Дмитрий Гаврилов - Древние боги славян

Но едва ли древние славяне докатывались до такого маразма, как некоторые современные ревнители «строгой этнической чистоты» богов, по представлениям которых область влияния «славянских» богов не распространяется далее области обитания самих славян, а в современных условиях, соответственно, за пределы государственной границы России, Украины, Польши, Белоруссии и т. д. Надо полагать, по ту сторону «таможни» при таком раскладе работают боги-иностранцы.

Известно, конечно, арабское свидетельство, что на каждом корабле русов образца X века имелся набор боговых столпов (чуров), который перевозили с места на место вдали от родной стороны и земли:

«99. И как только их корабли прибывают к этой пристани, тотчас выходит каждый из них, [неся] с собою хлеб, мясо, лук, молоко и набиз, чтобы подойти к длинному воткнутому [в землю] бревну, у которого [имеется] лицо, похожее на лицо человека, а вокруг него маленькие изображения, а позади этих изображений длинные бревна, воткнутые в землю. Итак, он подходит к большому изображению и поклоняется ему, потом говорит ему: „О мой господь, я приехал из отдаленной страны, и со мною девушек столько-то и столько-то голов и соболей столько-то и столько-то шкур“, — пока не назовет всего, что прибыло с ним из его товаров — „и я пришел к тебе с этим даром“, — потом [он] оставляет то, что имел с собой, перед [этим] бревном, — „итак, я желаю, чтобы ты пожаловал мне купца, имеющего многочисленные динары и дирхемы, чтобы он покупал у меня в соответствии с тем, что я пожелаю, и не прекословил бы мне ни в чем, что я говорю“. Потом он уходит.

Итак, если продажа для него будет трудна и пребывание его затянется, то он снова придет со вторым и третьим подарком, и если [для него] будет затруднительно добиться того, чего он хочет, он понесет к каждому из маленьких изображений подарок, попросит их о ходатайстве и скажет: „Эти — жены нашего господа, дочери его и сыновья его“. Итак, он не перестает обращаться с просьбой то к одному изображению, то к другому, просить их, искать у них заступничества и униженно кланяться перед ними. Иногда же продажа пойдет для него легко и он продаст. Тогда он говорит: „Господь мой удовлетворил мою потребность, и мне следует вознаградить его“. И вот он берет некоторое число овец или рогатого скота, убивает их, раздает часть мяса, а оставшееся несет и оставляет между тем большим бревном и стоящими вокруг него маленькими и вешает головы рогатого скота или овец на это воткнутое [сзади] в землю дерево. Когда же наступит ночь, придут собаки и съедят все это. И говорит тот, кто это сделал: „Господь мой уже стал доволен мною и съел мой дар“…» (Ибн Фадлан, 1956).

Исходя из того, что мы знаем о традиционном мировосприятии вообще, рус, скорее всего, сам считал себя младшим членом такого божественного рода и обращался к старшим родичам посредством чуров.

Однако это едва ли означало, что он принимал деревяшки, пусть даже священные, за самих богов и предков. Скандинавские саги об освоении новых земель рассказывают, как северные германцы, отправляясь в морские плавания на поиски новых земель, брали с собой свой житейский скарб и деревянные столбы с резным изображением первопредка (родовой столб). Приближаясь к незнакомым берегам, переселенцы бросали в волны эти столбы. Вопрос: стали бы вы, к примеру, скидывать в холодную морскую стихию своего прадедушку? Нет, конечно же. Родовые столбы бросали в воду, чтобы посмотреть, куда их вынесет прибой. На этом месте высаживались и строили святилище и дом — ведь такова была, как считалось, воля предков и/или богов. Получается, что к чурам относились как к инструментарию, вещи, способствующей установлению связи с Иномирьем и пребывающими там, если выражаться нынешним языком — как к резонатору, антенне. Ту же роль играет и родная земля (у дома), кою брали с собой в ладанке в случае длительного путешествия в качестве мощного и священного оберега, а иногда и в более серьёзных объёмах:

«…Erbyggja Saga рассказывает о том, как Торольф Мострарскегг перевозил свой деревянный храм Тора в другое место. Когда храм был разобран для перевозки, вместе с ним была погружена и почва, на которой он стоял (в этом одна из причин, почему археологи сегодня немного находят, когда копают на месте старого святилища). Плывя на корабле, он бросил за борт в основных направлениях опорные столбы храма, исполненные священной силы, чтобы их прибило к берегу там, где надлежало восстанавливать храм. Наконец, они вышли на берег… где [он] построил храм, и это было мощное здание» (Pennick, 1989, р. 176).

