Максим Северин - Решающий момент Ржевской битвы

Тем временем 14 апреля в наступление перешли 8-я и 9-я воздушно-десантные бригады корпуса Казанкина и 2-я гвардейская кавдивизия Белова. Удар этих сил в тыл сражающихся с частями 50-й армии корпусов противника пришелся как нельзя кстати: еще накануне значительная часть немецких подразделений, оборонявшихся фронтом на север, оказалась переброшенной на отражение советского массированного удара у Фомино, а оставшиеся на северном фронте силы охранения оказались сильно растянутыми и не смогли отразить удар. Замысел советского наступления с «малой земли» состоял в прорыве через район населенных пунктов Буда и Аскерово к району Фомино 2-го, где планировалось соединение с 50-й армией, являвшееся конечной целью первого этапа наступления. В первый день было решено, атаковав вражеские опорные пункты, прикрыть фланги предстоящего прорыва. Так, пехота 131-й пехотной дивизии противника, не выдержав натиска 9-й воздушно-десантной бригады, подожгла и оставила захваченное в тяжелом бою десять дней назад Акулово, часть сил 9-й воздушно-десантной бригады не стала развивать здесь наступление, а, закрепившись на южных и восточных окраинах деревни, стала играть роль флангового прикрытия наступления основных сил с востока.

Обеспечивая западный фланг десантников, кавалеристы в этот день стали теснить противника, медленно, но верно продвигаясь к фанерному заводу. К ночи 15 апреля гвардейцы-кавалеристы прорвались к намеченной цели, несмотря на несколько немецких контратак, приходившихся по правому флангу и тылу. Этой же ночью к наступлению подключились основные силы десантников: 8-я и основные силы 9-й бригад выдвинулись на несколько километров вперед и предприняли штурм позиций немцев в деревне Буда, куда накануне отошли остатки вражеских подразделений от деревень Малая и Большая Мышенка и станции Баскаковка.

На юге обстановка также была крайне напряженной. Ночью 15 апреля последовал приказ командующего 50-й армией, в соответствии с которым 11-я танковая бригада и 298-я стрелковая дивизия должны были вновь наступать из района Фомино 1-го в направлении высоты 269,8, увязав свои действия с соседними стрелковыми дивизиями и 108-й танковой бригадой, которая должна была действовать на правом фланге, поддерживая танки и пехоту огнем с места по немецким огневым точкам в Фомино 2-м и не давая противнику сосредоточить весь шквал огня на наступающих. Также последовало указание заместителя командующего 50-й армией генерал-майора Захарова о том, что танки не должны отрываться от пехоты на 200–300 метров. Однако организовать взаимодействие и взаимную поддержку танков и пехоты в сложившихся условиях было не просто: из-за острого недостатка боеприпасов для артиллерийских и минометных батарей стрелковых дивизий проводившаяся артподготовка всегда была недостаточно мощной и непродолжительной по времени, и поэтому большинство немецких пулеметных гнезд и минометных позиций оставались неподавленными. Возникала уже ставшая классической ситуация: наступающие танки и пехота становились отличными мишенями для всех видов немецких огневых средств и несли ужасающие потери от сконцентрированного на них огня. Боевые машины зачастую отрывались от пехоты и полностью теряли с ней всякое взаимодействие.

Начавшаяся в 5.00 атака шла по этому сценарию: она проводилась вообще без артподготовки, видимо, в расчете на эффект внезапности неожиданного ночного броска, хотя ни о какой внезапности на этом направлении не могло идти речи уже с начала апреля. Ко всему прочему танки получили минимальную заправку топлива — всего на несколько километров. После подхода порядков атакующих к высоте 269,8 пехота залегла под сильным огнем, танки вырвались вперед, зарыв гусеницами пару передовых немецких траншей. Но вскоре пехота, не выдержав огня, стала отходить. Танкисты, дабы не нести бессмысленные потери, на последних каплях солярки вывели машины из боя. Скорый выход танков из боя пришелся как нельзя кстати: наступал рассвет, который значительно увеличивал шансы немецких артиллеристов на попадание и соответственно уменьшал шансы наших танкистов уцелеть.

Снабжение стало настоящим проклятием для наступающих частей и танкистов не в последнюю очередь. Эта ситуация сильно напоминает ситуацию со снабжением в немецком экспедиционном корпусе генерала Роммеля в Северной Африке в 1942 году: как только в ливийской пустыне стихала пыльная буря, транспортные колонны и авиация подбрасывали необходимые провиант, боеприпасы и в первую очередь горючее для танков, и наступление продолжалось с новой силой. По мере расходования горючего наступление прекращалось, и войска останавливались в ожидании новой партии грузов. Вот только масштабы продвижения в этих двух случаях разнятся: немецкие моторизованные части в Африке отбрасывали англичан на сотни километров, а в позиционной «мясорубке» у Варшавского шоссе продвижение на несколько сот метров считалось успехом у обеих сторон.

