Михаил Голденков - Империя. Собирание земель русских

Далее на протяжении XIX в. усилиями царизма Литву устраняли не только политически, но и этнически, вместо нее в бывших землях ВКЛ насаждался термин «Беларусь», который был уже вторичен после России, под которую подогнали и Русь, назвав Малороссией. Великая Русь, центральные земли Киевской Руси стали в глазах Романовых Малой Русью. Просто великолепно! Ну, а термин «Беларусь», впрочем, тоже был вскоре запрещен. И хотя в XX в. потомки литвин смогли-таки возродить формально государственность Беларуси, но последствия русификации оказались ужасающими. Без осознания себя как исторической Литвы не может быть и никакой Беларуси сегодня.

Уже в первые десятилетия в рамках ликвидации литвинского дворянства царизм передал в руки российских помещиков более четверти беларуских крестьян. Начали Екатерина II и Павел I, которые подарили в крепостное владение русским феодалам более 200 тыс. ревизских (мужских) душ селян. Плюс 15 000 получил фаворит императрицы Потемкин (вокруг Кричева), 17 000 — генерал-фельдмаршал Румянцев-Задунайский (вокруг Гомеля и вокруг Пружан в Брестской области), 12 000 — чиновник Зорыч (в Шклове), 7000 — генерал-фельдмаршал Суворов (вокруг Кобрина в Брестской области) — за подавление там восстания против русской оккупации.

Вот типичный пример — из распоряжения Екатерины II от 1782 г.:

«Мы, Екатерина II… объявляем этим, что мы всемилостиво подарили нашей статс-даме княгине Екатерине Дашковой в вечное и отеческое владение из деревень в Могилевской губернии местечко Круглое, что находится в казенном ведомстве, с селами и деревнями, которые принадлежат ему и в которых согласно ведомости насчитывается две тысячи пятьсот пятьдесят четыре души мужского пола…»

Беларуские крестьяне при этом низводились до уровня рабов. Новые русские владельцы могли с ними делать то, что было просто немыслимым в ВКЛ: могли их продать, переселить в иные места, селяне не имели права жаловаться на хозяев, их собственность отныне не была ничем защищена. Кроме того, налоги собирались в Беларуси до 1811 г. не ассигнациями, как везде в России, а монетой, реальный курс которой был намного выше. Впервые мужчин из селян и мещан Беларуси стали призывать в рекруты на 25 лет службы (с конца XVIII в. — одного из 200, а с 1820-го — со 125 душ мужского пола). Там беларусы стали пушечным мясом царизма в его колониальном завоевании Кавказа и других свободных регионов.

С 1810 г. царизм создает в бывшей Литве сеть военных поселений, то есть военных баз, как позже в Советском Союзе, здесь будет создан Краснознаменный Белорусский Военный Округ (КБВО). В царские времена такие базы назывались жандармскими городками, призванными обеспечивать в Беларуси колониальную власть. Для этого выселялось в глубинку России все население какой-нибудь «неблагонадежной» деревни, а в их дома заселялся российский гарнизон.

То, что литвины как-то совершенно нерасположены к русскому брату, доказала и война с Наполеоном 1812 г., когда многие беларусы вступали в армию Наполеона, чтобы воевать за утерянную свободу. В 1806 г. французские войска заняли часть Польши, которая ранее входила в состав Пруссии, и там было провозглашено Варшавское герцогство. Стараясь не допустить ставки Наполеона на поддержку у поляков и литвинов-беларусов, Александр I заявил о своем намерении воссоздать под эгидой России Великое княжество Литовское. По поручению императора в 1811 г. князья Огинский, Любецкий и граф Пляттер создали проект «Положения о правлении автономным Великим княжеством Литовским».

В записке беларуский граф Михаил Огинский писал Александру I следующее:

«Часть Польши, присоединенная к Российской империи, составляла некогда особое самостоятельное владение — Литву… Жители его исстари… заботились о своем праве и были верны своим монархам, отличались мужеством и любовью к отечеству. Гордые своим происхождением, литвины… сохранили свои обычаи, свой гражданский кодекс, местное управление, свое войско, верховный суд… и даже сойм, который собирался по очереди в Варшаве и Гродно… Я уверен, что если бы со времени присоединения к России взятых польских земель была из них создана одна провинция, сохранено имя Литвы и оставлены ее давние права, и если бы из нее был создан особый край со своим управлением, или в качестве соединенной и включенной в состав Российской империи державы, то тогда иноземное вторжение проникло бы туда с трудом».

