Павел Раппопорт - Древние русские крепости

Применение тех или иных плановых приемов объясняется разными причинами — определенными естественно-географическими условиями, местными инженерными традициями, социальным характером самих поселений. Так, например, укрепления округлого типа в западнорусских землях существовали уже в конце Х — первой половине XI в.; появление их было здесь связано с инженерной традицией северо-западной группы славян, которые издавна приспосабливали свое строительство к местным географическим условиям — болотистой низменной равнине, моренным всхолмлениям и пр.

Однако распространение крепостей округлого типа сперва в Среднем Поднепровье, а затем и в Северо-восточной Руси было вызвано уже иными причинами. Небольшие круглые городища («тарелочки»), широко распространенные в Среднем Поднепровье, — это поселения определенного социального типа — укрепленные боярские дворы, своеобразный русский вариант феодальных замков. Круглые городища Северо-восточной Руси — тоже феодальные замки, но часто не боярские, а крупные княжеские. Иногда это даже довольно значительные княжеские города (например, Переславль-Залесский).

Связь круглых в плане укреплений с поселениями определенного социального характера — с феодальными замками — объясняется очень просто. В XI–XII вв. круглые укрепления наиболее точно соответствовали тактическим принципам обороны. Но строить их можно было лишь целиком заново на новом месте, выбрав наиболее удобный участок. К тому же правильную геометрическую форму укрепление могло получить лишь при его постройке военным специалистом, поскольку народной традиции возведения круглых укреплений ни в Южной, ни в Северо-восточной Руси не было. Кроме того, строительство круглых крепостей на равнине требовало большей затраты труда, чем укреплений островного или мысового типа, где широко использовались выгоды рельефа. Естественно, что при таких условиях круглый тип мог найти применение прежде всего в строительстве феодальных замков или княжеских крепостей.

Очень своеобразный социальный характер имели некоторые укрепления северо-западных районов древней Руси. Здесь встречаются небольшие, часто примитивные укрепления, полностью подчиненные защитным свойствам рельефа. В них не было постоянного населения; они служили крепостями-убежищами. Деревни северо-западных районов Руси состояли обычно всего из нескольких дворов. Конечно, каждая такая деревня не могла возвести собственную крепость и для постройки даже самого примитивного укрепления несколько деревень должны были объединяться. В мирное время такие крепости-убежища поддерживались в боеспособном состоянии жителями этих же соседних деревень, а при вражеских вторжениях сюда сбегалось окрестное население, чтобы переждать опасное время.

Земляные части оборонительных сооружений — естественные склоны, эскарпы, искусственные валы и рвы — были основой устройства русских крепостей XI–XII вв. Особенно большое значение имели земляные валы. Их насыпали из грунта, который имелся поблизости (чаще всего из земли, полученной при отрывании рвов), из глины, чернозема, лёсса и т. д., а в районах, где преобладал песок, — даже из песка. Правда, в таких случаях ядро вала защищали от осыпания деревянной опалубкой, как это обнаружено, например, при исследовании валов середины XII в. в Галиче-Мерьском. Конечно, лучше был плотный грунт, который хорошо держался и не рассыпался от дождя и ветра. Если же плотного грунта было мало, его использовали для насыпи передней части валов, их лицевого склона, а тыльную часть насыпали из более слабого или сыпучего грунта.

Валы сооружали, как правило, несимметричными; их передний склон делали более крутым, а тыльный — более пологим. Обычно передний склон валов имел крутизну от 30 до 45° к горизонту, а тыльный — от 25 до 30°. На тыльном склоне, примерно на середине его высоты, иногда делали горизонтальную террасу, которая позволяла передвигаться вдоль по валу. Часто тыльный склон или только его основание мостили камнем. Каменная вымостка обеспечивала возможность бесперебойного передвижения воинов по тыльному склону и вдоль него во время военных действий.

Для подъема на вершину вала сооружали лестницы; иногда их делали деревянными, но кое-где при раскопках были найдены остатки лестниц, вырезанных в грунте самого вала. Передний склон вала, по-видимому, часто обмазывали глиной, чтобы воспрепятствовать осыпанию грунта и затруднить подъем на вал противнику. Вершина вала имела характер узкой горизонтальной площадки, на которой стояла деревянная оборонительная стена.