Боги, разумеется, представляются язычникам не в последнюю очередь и предками, выдающимися героями прошлого. И как раз эти младшие (эвгемерические) боги действуют в рамках этносов. Одновременно всё же боги — и мировые силы, проявленные в окружающем мире. Эти Сущности и Над-личности разные индоевропейские народы (и «окультуренные» ими соседи) именовали по-разному, каждый на своём языке, но подразумевали приблизительно одно. История пестрит такими примерами. Приведём лишь некоторые из них.

Великий Геродот (484 до н. э. — 425 до н. э.), побывавший в Причерноморье, говорит о единых богах, которых эллины называют на греческом, а скифы — на своём родном языке: «IV, 59. Скифы почитают только следующих богов. Прежде всего — Гестию, затем Зевса и Гею (Гея у них считается супругой Зевса), после них Аполлона и Афродиту Небесную, Геракла и Ареса. Этих богов признают все скифы, а так называемые царские скифы приносят жертвы ещё и Посейдону. На скифском языке Гестия называется Табити, Зевс (и, по-моему, совершенно правильно) — Папей, Аполлон — Гойтосир, Афродита Небесная — Аргимпаса, Посейдон — Фагимасад. У скифов не в обычаи воздвигать кумиры, алтари и храмы богам, кроме Ареса. Ему они строят такие сооружения». По мнению «отца истории», на языке скифов те же самые боги, которых эллины именуют на своём языке, всего-навсего имеют другие имена. Принято считать, что подобный взгляд просто особенность греков и римлян, но… быть может, они просто смотрели вглубь?

Римлянин Страбон (ок. 64/63 до н. э. — ок. 23/24 н. э.), описывая Фивы, применяет к богу Тоту имя греческое, более удобное для понимания современников и сограждан: «XVII. I. 46. Тамошние жрецы, как говорят, были преимущественно астрономами и философами… Всю мудрость такого рода они возводят преимущественно к Гермесу» (Страбон, 1994). Таким образом, в его глазах и глазах его современников бог Гермес персонифицирует ту же Мировую Силу, что и египетский, хотя и эллинизированный, бог Тот.

Греческий историк Плутарх (ок. 45 н. э. — ок. 127 н. э.) отождествляет богов греческих и египетских. Например, Гора он именует Аполлоном, Сета — Тифоном, Геба — Кроном, Тота — Гермесом, смешивая в одном контексте божественные имена из разных языков (при том, что греки отнюдь не состоят с египтянами в родстве ни языковом, ни ином. Но со времён Александра Македонского и его полководца — будущего фараона — Птолемея Египет был весьма сильно эллинизирован):

«9. <…> Также многие полагают, что собственно египетское имя Зевса Амун (или Аммон, как неправильно произносим мы).

12. А вот и сам миф в пересказе по возможности самом кратком, с удалением всего ненужного и лишнего. Говорят, что когда Гелиос узнал о том, что Рея тайно сочеталась с Кроном, он изрек ей проклятие, гласящее, что она не родит ни в какой месяц и ни в какой год. Но Гермес, влюбленный в богиню, сошелся с нею, а потом, играя с луной в шашки, отыграл семнадцатую часть каждого из ее циклов, сложил из них пять дней и приставил их к тремстам шестидесяти; и до сих пор египтяне называют их „вставленными“ и „днями рождения богов“. Рассказывают, что в первый день родился Осирис, и в момент его рождения некий голос изрек: владыка всего сущего является на свет. Иные же говорят, что некто Памил, черпавший воду в Фивах, услышал из святилища Зевса голос, приказавший ему громко провозгласить, что родился великий царь и благодетель Осирис; за это якобы он стал воспитателем Осириса, которого ему вручил Крон, и в честь него справляют праздник Памилий, напоминающий фаллические процессии. На второй день родился Аруэрис, которого называют Аполлоном, а некоторые также старшим Гором. На третий день на свет явился Тифон, но не вовремя и не должным образом: он выскочил из бока матери, пробив его ударом. На четвертый день во влаге родилась Исида; на пятый Нефтида, которую называют Концом и Афродитой, а некоторые Победой. Миф гласит, что Осирис и Аруэрис произошли от Гелиоса, Исида от Гермеса, а Тифон и Нефтида от Крона. Поэтому цари считали третий из вставленных дней несчастливым, не занимались в это время общественными делами и не заботились о себе до ночи. И рассказывают, что Нефтида стала женою Тифона, а Исида и Осирис, полюбив друг друга, соединились во мраке чрева до рождения. Некоторые говорят, что от этого брака и произошел Аруэрис, которого египтяне называют старшим Гором, а эллины Аполлоном.