Артур Кестлер - Тринадцатое колено. Крушение империи хазар и ее наследие

Номинально они еще оставались под властью Западно-Тюркютского царства, в рамках которого представляли наибольшую силу и наследие которого им скоро предстояло принять. Поэтому ромейский император Ираклий заключил в 827 г. военный договор с хазарами – первый в череде нескольких таких договоров, – готовясь к решающей войне с Персией. Есть несколько версий относительно роли, сыгранной хазарами в той кампании, вряд ли победоносной, однако основные факты не вызывают сомнений. Хазары поставили под знамена Ираклия 40 тысяч всадников под командой вождя Зиевила, участвовавших в наступлении на Персию, но потом, устав, видимо, от чрезмерно осторожной стратегии греков, развернули коней и осадили Тифлис. Осада успеха не принесла, но на следующий год они снова объединили силы с Ираклием, захватили грузинскую столицу и вернулись с богатой добычей. Е. Гиббон, опираясь на свидетельства византийских историков Феофана и Никифора, дает красочное описание первой встречи ромейского императора и хазарского предводителя (46; V; 87-88):

"Неприятельскому союзу Хосрова с аварами ромейский император противопоставил полезный и достойный союз с тюрками18. По его призыву орда хазар перенесла свои шатры с равнин Волги в горы Грузии; Ираклий встретил их около Тифлиса. Зиевил, второй человек по достоинству после хагана, завидев Ираклия, поспешил к нему, поцеловал его в плечо и распростерся перед ним на виду у персов из города Тифлис. Все войско тюрков упало на землю, простершись лицом вниз, и почтило василевса почестью, незнакомой варварам. Равно и вожди их, взойдя на камни, пали таким же образом. Василевс назвал властителя тюрок своим сыном, сняв со своей головы венец, возложил его на голову тюрка, устроил пир, подарив Зиевилу всю утварь с императорского стола, в придачу с императорскими одеждами, и украшенные жемчугом серьги и обещал ему в жены свою дочь Евдокию, за что тотчас получил пополнение в сорок тысяч всадников""19.

Евдокия (или Епифания) была единственной дочерью Ираклия от первой жены. Обещание выдать ее за «тюрка» лишний раз свидетельствует о том, как высоко ценился византийским двором союз с хазарами. Однако брак не состоялся, ибо Зиевил погиб, когда Евдокия только направлялась со свитой на встречу с ним. У Феофана есть в связи с этим двусмысленное замечание о том, что Зиевил представил императору «своего сына, безбородого юношу» – и quid pro quo? 20

В одной армянской хронике есть другой красочный отрывок с цитатой из текста, который можно назвать мобилизационным указом хазарского правителя перед второй кампанией против Персии: он был адресован всем подвластным хазарскому кагану «племенам и народам, жителям полей и гор, живущим в городе или под открытым небом, бреющим головы и носящим косы, чтобы по мановению его все были готовы и вооружены» (37; 29).

Перед нами первое указание на богатую этническую мозаику, которой предстояло составить Хазарскую империю. «Настоящие хазары», правившие в ней, всегда составляли, видимо, меньшинство – как австрийцы в Австро-Венгерской монархии.

7

Персидское государство так и не оправилось от сокрушительного поражения, нанесенного ему в 627 г. императором Ираклием. Произошло восстание, шах был убит собственным сыном, тоже погибшим спустя несколько месяцев; на трон был возведен ребенок, затем последовало десятилетие анархии и хаоса, после чего на сцене впервые появились арабские полчища, сокрушившие империю Сасанидов. Примерно в это же время Западно-тюркская конфедерация распалась на племенные тюркские союзы. Прежний треугольник держав сменился другим: исламский халифат – христианская Византия – новообразованное Хазарское царство на севере. Последним пришлось принять на себя всю тяжесть по отражению арабского натиска и защищать равнины Восточной Европы от захватчиков.

За первые 20 лет после Хиджры – бегства Магомета в Медину в 622 г., с которого начинается арабское летоисчисление, – мусульмане покорили Персию, Сирию, Месопотамию, Египет и взяли сердце Византии в смертельное полукольцо, протянувшееся от Средиземного моря до Кавказа и южного берега Каспия. Кавказ был колоссальной естественной преградой, но не более неприступной, чем Пиренеи; его можно было преодолеть через Дарьяльский (ныне именуемый Казбекским) перевал или обойти по Дербентскому проходу, вдоль каспийского побережья.

