Юрий Малинин - Франция в эпоху позднего средневековья. Материалы научного наследия

Французская литература XIV–XV вв. очень богата по количеству написанных и дошедших до нас сочинений, по разнообразию жанров, а также обилию документальных материалов. Степень же информативности разных письменных источников при обращении к ним с целью изучения общественной мысли весьма не одинакова. Наиболее ценны в этом смысле трактаты, т. е. рассуждения на определенную тему, которые не обязательно представляют собой цельные сочинения соответствующего жанра. Рассуждения очень часто встречаются в виде своего рода анклавов в художественной литературе, исторических произведениях и мемуарах.

Трактат в наиболее концентрированном виде передает систему ценностей и ход мысли автора. Поскольку нередко по древней традиции трактаты писались в форме диалога, спора сторонников разных взглядов по тем или иным вопросам, то это еще более помогает понять определенный склад мысли, коль скоро она непосредственно оттеняется мыслью противостоящей. Но что особенно ценно в диалогических трактатах, так это воспроизводство ими соперничества, борьбы идей эпохи, отражающих характер и направление эволюции общественной мысли.

Из таких диалогических трактатов стоит особенно выделить хорошо известные в историографии сочинения второй половины XIV в. — анонимные «Сновидения садовника» и «Сновидения старого паломника» Филиппа де Мезьера, чрезвычайно интересные прежде всего для истории политической мысли, а также «Обвинительный диалог» Алена Шартье, известного публициста первой трети XV в.

Диалог как полемика автора со своими оппонентами встречается не только в сочинениях, написанных непосредственно в форме диалога. Он нередко возникает в неявном виде, когда автор, излагая свои взгляды, приводит иные точки зрения, чтобы их опровергнуть. Так иногда поступает единственная женщина — писатель и политический мыслитель во Франции того времени — Кристина Пизанская в своем сочинении «Книга о Граде женском». Постоянно полемизирует со своими идейными и политическими противниками один из лучших французских историков XV в. Тома Базен в «Истории правления Карла VII и Людовика XI», но особенно в своей «Апологии», написанной в свое оправдание и защиту от обвинений в измене своему государю, Людовику XI, после того как он бежал из Франции, спасаясь от преследований короля.

Наконец, исключительный интерес представляет диалог, спор сторонников разных концепций королевской власти, реально имевший место на Генеральных штатах 1484 г., выступления депутатов которых были записаны одним из них, Жаном Массленом, составившим дневник заседания этих штатов. Этот дневник, воспроизводящий речи и реплики депутатов, выражающий мысли и мнения по поводу наиболее злободневных вопросов политического управления, представляет собой воистину уникальный источник по истории общественной мысли.

К трактатам можно отнести и такие традиционные по форме сочинения, как зерцала. Писавшиеся в наставление и назидание, одновременно преследовавшие цель просвещения читателей, они содержат почти что энциклопедические сведения о морали, политике, социальных представлениях. Главное их достоинство, помимо емкости содержания, состоит в том, то они воспроизводят расхожие идеи, не претендуя на оригинальность трактовки тех или иных вопросов, а значит — передают мысль и по содержанию, и по логике развития именно массовую. Такие сочинения не обязательно назывались «зерцалами», нередко они титуловались «наставлениями», но их содержание и характер изложения материала от этого не менялись.

Для данной работы мы привлекли малоизвестные, неопубликованные и хранящиеся только в рукописях сочинения анонимных авторов начала XIV в. — «Наставления государям» и «Женское зерцало» из собрания рукописных книг отдела рукописей Российской национальной библиотеки в Петербурге. Там хранится и использованная нами редкая рукопись писателя второй половины XV в. Пьера де Гро «Зерцало знатных». Насколько нам известно, существует еще лишь один список этого сочинения, хранящийся в Национальной библиотеке в Париже. Стоит также отметить и близкий к зерцалам по жанру «Розарий войн. Наставления Людовика XI, короля Франции своему сыну-дофину», написанный по поручению короля.

