Виктор Степаков - Павел Судоплатов — гений террора

Воспользовавшись отсутствием охраны, красноармейцы прорыли подкоп, через который выбрались на свободу и скрылись в степи. В ночной темноте Павел Судоплатов отбился от своих и остался один (в дальнейшем он больше никогда не встретится с ними).

Рассвет застал Павла у подножия кургана. Поднявшись на его вершину, он огляделся: вокруг простиралась бескрайняя степь. Мальчик решил идти в Никополь, рассчитывая там присоединиться к остаткам своего полка. Приблизительно прикинув нужное направление, юный боец смело отправился в путь.

Ближе к вечеру он вышел на широкий тракт. Покосившиеся телеграфные столбы с оборванными проводами точно указывали, в какой стороне находится город.

Павел не знал, что переходит линию фронта, которая во времена гражданской войны являлась условным понятием. Из-за гряды невысоких холмов глухо доносились артиллерийские раскаты, пулеметные очереди, но тракт, до самого горизонта, был пустынен. Однако брошенные повозки, опрокинутая тачанка, трупы лошадей, стреляные гильзы и лужи запекшейся крови говорили о том, что ночью, или ранним утром, на дороге шел горячий бой.

Ориентируясь по столбам, Павел пошел в Никополь. Темнело, когда из придорожных кустов навстречу ему шагнуло несколько темных фигур в солдатских шинелях.

— Шпиён? — спросил один из солдат и, не дожидаясь ответа, двинул мальчику в ухо.

Второй вгляделся в упавшего Павла, сморкнулся далеко в степь и уверенно произнес:

— Не, я его знаю. Это наш хлопец, из второй роты.

Так Павел столкнулся с группой красноармейцев из разбитых частей, пробиравшихся в Никополь. Один из бойцов оказался его однополчанином.

— Да — а, наваляли нам юнкера по мордасам, любо-дорого… За один бой целый полк раскатали, не шутка. А командир твой, Игнат Булыга, погиб, сам видел. Ему какой-то черт в черкеске саблей по кумполу дал, он и ноги в раскаряку. Вот, брат, дела какие… — угрюмо говорил однополчанин, шагая рядом с Судоплатовым.

В Никополе бойцов из разгромленных частей влили во 2-й ударный полк 5-й Заднепровской дивизии. Здесь произошла встреча Павла со своим старшим братом Николаем, который служил в этом полку. Красноармейцы, наблюдавшие встречу братьев, были растроганы до слез.

— Вот, ходя,[8] — объясняли они пулеметчику из интернационального взвода Ли Чен-туну, — полюбуйся, как братья на фронте встретились, редкое зрелише.

Простодушный китаец пожимал братьям руки и радовался, словно ребенок:

— Блатя, ай, холесо… Кыласыная Алмия, холесо… Китайса лябочий, холесо… Пролеталя, холесо… Буржуя ни… тьфу буржуя!

Вскоре к городу подошли белые. 2-й ударный полк был переброшен в Кременчуг, затем в Николаев, а оттуда в Одессу, где вошел в состав городского гарнизона.

10 августа противник произвел высадку двух спешенных эскадронов драгун в районе Сухого лимана, без выстрела захватив орудийную батарею. Сразу после этого успеха последовала высадка еще пяти спешенных эскадронов, и части начали движение на Одессу.[9]

В городе узнали о десантной операции, когда противник подошел к «Среднему фонтану» и деревне Чубаевке. Командование одесского гарнизона бросило на ликвидацию белого десанта интернациональные части. В составе одного из отрядов ушел Николай Судоплатов. Расставание Павла с братом было поспешным и, как впоследствии оказалось, навсегда (в 1922 году Николай, служивший в погранвойсках, погибнет на польской границе).

Ликвидировать белый десант не удалось. Противник, при поддержке корабельной артиллерии крейсера «Генерал Корнилов», опрокинул красные части и повел наступление непосредственно на город. «Вся Одесская операция была проведена быстро и решительно. Несмотря на очень большой гарнизон, город был взят с минимальными потерями и с большой военной добычей», — отметит в своих воспоминаниях подпоручик конной артиллерии Василий Матасов.[10]

Из-за крупозного воспаления легких Павел Судоплатов не смог покинуть Одессу вместе с отступающими красными войсками. Он лежал с высокой температурой в переполненной палате городской больницы, куда незадолго до своего ухода его сумел устроить старший брат.

Белые, искавшие в больнице раненых или больных красноармейцев, не обратили на мальчика никакого внимания. Только один офицер глянул на бредившего Павла тусклыми, оловянными глазами и коротко бросил врачу:

— Тиф?

