмене тела отца, оставшегося на чужбине, на тело жены полоцкого воеводы, плененной в 1563 г. и умершей в России. А в 1571 г. он погиб во время грандиозного пожара Москвы, зажженной крымскими татарами. Предполагают, что среди дыма и пламени с ним свели счеты давние недоброжелатели20. По сообщению Пискаревского летописца, когда князь Н.П. Шуйский въехал в ворота на Живой мост «и стал пробиватися в тесноте вон », его заколол некий человек князя Татева21. Непонятно, участвовал ли Никита Петрович в обороне Москвы: воинский разряд не упоминает его среди воевод оборонительной рати. Но князь мог занимать и более скромный пост, ниже воеводского. Гипотетически можно высчитать дату рождения Никиты Петровича: приблизительно в начале 1550-х, не позднее 1554 г.