Елена Прудникова - Рихард Зорге – разведчик № 1?

Но в целом никакого особого криминала за Рихардом нет, и Берзин все эти политические тонкости известно, где видел, да у него половина кадров, если не 90 процентов, думает не так, как пишет газета «Правда». Он лично знает Зорге, с ним в свое время было много переговорено, и Берзин ему верит – он имеет основания именно верить Рихарду, к их отношениям это слово применимо.

Но время идет, меняются кадры сотрудников центрального аппарата, все меньше остается там людей, которые знали Зорге лично, ибо в Центр его больше не вызывают. В 1937 году в его деле сделана пометка: «Политически совершенно не проверен. Имел связь с троцкистами. Политического доверия не внушает». Что делали в таких случаях? Известно что. Вызывали домой «на отдых» – и дальше человек попадал в «ежовые рукавицы». В 1937 году было принято решение об отзыве Зорге и его людей, однако в конце концов все же решили этого не делать, и причина ясна – Рамзай давал ценную информацию, его исчезновение пробило бы слишком большую брешь в работе, а заменить его было некем. В разведке прекрасно умеют работать как с достоверными, так и с сомнительными данными, так что отзывать Зорге не стали, однако пометка в деле осталась.

Но и это еще не все. Как известно, Рихард снабжал посла Отта, да и не только его, информацией по японским делам. Естественно, он прекрасно понимал, что Отт был разведчиком. Понимал это и Берзин. Тем не менее, начальник Разведупра всячески такую деятельность поддерживал, ибо заручиться доверием посла можно было, лишь снабжая его первоклассной достоверной информацией. «Сливки», конечно, доставались Москве – ну, а «молоко» шло в Берлин. Однако Рихард, фактически, работал на немецкую разведку – и вполне возможно, что и Разведупр, и НКВД получали об этом информацию от своих немецких агентов. В Разведупре знали, кто такой на самом деле Зорге, а в НКВД знать этого не могли, и у них он шел как «немецкий шпион».

Дальше – больше. В августе 1941 года в недрах Разведупра была составлена записка «Истоки политического недоверия Инсону»,[15] в которой вспомнили, что множество бывших начальников Зорге являлись «немецкими и японскими шпионами» и, естественно, сдали своих агентов иностранным разведкам. Эта проблема не дает покоя разведупровскому начальству Зорге, имевшему к тому времени совсем другой уровень понимания специфики собственного ведомства, чем во времена Берзина и даже в 1937 году. «Вопрос Инсона не новый, неоднократно ставился на обсуждение, – говорится в записке. – Основной вопрос: почему японцы или немцы не уничтожат его, если он выдан им как советский разведчик? Всегда делается один вывод: японцы или немцы не уничтожают Инсона с той целью, чтобы отправить его к нам для разведывательной работы».

Зато итог этих мучительных размышлений совершенно изумителен: «Информацию Инсона необходимо всегда сопоставлять с данными других источников и общим переживаемым моментом международного положения, а также тщательно ее анализировать и критически к ней относиться». Надо же, немецкий и японский шпион, троцкист, но с ним надо продолжать работу, лишь перепроверять его информацию. Как будто в разведке существует такая информация, к которой можно относиться иначе!

Широко известно, что преемник Проскурова на посту начальника военной разведки, танковый генерал Голиков завел специальную папку для «сомнительных и дезинформирующих сообщений „Рамзая“». История умалчивает, существовала ли вторая папка – «для достоверных сообщений». По логике вещей, такие папки должны были заводиться для каждой резидентуры, ибо любой разведчик, как уже говорилось, может стать жертвой дезинформации.

…И вот это досье, с пометками: «политически совершенно не проверен», «бывший троцкист», «возможно, двойной агент» и представил Проскуров Сталину. Как отнесся к ней глава государства? Едва ли он стал информировать начальника разведки о своих выводах.