— Что вы, господа, высокая температура. В этой палате тифозных нет, — испуганно ответил врач.

В первых числах сентября Павла выписали из больницы. Молодой организм сумел победить опасное заболевание. Несколько месяцев он беспризорничал, подрабатывая в порту и на базаре. Все это время Павел мечтал связаться с большевистским подпольем, о котором в Одессе ходило много разговоров. Однако одесские рыбаки и биндюжники на все намеки о подпольщиках отвечали ему холодным недоверием. Они ругали мальчика отборнейшим матом и прогоняли прочь.

В начале 1920 года группа советских армий Юго-Западного фронта перешла в решительное наступление с целью освобождения южной части Правобережной Украины от белогвардейских войск.

Перед 14-й армией (командующий И. П.Уборевич) общей численностью 16,5 тыс. штыков и сабель, 117 орудий, 474 пулемета, 5 бронепоездов и 10 самолетов, была поставлена задача: нанести главный удар в направлении на Одессу. 11 января войска армии атаковали противника и начали быстро продвигаться вперед. 17 января Латышская и 45-я стрелковые дивизии переправились через Днепр в районе Екатеринослава и захватили Апостолово. 29 января красные заняли Херсон, а на следующий день — Вознесенск и Николаев. В результате успешного наступления соединения 14-й армии начали выход в глубокий тыл белогвардейской группы войск генерала Шиллинга, отрезая ее от путей сообщения и баз, и угрожая Одессе, которую оборонял отряд генерала Стесселя.

41-я стрелковая дивизия, усиленная 1-й бригадой 45-й дивизии и кавалерийской бригадой Г. И. Котовского, получила задачу командования 14-й армии овладеть городом. Ночью с 6 на 7 февраля внезапной атакой конница Котовского захватила железнодорожную станцию Застава. На рассвете в наступление перешли стрелковые части 41-й дивизии. Одновременно в городе началось вооруженное выступление рабочих, подготовленное подпольным ревкомом. К утру 8 февраля красные заняли Одессу. В плен попало до 3,2 тысяч белогвардейских солдат и офицеров. Кроме того, было захвачено более 100 орудий, 4 бронепоезда, 4 бронеавтомобиля, несколько сот тысяч снарядов и патронов.[11]

Вместе с восставшими рабочими участие в уличных боях принимал и Павел Судоплатов. Он подносил патроны, перевязывал раненых, а после подавления сопротивления отряда генерала Стесселя помогал красноармейцам вылавливать спрятавшихся по подвалам и чердакам белогвардейцев.

— Хороший мальчик, — говорили о нем красные бойцы, за шкирку выволакивая из укромного места очередного золотопогонника, выслеженного Павлом.

— Товарищи, хочу служить вместе с вами, — обращался к ним Судоплатов.

— Это можно. Нам такие хлопцы дюже нужны, — отвечали ему бойцы, награждая пойманного белогвардейца тычками и затрещинами.

Так, зимой 1920 года, Павел Судоплатов вновь вступил в ряды Красной Армии, на этот раз — в роту связи 123-й стрелковой бригады 41 — й дивизии 14-й советской армии. В составе этого соединения он прошел героический и славный путь: «41-я дивизия участвовала в разгроме войск Деникина в нижнем течении реки Днестр, затем в обороне Черноморского побережья и Днестра. Затем дивизия была переброшена на Польский фронт, в апреле-июне 1920 года участвовала в боях с белополяками в районе среднего течения реки Днестр, а также в боях против отрядов украинских националистов во главе с Тютюнником; в июне-июле — в наступлении в районе Волочисск — Кременец — Каменец-Подольский; в июле — августе — в форсировании рек Збруч, Серет, Золотая и Гнилая Липа, освобождении городов Теребовль, Чертков, Галич, Рогатин. Однако, после поражения советских войск под Варшавой, дивизия отошла в район Каменец-Подольского. В ноябре 1920 года 41-я дивизия участвовала в ликвидации петлюровских отрядов и освобождении городов Могилев-Подольский и Каменец-Подольский. 21 декабря того же года дивизия была сведена в бригаду и влита в 44-ю дивизию 12-й армии, а с января 1921 года вошла в состав Киевского военного округа».[12]

1921 год стал переломным в жизни Павла Судоплатова.

В политотделе 44-й стрелковой дивизии обратили внимание на молодого бойца с оконченным начальным образованием, и предложили ему поступить на ускоренные курсы политработников в Киеве.

— Путишь инструктором политоттела, — говорил комиссар Упит. — Путишь рапотать с пойцами, вести культурно-массовую рапоту.