А ведь в России многие современные историки, в частности Рой Медведев, утверждают обратное: мол, кто такие беларусы? Не было, мол, у них ни государства, ни дворянства. Медведев на страницах журнала «Наука и жизнь» (№ 3, 2006) так и пишет:

«Судьба белорусского языка сложилась менее удачно, ибо белорусам как народу не удалось ни в средние века, ни в новое время создать независимое национальное государство…Тормозом к развитию языка стало и то, что в Белоруссии не возникло своей аристократии, своих законов, своей армии».

Увы, но Рой Медведев, пусть и историк, не читал писем Огинского, а если бы и прочел, то не понял бы, почему это вдруг поляк Огинский называет свою страну Литвой. Он что, прибалт, что ли?.. Вот такая вот каша в голове не просто задуренных лживой русской историей простых людей, но даже профессиональных историков.

«Все это (государство, армия, аристократия, язык — прим. М.Г.) у нас на самом деле было до российской оккупации, — отвечает Рою Медведеву уже беларуский исследователь и писатель Вадим Деружинский, — и все это у нас сознательно было ЛИКВИДИРОВАНО Россией. Поэтому суждения российских историков о «неразвитости» беларусов кажутся сущим издевательством: ведь именно Россия лишила нас всего того, о чем пишет Рой Медведев»…

«Огинский сравнивал нас с Грузией, — пишет далее Деружинский, — которая вошла в состав России, сохраняя себя как державу, а потому была верна России, а ее князья верно служили царизму во всех войнах. У нас же ситуация была совершенно иной: нас царизм лишил всякой государственности и правления беларусов, разогнал шляхту, передал селян в рабство своим русским помещикам. Такого царизм не позволял себе даже в отношениях с мелкими княжествами Кавказа, Сибири и Средней Азии. Даже в Калмыкии.

Причину такого особого жесткого к нам отношения со стороны России определила еще Екатерина II, которая объясняла, что Литва являлась на протяжении веков главным врагом России, а нынешний захват ее должен означать не принадлежность России, а ликвидацию как постоянной угрозы русским. Таким образом, ликвидация нашей государственности была предопределена. Проект Огинского о воссоздании Литвы «подобно Грузии» в составе России был отвергнут, как в будущем царизм запретил и придуманную им вместо Литвы «Беларусь», потому что в ней все равно «жила идея Литвы».

Огинский оказался прав: шляхта Литовского и Белорусского генерал-губернаторств (то есть всей нынешней территории Беларуси) приветствовала Наполеона как своего освободителя, пошла воевать вместе с ним против России. Князь Радзивилл за свой счет выставил трехтысячный уланский полк, который уже скоро первым вступил в Вильно вместе с польскими уланами и французскими войсками. Из беларуских татар составили эскадрон татарских гусар в составе французской армии. Больше половины из них сложили головы в боях против царских войск. Добровольцы вступали в армию Наполеона повсеместно, за свой счет заказывая себе мундиры и оружие.

На стороне Франции литвинов-беларусов воевало не меньше, чем на стороне России: около 30 000 (не следует забывать, что большая часть из них была призвана) воевало в составе армии Александра I и более 25 000 за Наполеона. Гусарские «Гродненский» («Литовского генерал-губернаторства») и «Белорусский» («Белорусского генерал-губернаторства») полки входили в состав 1-й русской армии Барклая де Толли, в последнем служил и гусар-поэт Денис Давыдов.

Эти полки, как и прочие «литовские» и «белорусские» подразделения, воевали за Россию в национальных бело-красных мундирах по цветам бело-красно-белого флага Литвы-Беларуси и с «Погоней» на полковых флагах и какардах киверов.

В изданной в 1905 г. в Санкт-Петербурге книге «Минск: исторический очерк» (переиздана издательством  «Універсітэцкае» в Минске в 1994 г.) описываются любопытные факты вступления французов в будущую беларускую столицу:

«Все русское население Минска поспешно спасалось бегством… Что же касается поляков (так называли беларусов-католиков и протестантов, как впрочем и всех беларусов, когда они с точки зрения царизма делали неугодные ему действия, прим. М.Г.), то они и не думали бежать из города и спокойно, с радостью ожидали французов, видя в них своих будущих освободителей, и те учреждения, где преобладал польский элемент, никаких мер к отправлению из Минска не предпринимали, а напротив, приготовились к торжественной встрече французов.