Йожко Шавли - Венеты. Наши давние предки

Самое большое внимание среди всех описываемых параллельных явлений вызывает, конечно же, т. н. «козолец», также «стог», предназначенный для сушки зерна и сена. Кроме словенских территорий, это приспособление распространено также лишь в Северной Европе, а также на западе России, в Литве и Скандинавии. В Словении, а также в Скандинавии сохранились древнейшие лыжи в их первоначальном виде, в обоих случаях отмечаются одни и те же существенные элементы.

Демонстрацию подобных культурных элементов доисторического или раннеисторического периода в Восточных Альпах можно дополнить и рядом других примеров.

Например, в качестве типичной доисторической постройки наибольшее внимание вызывает пастушеская хижина. На примере Великой планины в Камнишских Альпах нам описывает ее этнограф Антон Цевц (Любляна).153 У такой хижины с наружной стороны имеется овальный, весьма часто обнесенный каменной стеной загон для скота, с внутренней стороны либо посередине — изолированный от него деревянной перегородкой квадратный сарай для пастуха. Некогда овальная часть целиком возводилась из камня. В древности вся постройка должна была быть целиком из камня, с крышей из каменной черепицы — так она описывается в Европе; это и есть исконный «tamar». Поскольку римляне оставили в Восточных Альпах лишь руины четырехугольных построек, то можно отнести появление овальной постройки еще к периоду Гальштата, а, может быть, и к еще более раннему времени, стоит лишь сравнить остатки эллипсоидных, или овальных хижин, раскопанных в Риме. (10-9 вв. до н. э.)

Устная народная традиция в Восточных Альпах, как на территории Словении, так и Германии, свидетельствует о древних истоках. У словенцев все это еще недостаточно исследовано и обработано.

Примером такого рода традиции является народная медицина, представления и способы лечения которой сохранились от античности до современности. Из того, что касается представления о болезнях и способах их излечения приведем лишь один пример. Это убеждение в том, что болезнь можно перенести с человека на дерево, растение, животное и т. п. Способ лечения в этом случае, основывающийся на принципе античной «magia naturalis» и получивший вновь распространение во времена Ренессанса, средневековое знахарство именовало «Transplantatio morborum». Как следует из исследования Эльфриды Грабнер (Градец),154 в Штирии было распространено поверье, что желтуху могут притягивать некоторые птицы, в частности, канарейка и кривоклюн.

В сказках словенцев до 20 века сохраняется история о персонаже по имени Торка, или Пехтра-баба. Она появляется чаще всего накануне праздника святых трех королей, когда в разгаре дикая охота, или среди зимы, как хранительница порядка и нравственности, как душевный пастырь. Она может быть злой и доброй, наказывать и награждать. Лучше, чем в сказках, эта фигура сохранилась в народных обычаях.

Это — мифологическое существо женского рода, которое появляется на обширной территории, вплоть до Центральной Азии. Помимо словенцев, эта фигура известна также у баварцев, от них словенцы переняли первую часть имени («Пехтра»), вторая часть — «баба» является словенской.

Известный словенский этнолог Нико Курет (Любляна)155 утверждает, что «Торка» — это традиция, заведенная старожилами. Скандинавский исследователь Вальдемар Лиунгман говорит, что ядро альпийских преданий о персонаже Пехтра-баба надо искать именно на территории бывшей Карантании, в окрестностях Целовца.

Народные предания словенцев сохранили многие античные элементы, которые Милко Матичетов (Любляна)156 истолковывает как протославянские. Из упоминаемых им примеров в качестве наиболее существенных перечислим следующие старинные сказания:

— легенда о св. Матфее или св. Луке, убившем своих родителей; соотносится с известным нам преданием об Эдипе;

— история о диком человеке, которого напоили и таким образом поймали, отождествляется с фригийской легендой о Силене, которого таким способом пленил царь Мидас;

— баллада о музыканте, который идет в чистилище, чтобы спасти своих близких; напоминает историю Орфея и Эвридики;

— легенда о св. Антонии Пустыннике, принесшем из ада огонь для замерзающих людей, является христианской трансплантацией легенды о Прометее.

