Жан Фавье - Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого

Мы постарались выяснить, реальными ли были все те богатства, которые приписывались советнику Филиппа Красивого, при том что в большинстве текстов, посвященных этому вопросу, содержался намек на то, что накоплены они были в результате грабежа, вымогательства и незаконных денежных махинаций. Чтобы уяснить для себя размеры состояния Мариньи, а также то, каким образом оно было приобретено, нам пришлось произвести детальное исследование его имущества, главным образом в земельных владениях. Дошедший до нас картулярий позволил нам довести эту работу до конца, а сохранившаяся опись от 1315 г. стала одним из важнейших элементов составленного нами описания. Помимо сделанных нами выводов юридического и экономического характера мы смогли дать ответ на вопрос, относящийся к сфере политики: давал ли советы королю честный человек или они исходили от мошенника?

Мы изучили биографии Гильома де Ногаре, Гильома де Плезиана II, совсем недавно, Пьера Флота.[2] Труд, написанный Пьером Клеманом, являлся единственным цельным сочинением о Мариньи. Существование этого обобщающего исследования, полного поспешно сделанных и ничем не обоснованных выводов, нужно было просто принять к сведению; кроме того, совершенно очевидно, что автор высказывал свое субъективное мнение, пытаясь реабилитировать своего героя. Что касается небольшого сочинения маркиза де Бомануара, оно может представлять интерес единственным образом потому, что в нем даются ссылки на некоторые сейчас уже утерянные документы местного значения; но поскольку автор этого труда раз и навсегда решил, что все свершения, произошедшие за время правления Филиппа Красивого, были делом рук Мариньи, вряд ли можно с доверием относиться к каким-либо утверждениям этого далекого потомка Ангеррана де Мариньи.

Некоторые другие отдельные работы также были посвящены Мариньи, причем их ценность далеко не одинакова. Годфруа-Менильглез и Ш.-В. Ланглуа занимались исследованием письма к Симону Пизанскому; Симиан посчитал, что внес значительную ясность в вопрос о судебном процессе над Мариньи, изучив некую хронику, в которой он не распознал одну из версий «Больших Французских Хроник»; Дюрье изложил свои выкладки по поводу владений Ангеррана в так и не найденной нами диссертации, положения которой, несмотря на краткость, во многом ошибочны; наконец, г-н Ланфри написал тонкую брошюру о любопытном археологическом исследовании. Все это в целом нельзя назвать весомыми трудами об Ангерране де Мариньи.

Среди основных работ, повествующих о событиях того времени, в трех уделяется внимание той роли, которую сыграл в них Мариньи. Фанк-Брентано в своей диссертации «Филипп Красивый во Фландрии» необыкновенно проницательно проанализировал некоторые деяния Мариньи – он извлек из нее материал для посвященной Мариньи статьи в «Большой Энциклопедии», – и, несмотря на отдельные разногласия в деталях, мы премного обязаны существованию этого сочинения. Что касается г-на Лизерана, то он в своей диссертации «Климент V и Филипп IV Красивый» неоднократно упоминал имя канцлера Филиппа Красивого; он использовал эти материалы для научно-популярной статьи, которая появилась в то время, когда было предпринято данное исследование, но в этой статье, к сожалению, приводилось немало ошибочных высказываний Пьера Клемана. Наконец, немаловажность роли, которую сыграл Мариньи на церковном соборе, подчеркнул Эвальд Мюллер в своей книге «Вьеннский собор», которая во многих отношениях может заменить собой результаты произведенных ранее исследований по этому вопросу.

Архив Мариньи, в отличие от бумаг Ногаре, исчез, что с легкостью могло послужить причиной для заблуждений по поводу роли этого персонажа в истории. Мишле высказывал свое удивление на этот счет: «Этот нормандец… не менее молчаливый, чем его господин, не оставил после себя никаких документов; создается впечатление, что он не писал и не говорил»;[3] Ланглуа также указывал на то, что от бумаг Мариньи «практически не осталось следа[4]». Хотя Ангерран должен был хранить их при себе, но в 1315 г. они не были конфискованы. Ввиду исчезновения архива мы были вынуждены обращаться главным образом к Сокровищнице хартий Франции, Артуа и Фландрии, к архивам Карла Валуа, а именно к счетам, сохранившимся в этих фондах, а также анализировать «Регистры Климента V», «Calendar of the Patent Rolls» и «Calendar of the Close Rolls».