Размеры валов были различны. В укреплениях средней величины валы редко поднимались на высоту более 4 м, но в сильных крепостях высота валов бывала значительно большей. Особенно высокими были валы крупных древнерусских городов. Так, валы Владимира имели в высоту около 8 м, Рязани — до 10 м, а валы «города Ярослава» в Киеве, самые высокие из всех известных валов древней Руси, — 16 м.

Валы не всегда были чисто земляными; иногда они имели внутри довольно сложную деревянную конструкцию. Эта конструкция связывала насыпь и препятствовала ее расползанию. Внутривальные деревянные конструкции не являются особенностью только древнерусских оборонительных сооружений; они есть в валах польских, чешских и других городищ. Однако эти конструкции существенно различаются между собой.

В польских крепостях внутривальные конструкции большей частью состоят из нескольких рядов бревен, не соединенных между собой, причем бревна одного слоя обычно лежат перпендикулярно бревнам следующего слоя. У чехов деревянные конструкции имеют вид решетчатого каркаса, иногда укрепленного каменной кладкой. В древнерусских крепостях внутривальные конструкции почти всегда представляют собой забитые землей дубовые срубы.

Правда, и в Польше иногда встречаются срубные внутривальные конструкции, а на Руси, наоборот, конструкции, состоящие из нескольких слоев бревен. Так, например, конструкция из не связанных между собой нескольких слоев бревен была обнаружена в валах Новгородского детинца и древнего Минска XI в. Укрепление нижней части вала бревнами с деревянными крюками на концах, совершенно такое же, как в Польше, обнаружено в валу Московского Кремля XII в. И все же, несмотря на ряд совпадений, различие между внутривальными конструкциями древнерусских крепостей и укреплений других славянских стран чувствуется достаточно определенно. Более того, на Руси срубные внутривальные конструкции имеют несколько вариантов, последовательно сменяющих один другой.

Наиболее ранние внутривальные деревянные конструкции обнаружены в нескольких крепостях конца Х в., сооруженных при князе Владимире Святославиче, — в Белгороде, Переяславле и небольшой крепости на р. Стугне (городище Заречье). Здесь в основе земляного вала помещена линия дубовых срубов, поставленных вдоль вала вплотную один к другому. Они рублены «с остатком» (иначе «в обло») и поэтому концы бревен выступают наружу от углов срубов примерно на 1/2 м. Срубы стояли так, что их лицевая стенка находилась точно под гребнем вала, а сами срубы, следовательно, были расположены в его тыльной части. Перед срубами, в лицевой части вала, помещен решетчатый каркас из брусьев, сколоченных железными костылями, заполненный кладкой из сырцовых кирпичей на глине. Вся эта конструкция сверху засыпана землей, формирующей склоны вала.

Такая сложная внутривальная конструкция была очень трудоемкой и, по-видимому, себя не оправдывала. Уже в первой половине XI в. ее значительно упростили. Лицевую сторону валов стали делать чисто земляной, без сырцовой кладки. Осталась лишь линия дубовых срубов, вплотную приставленных один к другому и плотно забитых землей. Такие конструкции известны во многих русских крепостях XI–XII вв.: на Волыни — в Черторыйске, в Киевской земле — на городище Старые Безрадичи, в Северо-восточной Руси — на городище у Сунгиревского оврага близ Владимира, в Новгороде — в валу окольного города и в северной части вала Новгородского детинца, и в некоторых других укреплениях.

Иногда, если валы достигали значительной ширины, каждый сруб имел удлиненные пропорции. Он был вытянут поперек вала, а внутри перегорожен одной или даже несколькими срубными стенками. Таким образом, каждый сруб состоял уже не из одной, а из нескольких камер. Такой прием применен, например, в валу древнего Мстиславля в Суздальской земле.

Но наиболее сложным и грандиозным примером срубной внутривальной конструкции являются валы «города Ярослава» в Киеве, построенные в 30-х годах XI в. при Ярославе Мудром. Хотя древние валы Киева сохранились лишь на нескольких участках, да и то менее, чем наполовину своей первоначальной высоты, обнаруженные здесь дубовые срубы имеют около 7 м в высоту (рис. 6). Первоначально же эти срубы поднимались, как и весь вал, на высоту от 12 до 16 м. Срубы киевского вала достигали поперек вала около 19 м, а вдоль вала — почти 7 м. Они были разделены внутри еще дополнительными срубными стенками (вдоль срубов на две, а поперек — на шесть частей). Таким образом, каждый сруб состоял из 12 камер.