Все эти истории и апокрифические легенды не могут быть наследием христианизации. Они могли быть усвоены лишь от греколатинских переселенцев в Норик, и одновременно доказывают, что старое население Норика осталось на своей земле. Ядром таких легенд могут быть мифы индоевропейских народов, либо мифология доисторических венетов.

Можно говорить также об исключительно древних корнях словенской народной музыки. Те, кто ее пытался записывать, еще в прошлом веке обратили внимание на своеобразный ритм некоторых словенских народных песен. Под влиянием панславизма эти отличия пытались толковать как своего рода словенско-славянскую особенность. После Первой мировой войны в противовес данному взгляду появляются первые критические голоса, подчеркивавшие важность правильно регистрировать размер этих произведений: имел место не размер 5/4, а постоянное чередование размеров 3/4 + 2/4.

Все собранные словенские песни, имеющие такой ритм, Валенс Вадушек (Любляна)157 досконально и всесторонне разобрал.

Традиционный народный танец «rej pod lipo» на гравюре XIX века

Он установил, что семейство этих песен имеет преимущественный тип строчки, который проявился как исконный, известный в музыкальной науке под термином otosyllabe gallo-romain. Очаг распространения этого ритма находится на западе Словении, в Резийской долине, где он преобладает в народном танце. Сохраняется он также и в обрядовом танце под липой в Каринтии (Зила) и называется «ta prvirej».

Характерно, что кроме словенцев, сербов, лужицких сербов и частично русских, этого ритма не знает больше никто из славянских народов. Однако, к своему удивлению, мы находим его распространенным по всей Франции. Очевидно, в этом случае имеет место общее происхождение характерного ритма, которому упомянутый исследователь приписывает кельтскую основу. Но, при всем уважении к его имени, мы все же не можем упускать из виду и ту возможность, что он происходит еще от венетов.

Нельзя пройти и мимо утверждения, которое Франце Безлай (Любляна)158 делает в связи с именем «Туре», которое якобы германские переселенцы переняли от славянского населения в форме «Tauern». Изначально же имя звучало как «Turje». Урбан Ярник, карантайско-словенский исследователь устного народного творчества, еще в прошлом веке приводит для этого слова значение «stark ableitiger Hugel» — «круто падающий холм».

В связи с этим наименование «Taurisc» используется для обозначения первого известного этноса в Восточных Альпах, которое впоследствии было названо также «Norici», а затем «Carni». Имя «тавриски», таким образом, связано с крутыми горами (turje — Ture, Tauern). Подобным образом выглядит и связь имени «Kami» (kar — скала, отвесная). В обоих примерах речь идет о населении высокогорья.

Обозначение «норичане» согласуется со старословенским выражением «nога» («яма, пустота»).159 Так устанавливает тот же лингвист их исконное значение. Этот корень присутствует и теперь, особенно в хорватском языке, как «роnоr» (ро-nог, карстовое явление). Таким образом, слова «jama», равно как и «nоrа» означают не только пустоту, но и заключенную между горами долину. И по сей день говорят, что непогода приходит «ven ро jami», то есть из закрытой горной котловины. По значению своего наименования норичане — это жители межгорных долин. И Плиний Ст. (III, 133), таким образом, правильно отождествляет народ таврисков с норичанами и карнами.

Однородный культурный ландшафт, который после переселения венетов периода культуры полей погребальных урн формировался от Альп до Паданы на юге и до Прибалтики и Скандинавии на севере, был в данном виде прерван вторжением кельтов в Центральную Европу примерно после 400 г. до н. э. Исконные культурные элементы данной территории дошли до нас лишь в отдаленных альпийских местностях, и также в Прибалтике и Скандинавии.

Присутствие этих элементов, параллели и соответствия в течение последних десятилетий изучали и пытались найти им объяснение некоторые известные этнологи, такие как Карл Рамм, Бруно Шир, Георг Грабер, Леопольд Кретценбахер и другие, однако все это приписывалось неким восточным германцам, которые якобы позднее ассимилировались славянами.

Фактически же речь идет о культуре первого народа Европы, — венетов, то есть, того народа, наследие которого и по сей день составляет преимущественную основу для всех народов в Центральной Европе, от Прибалтики до Адриатики.