Исторические свидетельства очень редки. На наш день известно очень мало подлинных хроник начала XIV в. В тексте «Больших Французских Хроник» содержится повествующая о Мариньи вставка, которая имеет для нас большое значение.[5] Жан Сен-Виктор в отношении этой эпохи ограничился тем, что скопировал «Рифмованную Хронику» Жоффруа Парижского.[6] Таким образом, помимо продолжения Гильома де Нанжи и драгоценной «Рифмованной Хроники» не остается ничего, кроме рассказов Жиля Ле Мюизи и Бернара Ги, которые, в принципе, несомненно достоверны, но содержат в себе далеко не всю необходимую информацию. Наконец, во многих случаях важные исторические свидетельства нам предоставили арагонские посланники, так как мы использовали в своей работе некоторые сохранившиеся их отчеты.

Мы разделили наш труд на четыре части, представляющие одинаковый интерес и равным образом важные с практической точки зрения. Сначала мы обратимся к рассказу о главных жизненных вехах нашего героя, о его семье, знать о которой необходимо, и о его благосостоянии, затем к его участию во внутренних делах государства, особенно в жизни королевского отеля, к его дипломатической роли, о которой будет сказано в последнюю очередь, причем прежде чем представить анализ его деятельности в качестве дипломата, мы проведем также ее исследование; наконец, мы рассмотрим судебный процесс над Мариньи и его причины.

Несколько раз мы вынуждены были выйти за рамки рассказа о личности Мариньи и рассмотреть функционирование того или иного учреждения или ход исторических событий для того, чтобы в дальнейшем подробнее осветить роль Ангеррана. Желая узнать. какие функции он выполнял в качестве камергера, нам пришлось, за неимением текстов, изучить обязанности других камергеров и выяснить, выполнял ли их Мариньи. Точно так же было бы невозможно понять, какую роль он сыграл во Вьенне, если бы мы не изложили основные этапы истории церковного собора и не рассказали о вопросах, которые на нем рассматривались.

Выходя за рамки обычной биографии, мы руководствовались желанием внести свой вклад в изучение некоторых политических и финансовых институтов, а также некоторых особенно важных событий конца правления Филиппа Красивого. И мы исследовали и то и другое именно для того, чтобы рассмотреть роль конкретного человека. Изучая историю Ангеррана де Мариньи, мы хотели понять механизм действия политических и финансовых пружин королевской власти точнее и конкретнее, чем это можно сделать посредством анализа ордонансов и уставных документов.

Но Ангерран не всегда действовал только сам. Исследуя деятельность значимого человека, нельзя оставить в стороне его агентов, его подчиненных и даже его слуг, так как в то время не существовало четких различий ни в званиях, ни в обязанностях. Чтобы понять, как камергер короля служил королевской власти, нужно знать, кто и как ему прислуживал. Зная о том, что глава палаты, скорее всего, играл в политике не последнюю роль, мы не могли не заинтересоваться его домашними слугами. Это необходимое расширение нашего исследования позволило нам открыть один из приемов, с помощью которых Ангерран де Мариньи утвердился во власти, в частности, в области финансов. Лишь ограничившись рассмотрением роли самого Мариньи, такого, каким он предстает в тексте нескольких документов, П. Клеман – и после него Ж. Лизеран – смог отрицать то, что Мариньи имел значение в области финансовых вопросов. Вместе с тем и анализ дипломатической деятельности Мариньи нельзя было бы назвать полным, если бы мы не рассмотрели ту роль, которую сыграли или могли сыграть родственники камергера. Мы далеки от мысли о том, что кардинал Николя де Фревиль или архиепископ Филипп де Мариньи были лишь агентами своего кузена и брата, более того, мы уверены в том, что поведение последнего по отношению к папскому престолу и его роль в дипломатической деятельности Филиппа Красивого были бы другими, не будь этих людей.

В эту работу включено мало правовых документов. Мы привели лишь те документы, без которых чтение книги было бы затруднено, а также те, которые до сих пор не изданы должным образом. Следовательно, любой документ, как бы он ни был для нас важен, который находится в «Кодексе» Лимбурга Стирума, в «Сборнике историков галлов и Франции» или в подобной ему недавней публикации, здесь нами не приведен.