Иван Забелин - История города Москвы. От Юрия Долгорукого до Петра I

Патриарх Иов в житии царя Федора Ив., восхваляя со всех сторон выше меры управление Годунова и его самого, говорит между прочим: «Сей изрядный правитель Борис Федорович своим бодроопасным правительством и прилежным попечением, по царскому изволению, многие грады каменные созда и в них привеликие храмы, и словословие Божие возгради, и многие обители устрои – и самый царствующий богоспасаемый град Москву, яко некую невесту, преизрядною лепотою украси, многие убо в нем прекрасные церкви каменные созда и великия палаты устрои, яко и зрите их великому удивлению достойно; и стены градные окрест всея Москвы превеликия каменные созда, и величества ради и красоты проименова его Царь-град; внутрь же его и палаты купеческие созда во упокоение и снабдение торжником, и иное многое хвалам достойно в Русском государстве устроил».

Народная молва, а глас народа – глас Божий, объясняла некоторые события и подвиги Годунова его давнишним хитростройным замыслом достигнуть царского престола. Эту общенародную молву засвидетельствовал и современник Годунова, усердно восхвалявший его благочестие, Арсений архиеп. Елассонский. В самом деле, почти все, что ни происходило в это время, само собою как бы указывало на него как на виновника очень дальновидных и очень хитрых дел, приводивших мало-помалу к задуманной им злонамеренной цели.

Чтобы отвлечь внимание народа от создаваемых злодеяний, вроде, напр., разгрома в 1586 году знатных боярских родов и самого митрополита, за которых стояли гости Московские и все купецкие люди, вся чернь Москвы, Годунов тотчас же, в тот же 1586 г., устрашив волнение ссылками и казнями (семи человекам гостей были усечены головы), он тотчас же начинает сооружать «град каменный около большого Посада», подле, т. е. по черте Земляной осыпи, или земляного вала, какой существовал до того времени. Это был Белый город, белокаменный, получивший наименование Царев град. Его сооружали семь лет. Мастер был из Русских людей Федор Конь. Для купцов и Московской посадской черни это было великим благодеянием, почему ропот и неудовольствие народа мало-помалу умолкли. Сооружение каменных стен почти на пять верст по окружности потребовало множество рабочих сил при добыче камня, при его провозе к городу, при употреблении камня в кладку и т. д., что, конечно, произвело в народе, вместо гневного ропота и волнения, самое благоприятное впечатление, так как для всякого являлся здесь постоянный хороший заработок.

Потом в 1591 г. совершилось убиение царевича Дмитрия 15 мая, а в субботу Пятидесятницы, 6 июня, начались страшные пожары в Занеглименье, где находились боярские и дворянские дворы, и на Покровке, где проживали богатые торговые люди. Вслед затем июля 2–4 под Москвою внезапно появились полчища Крымского Хана, быстро наскоро прибежавшего к Москве.

Один хронограф (Сергея Кубасова) прямо говорит, что народ Московский с ужасом услыхал об убиении царевича и возмутился.

«Той же Борис, видя народ возмущен о царевичеве убиении, посылает советники своя, повеле им многие славные домы в царствующем граде запалити, дабы люди о своих напастях попечение имели и тако сим ухищрением преста миром волнение о царевичеве убиении, и ничто же ино помышляюще людие, токмо о домашних находящих на ны скорбех».

Вот что рассказывает современник событий Исаак Масса: «Когда известие об убиении царевича пришло в Москву, сильное смущение овладело и придворными и народом. Царь (Федор) в испуге желал, чтобы его постигла смерть. Его по возможности утешили. Царица также была глубоко огорчена, желала удалиться в монастырь, так как она подозревала, что убийство совершилось по внушению ее брата, сильно желавшего управлять царством и сидеть на престоле».

О быстром нашествии Крымского Хана и еще быстрейшем его бегстве от Москвы в народе стала ходить молва, что Хан был призван Годуновым из-за боязни от Земских Московских людей про убиение царевича Дмитрия. Такая молва была заглушена жесточайшими пытками и казнями, говорунам отрезывали языки.

А между тем в действительности все обстоятельства этого нашествия заставляли угадывать, что оно было поднято теми людьми из Москвы же, которым до крайности было надобно направить народные умы в другую сторону от совершившегося злодейства в Угличе. Самая защита города походила на трагикомедию. Повелено было весь день и всю ночь стрелять нз пушек со стен города и монастырей, не умолкая, хотя никакого нападения с Татарской стороны нигде не виделось. Но именно этого пушечного стреляния и убоялся Хан и 5 июля опрометью побежал от Москвы домой.

Годунов тотчас же по удалении Хана в видах большей безопасности от нового такого нашествия занял Московскую чернь постройкою вокруг всех посадов деревянного города, который и был совершен в один год на протяжении 14 слишком верст.

По случаю такой небывало быстрой постройки новый город стал прозываться Скородумом и Скородомом, т. е. скоро задуманным и скоро выстроенным а также и собственно Деревянным.