Этот укрепленный проход, названный арабами «Баб-ал-Абваб», «Ворота ворот», был исторической дорогой, через которую хазары и другие грабительские племена время от времени нападали на страны, лежащие к югу, после чего тем же путем отступали. Теперь пришел черед арабов. С 642 по 652 г. они несколько раз преодолевали Дербентские ворота и заходили в глубь Хазарии, где пытались взять Беленджер – ближайший город – и закрепиться таким образом на северных предгорьях Большого Кавказского хребта. Но на этой, первой стадии арабо-хазарской войны их всякий раз обращали в бегство; в последний раз это произошло в 652 г., в крупном сражении, когда обе стороны прибегли к артиллерии (катапультам и баллистам). Четыре тысячи арабов были убиты, включая их полководца Абд ал-Рахманда ибн Рабиаха, остальные в беспорядке отступили обратно.

Следующие 30-40 лет арабы не пытались одолеть хазарскую твердыню. В этот период их главные удары были направлены против Византии. Несколько раз (примерно в 669, 673-678, 717-718 гг.) они осаждали Константинополь с суши и с моря; если бы им удалось замкнуть кольцо, перейдя Кавказ и переплыв Черное море, то Восточную Римскую империю ждала бы печальная судьба. Тем временем хазары, подчинив булгар и венгров, продолжили свое движение на запад, вторгнувшись в причерноморские степи и в Крым. Но это были уже не прежние набеги наудачу, с целью пограбить и захватить пленников, а завоевательные войны, в результате которых покоренные народы включались в состав империи со стабильным управлением, возглавляемой могущественным каганом, назначавшим наместников провинций и взимавшим на занятых территориях налоги. В начале VIII в. государство хазар было уже достаточно прочным для того, чтобы самому перейти в наступление против арабов.

С расстояния в более чем тысячу лет последовавший период периодически вспыхивавших боевых действий (так называемая «вторая арабская война», 722-737 гг.) выглядит скучной чередой эпизодов местного значения, разыгрывающихся по одной и той же схеме: сначала хазарская кавалерия в тяжелых доспехах вторгается через Дарьяльский перевал или Дербентские ворота во владения халифа южнее Кавказа, а потом, спасаясь от арабского контрнаступления, возвращается теми же путями на Волгу. Если смотреть в телескоп не с той стороны, то невольно вспоминаешь старую песенку про благородного герцога Йоркского, командовавшего десятком тысяч людей и то поднимавшегося с ними на холм, то снова спускавшегося к его подножию. Арабские источники толкуют (не исключено, что преувеличивая) об армиях численностью в 100, даже 300 тысяч человек, сражавшихся с обеих сторон, а это больше, чем войска, решавшие примерно в то же время судьбы Европы в битве при Пуатье.

О фанатизме и презрении к смерти, отличавших те войны, говорят такие эпизоды, как самосожжение населения целого хазарского города, не пожелавшего сдаваться, отравление источника в Баб-ал-Абваб (Дербент) арабским полководцем или призыв, из-за которого разгромленная арабская армия приостановила бегство и стала сражаться до последнего воина. «В волшебные сады, правоверные, а не в геенну!» Каждому солдату-мусульманину, погибшему на Священной войне, были обещаны услады рая.

За эти 15 лет боев был период, когда хазары опустошили Грузию и Армению и, наголову разгромив арабскую армию в битве при Ардебиле (730 г.), дошли до Мосула и Диярбакира, пройдя более полпути до Дамаска, столицы халифата. Но свежая мусульманская армия положила конец этому набегу, и хазарам пришлось преодолеть горы в противоположном направлении. На следующий год Маслам ибн-Абд-аль-Малик, самый знаменитый арабский полководец того времени, прежде командовавший осадой Константинополя, захватил Беленджер и дошел до Самандара, другого крупного хазарского города дальше к северу. Но оставить там постоянный гарнизон захватчикам опять не удалось, поэтому их снова ждал путь обратно на юг через Кавказские горы. Византийская империя облегченно вздохнула, что приняло форму очередного династического брака – женитьбы наследника престола на хазарской принцессе, сыну которой предстояло царствовать в Византии под именем Льва Хазара.

Последняя арабская кампания, направленная против хазар, которую возглавил будущий халиф Мерван II, закончилась пирровой победой. Мерван предложил хазарскому кагану заключить союз, после чего неожиданно напал на союзника с двух сторон. Хазарская армия, не сумев оправиться от неожиданности, отступила к самой Волге. Каган был вынужден запросить мира, и Мерван поступил так, как было принято поступать с побежденными странами: потребовал перехода кагана в Истинную веру. Каган покорился, однако его переход в ислам был, видимо, мнимым – во всяком случае, ни арабские, ни византийские источники никаких подробностей об этом эпизоде не сообщают, в отличие от долговременных последствий утверждения в качестве государственной религии иудаизма, состоявшегося спустя несколько лет. Мерван, удовлетворенный достигнутым, покинул Хазарию и двинулся обратно в Закавказье, не оставив ни гарнизона, ни наместника, ни административного аппарата. Вскоре он предложил хазарам заключить новый союз – на сей раз против воинственных племен Юга.