Особо нужно остановиться на сочинениях французских логистов, философов и теологов, т. е. литературе ученой. Некоторые их труды имели явный популяризаторский характер, и поэтому их можно поставить в один ряд с зерцалами. Таковы, например, «Историческое зерцало» Винцента из Вове, известного писателя и теолога XIII в., или «Алфавит для непосвященных» Жана Жерсона, видного богослова и общественного деятеля рубежа XIV–XV вв. Они написаны были в расчете на широкую публику, подчас малообразованную. Собственно же ученые сочинения, для ученых людей и писавшиеся, хотя и отличаются большей приверженностью к античным философским и юридическим идеям, большей строгостью рассуждений по канонам аристотелевской логики и большей детализацией тех или иных вопросов, что, несомненно было чуждо массовому сознанию, тем не менее также дают обильный материал для его характеристики. В «Кутюмах Бовези» Филиппа де Бомануара (XIII в.) или в «Установлениях обычного права» Антуана Луазеля (XVI в.), дающих представление об исходных позициях и результатах развития политико-правовой мысли XIV–XV вв., в «Возвращении Святых земель» Пьера Дюбуа (начало XIII в.) или в «Первом изобретении монет» и комментариях к сочинениям Аристотеля Николя Орема (XIV в.), в одном из ранних трактатов по военному и международному праву «Древо сражений» Оноре Буве (XIV в.) или в речах Жана Жювенеля дез Юрсена (XV в.) — везде звучат идеи, широко распространенные в высших слоях общества.

С другой же стороны, такие сочинения дают представление о верхнем слое сознания общества, каковой прямо указывает на направление эволюции этого сознания. Ибо идеи «верхнего» слоя имели несомненную тенденцию постепенно опускаться вниз, распространяясь среди все более широких слоев общества и тем самым предопределяя перемены в общественной мысли.

Для понимания такой важной особенности общественного сознания средневековой Франции, как рыцарская этика, большое значение имеют рыцарские трактаты и романы. Разнообразные по форме, эти трактаты так или иначе определяли нравственные обязательства дворянина и воина, отражая изменения, которые подспудно происходили в понимании этих обязательств и функций рыцарства в общественной жизни. Сопоставление таких сочинений, как «Бревиарий знати» Алена Шартье, «Юноша» Жана де Бюэя (XV в.), «Маленький Жан де Сентре» Антуана де Ла Саля (XV в.), и привлечение статутов рыцарских орденов, созданных в эту эпоху (орден Полумесяца Рене Анжуйского, орден Св. Михаила Людовика XI), позволяют не только выявить перестановки, происходившие в рыцарском этическом кодексе, но и понять влияние на него усиливающейся монархии, которая во многом содействовала трансформации этого кодекса в кодекс дворянской чести Нового времени.

Наконец, нужно остановиться на очень богатой историко-мемуарной литературе этой эпохи. Получивший быстрое развитие еще в XIII в., этот жанр стал в последующие столетия несомненно самым популярным как среди писателей, так и читателей. Его популярность сама по себе делает его очень ценным источником истории общественной мысли. Правда, в отличие от трактатов, сочинения этого жанра гораздо менее информативны. Они, в прямом смысле слова, являются нарративными, по большей части излагающими ход событий, весьма редко перемежающихся рассуждениями авторов, их отступлениями от рассказа, каковые представляют собой искомую добычу для исследователя истории мысли. Тем не менее рассказ, подчас сухое изложение фактов, непременно сопровождаются краткими оценками, хотя бы в виде эпитетов, определениями и другими суждениями, которые ясно выдают систему ценностей автора и позволяют понять основные черты его мировоззрения, а вместе с тем и свойственные общественной мысли представления. Очень красноречивы при этом бывают умолчания авторов, их как бы нежелание прибегать к тем или иным представлениям, о которых они могли бы знать, а подчас не могли не знать. Вряд ли имеет смысл перечислять здесь наиболее важные сочинения этого жанра. Отметим лишь знаменитые «Мемуары» Филиппа де Коммина, упоминавшуюся уже историю Т. Базена, «Хронику четырех первых Валуа», «Большие французские хроники», исторические сочинения Жоржа Шатлена и Оливье де Ла Марша, бургундских хронистов XV в., как наиболее содержательные с точки зрения истории общественной мысли.

Говоря об общественной мысли, необходимо, наконец, сказать, исходя из привлекаемых источников, о какой части общества пойдет речь. Поскольку все источники происходят из высшего, дворянско-клерикального слоя французского общества, то естественно, что исследование может претендовать только на освещение идей и склада мышления, свойственных именно этому слою. Есть, конечно, немало оснований утверждать, что во многом они разделялись и другими слоями общества, прежде всего буржуазией, представлявшей собой верхушку городского сословия. Ведь какого-либо своего мировоззрения у нее, конечно, не было, и она питалась теми идеями, которые исходили от высших сословий. Но и низшие слои общества, по крайней мере городского, могли жить лишь теми же христианско-феодальны-ми воззрениями, но в гораздо более примитивной форме. И по мере рассмотрения общественно-политической мысли французского позднего средневековья мы по возможности будем отмечать, каковы были или могли быть масштабы социального распространения тех или иных идей.