Эти деревянные стены, высокие башни, ворота, составлявшие целое не малое здание, так были хорошо отделаны, что заслужили большую похвалу от очевидца, поляка Маскевича, который потом участвовал в их поджоге и полном разрушении пожаром в 1611 г.

Народ, конечно, очень радовался этой постройке, которая давала ему хороший заработок и вместе с тем хорошую твердыню на случаи опасных нашествий. Строение на 14 верст длины потребовало неимоверно много лесного материала и работы и по провозу леса и по обделке его в целое сооружение.

Можно предполагать, что постройка в Кремле каменной высокой колокольни (Иван Великий) руководилась также мыслию доставить городу такую высокую башню, с которой было бы можно обозревать и свои полки и полки Татар во время ожидаемых нашествий.

В Кремле, кроме Ивана Великого, сооруженного в 1600 году, Годунов построил особое обширное здание для Приказов, тогдашних Присутственных мест, с восточной стороны Архангельского собора, как продолжение стоявшей там Посольской палаты, т. е. Приказа Посольского, построенного Грозным в 1565 году. Эта постройка по всему вероятию совершилась во время голодных годов 1602–1604, когда добрый царь «чтобы людям питатися, повелел делати каменное дело многое». Тогда же сооружены были каменные палаты большие на взрубе, где были царя Ивана хоромы. Это здание впоследствии именовалось Запасным двором; при царе Михаиле на нем были устроены дворцовые сады.

Таким образом, великая строительная деятельность Годунова явилась выражением его строительных забот о привлечении умов Московского народа на свою сторону, «к себе вся приправливая и аки ужем привлачаше», дабы вернее пройти на царский престол, а потом, когда воцарился, дабы смелее и вернее губить своих недоброжелателей и подозреваемых соперников.

С этими целями, после упомянутых пожаров, он с необычайною щедростью раздавал погорельцам деньги и материалы вдвое и втрое против их убытков.

В 1595 г. выгорел весь Китай-город, не токмо дворы, но и в храмах каменных и в погребах все погорело. Не медля нимало Годунов, в утешение торговому миру, в тот же год заложил новые каменные ряды – палаты купеческие во упокоение и снабдение торжникам, которые были окончены строением через год, в 1596 г.

Во всех тяжких случаях будущий царь спешил с широкою помощью и рабочему, и торговому люду, льстя всех, творяся ко всем через меру милостивым благотворителем.

В течение лет он успел своим милосердием так настроить посадские умы, что при избрании его на царство Московский посад явился непобедимою для избрания силою, пред которою должны были замолкнуть все противники этого избрания.

Окончим обзор строительной и благотворительной деятельности Годунова описанием его подвигов, составленным его искренним приверженцем архиепископом Елассонским Арсением.

«Он (царь Борис), – говорит архиепископ, – возобновил и украсил многие церкви и монастыри; храм Богородицы (Успенский собор), патриархию покрыл железной крышей; украсил, возвысил и покрыл золотом большую колокольню (Иван Великий); в большом дворце внутренние палаты золотые росписал живописью (Грановитую Палату); воздвиг вновь большой дворец близ реки Москвы (на взрубе, как выше упомянуто); построил большой мост в средине Москвы со многими камарами (лавками, мост через Неглинную, у Воскресенских или Неглиненских ворот); еще воздвиг с основания большой храм Николая Чудотворца в Москве на Арбате (Никола Явленный); устроил много серебровызолоченных рак, украсив их многочисленным жемчугом и драгоценными камнями, и переложил в них чудотворные святые мощи святых, просиявшие в Москве и во всей России, иже во святых митрополита Московского и всея России Алексея чудотворца, св. блаженного Василия чуд., препод. Макария Калязинского чуд., препод. Пафнутия Боровского чуд.; устроил и другие многие ковчеги из чистого золота и положил в них все святые частицы мощей, которые находятся в царской казне и которые патриарх вместе с царем и со всем архиерейским и священным чином приносят в Великую пятницу с торжественною литаниею в соборную церковь Пресв. Богородицы и поют великие часы и после часов и вечерни снова относят в соборный храм Благовещения в казну, где они хранятся. Этот же царь устроил плащаницу, с изображениями Господа Христа с Божией Матерью, двенадцатью апостолами и Иосифом и Никодимом из чистого кованого золота тонкой работы, достойной удивления. На изображение Господа Христа пошло чистого золота 200 литр и на каждого апостола по 200 литр. Он же отлил два большие колокола, один для Москвы в патриархию, в который звонят в великие праздники, а другой в монастырь св. Троицы. Подобной величины колоколов и такой красоты нельзя найти в другом царстве во всем мире. Он возобновил и украсил девичий (Новодевичий) монастырь близ Москвы и совершил многочисленные другие прекрасные дела и украшения» (Дмитриевский, с. 96–97).