Кстати, по поводу «информации и дезинформации». 21 сентября 1940 года Зорге прислал в Москву сообщение, касающееся «пакта трех держав» – возможно, одно из тех, которые Проскуров обсуждал с капитаном Ивановым:

«От посла Отта… Японцы готовы подписать пакт и оказывают давление на посла Отта о скорейшем его подписании… В связи с этим Риббентроп отравился в Италию, чтобы получить согласие Италии… Немцы будут пытаться привлечь к этому пакту Советский Союз. В пакте нет ни одного пункта, направленного против СССР, что и будет опубликовано…»

Интересно, в какую папку легло это сообщение?

А теперь – о том, с чего мы начали, о предупреждениях по поводу грядущей войны. Как они выглядели на самом деле?

28 декабря 1940 года. 

«Каждый новый человек, прибывающий из Германии в Японию, рассказывает, что немцы имеют около 80 дивизий на восточной границе, включая Румынию, с целью воздействия на политику СССР. В случае, если СССР начнет развивать активность против интересов Германии, как это уже имеет место в Прибалтике, немцы смогут оккупировать территорию по линии Харьков – Москва, Ленинград… Новый ВАТ в Токио заявил мне, что цифра в 80 дивизий несколько, видимо, преувеличена».

Она и в самом деле преувеличена. Готовясь к войне с Советским Союзом, Гитлер начал не одну, а сразу несколько кампаний дезинформации, плюс к тому сами собой зарождались слухи и сплетни, в результате чего на информационном поле боя царил полный хаос.

2 мая 1941 года. 

«Отт заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой. Оба, посол и атташе, согласились с тем, что после поражения Югославии во взаимоотношениях Германии с СССР приближаются две критические даты.

Первая дата – время окончания сева в СССР. После окончания сева война против СССР может начаться в любой момент, так что Германии останется только собрать урожай.

Вторым критическим моментом являются переговоры между Германией и Турцией. Если СССР будет создавать какие-либо трудности в вопросе принятия Турцией германских требований, то война будет неизбежна.

Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика, потому что Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии.

Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной Армии настолько низко, что они полагают, что Красная Армия будет разгромлена в течение нескольких недель. Они полагают, что система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба. Решение о начале войны с СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией…»

На этой телеграмме стоит пометка начальника Разведупра Голикова: «Дать в пять адресов». То есть, направить Сталину, Молотову, Берия, наркому обороны и начальнику генштаба. Как видим, Голиков отнюдь не ловил настроения начальства, а все, что положено, вовремя докладывал «наверх»…

19 мая 1941 года. 

«Новые германские представители, прибывшие сюда из Берлина, заявляют, что война между Германией и СССР может начаться в конце мая, так как они получили приказ вернуться в Берлин к этому времени. Но они также заявили, что в этом году опасность может и миновать. Они заявили, что Германия имеет против СССР 9 армейских корпусов, состоящих из 150дивизий…»

В этот день было получено две телеграммы Рамзая. Первая касалась японо-германских отношений и политики Японии в случае начала германо-советской войны – она была дана в пять адресов. Вторая, по всей видимости, положена в «сомнительную» папку – а куда еще прикажете ее деть? Война, может быть, начнется в конце мая, а может, и не начнется… Что-то там напутано в соотношении корпусов и дивизий, потому что бывший армейский генерал Голиков накладывает резолюцию: «Уточните – корпусов или армий?» Кроме того, по самым пессимистинным данным Разведупра, к 1 июня на советских гранитах было сосредоточено 120 дивизий (а на самом деле, как оказалось, всего около 70-ти). Это была дезинформация в чистом виде – правда, разведчик тут не виноват, он что услышал, то и передал.

30 мая 1941 года. 

«Берлин информировал Отта, что немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня. Отт на 95 % уверен, что война начнется. Косвенные доказательства, которые я вижу к этому, в настоящее время таковы:

Технический департамент германских воздушных сил в моем городе получил указание вскоре возвратиться. Отт потребовал от военного атташе, чтобы он не посылал никаких важных сообщений через СССР. Транспорт каучука в СССР сокращен до минимума…»

1 июня 1941 года. 

«Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолль привез с собой из Берлина, откуда он выехал 3 мая…»