Тем не менее уже в 11.15 последовал новый приказ генерал-майора Захарова на атаку. По этому приказу танки должны были стремительным броском на большой скорости атаковать Фомино 2-е, посадив на броню до роты десанта из своих мотострелковых батальонов. Остальные мотострелки бригад должны были двигаться за танками в пешем порядке под командованием майора Соколова. План атаки сильно походил на самоубийство, так как атакующие неизбежно попадали не только под лобовой ураганный обстрел из Фомино 2-го, но и под фланкирующий огонь с высоты 269,8. Даже в случае прорыва на южные окраины деревни части бригад были бы отсечены огнем от остальных наших сил и полностью уничтожены на захваченных позициях.

Из-за затруднений с подвозом горючего атака началась в 18.00 вместо 12.00 по плану. Еще на дальних подходах к Фомино 2-му противник открыл сильный огонь, заставивший пехоту покинуть танки и залечь в сыром снегу. Снова завязался почти неподвижный огневой бой в явно неравных условиях (наши пехота и танки оказались на открытом пространстве на скатах высоты 235,5). Постепенно начался отход, и в 20.50 танки вернулись на исходные позиции. Потери в 11-й танковой бригаде составили 9 человек убитыми, 1 пропавший без вести и 9 ранеными; число убитых и раненых среди пехоты 298-й стрелковой дивизии было в десятки раз большим.

Несколько атак, проведенных в этот день бойцами 173-й стрелковой дивизии в направлении на д. Зайцева Гора, были отбиты 31-й немецкой пехотной дивизией. К востоку от Шатина болота, где наступала 413-я стрелковая дивизия, последние несколько дней шли позиционные бои за д. Чичково, однако и здесь советским частям не удалось добиться существенного продвижения.

15 апреля также состоялись часто упоминаемые в нашем повествовании переговоры Главнокомандующего войсками Западного стратегического направления Г.К. Жукова с командующим 50-й армией И.В. Болдиным. Тон переговоров довольно нервный. Жуков в них дает подробные указания о дальнейших действиях танковых бригад и стрелковых дивизий для перелома обстановки в нашу пользу:

«Жуков: <… > Вас я лично очень внимательно инструктировал о тактике действий, о руководстве частями, о требовательности и быстроте расправы с паникерами и не выполняющими боевых приказов, видимо, не все Вами понято, так как я не вижу точного выполнения, в частности:

1. Из 15 соединений, которые Вы имеете, у Вас на сегодняшний и вчерашний день активно дрались только три дивизии, а 10 действовали пассивно, оборонялись. Из 13 стрелковых дерутся только пять, остальные стоят на месте. Танковые бригады сегодня бездействовали, что же это за тактика, не понимаю.

2. Противник Вас гонит с 7 танками, Вы имеете 100 танков, то есть в 14 раз больше, что же это за тактика такая. Вы, видимо, читали доклад командира 10 мотодивизии, как он одним полком все время отбивал наступление Ваших семи дивизий, такое поведение только дискредитирует Красную Армию. Как же Вы можете мириться с подобными фактами, дискредитирующими Красную Армию. Вы все время жаловались на отсутствие танков, сейчас у Вас в десятки раз их больше, чем у противника, но результаты все те же. Дискредитация Красной Армии непонятна, почему Вы узнаете об отходах тогда, когда это уже свершилось, значит, Вы не руководите боем, не организовано у Вас управление, нет у Вас своих глаз на передовых позициях, а это значит, армия действует без руля и без ветрил. Я требую под Вашу главную ответственность занятия: Зайцева Гора, Фомино 2-е, Тычек, Екатериновка, Вельская, Липовая роща. Я требую заставить 116-ю и 385-ю сд немедленно занять Малиновский и выйти в назначенные районы. Я требую для усиления удара завтра же ввести 58-ю сд. Танковые бригады — 11-ю и 108-ю держать с пехотой на шоссе, 112-ю бросить на помощь левому флангу; к левому флангу подтягивать 69-ю. <…> Прикажите 69-й, ее правому крылу приступить к энергичным, активным действиям, чтобы не дать противнику маневрировать своими резервами. Противник имеет четыре дивизии и ими маневрирует против Ваших 15 соединений так, как ему хочется. Он играет с Вами как кошка с мышкой. Почему Вы не учитесь и не учите командиров искусству тактики у врага. Имейте в виду, что это не зазорно, наши предки всегда учились у своих врагов, а затем били их, своих учителей, а Вы, видимо, не хотите позаимствовать у врага хорошие и полезные примеры, рядовые люди обязаны всегда впитывать в себя все новинки и учить своих подчиненных. Поэтому у Вас ничего не получается. Короче говоря, Вы должны строго помнить наш последний уговор, я о нем докладывал, считаю, что я мягковато поступил, но я уверил, что если еще случится, то будет выдано в квадрате. Сейчас же передайте мои требования всем кому следует и организовывайте исполнение указаний». <…>