Эрнест Лависс - Том 1. Время Наполеона. Часть первая. 1800-1815

Одним из больших качеств труда Лависса и Рамбо является удивительное по ясности, точности и вместе с тем немногословности изложение истории сложнейших дипломатических конфликтов и «вопросов», имевших в истории XIX века огромное значение, и развитие которых так сказалось и продолжает сказываться и в XX веке. Тут прежде всего следует назвать «восточный» (турецкий) вопрос, балканские дела, вопрос о Конго и вообще вопрос о разделе африканского континента. Об этих вопросах и конфликтах и об их истории постоянно и очень настойчиво вспоминается и в общих трудах, и в монографиях, и в книгах, и в журналах, и даже в газетах, часто делаются при этом беглые намеки, а что означают эти намеки, в чем заключались главные черты развития этих сложнейших явлений, — читатель далеко не всегда знает и не всегда может даже сообразить, где ему искать нужные справки и сведения. У Лависса и Рамбо все это рассказано кратко, логически связно, живо и толково.

К числу недостатков восьмитомника Лависса и Рамбо относится прежде всего недостаточно глубокая и совершенно неправильная трактовка колониальной политики европейских держав. Правда, и тут редакторы и сотрудники воздерживаются от того откровенного тона сочувствия европейским хищникам и захватчикам, от того явного высокомерия и пренебрежения, которые так свойственны подавляющему большинству буржуазных историков, когда они пишут о «колониальных народах», т. е., иначе говоря, о народах, сделавшихся жертвой захватчиков. Лависс и Рамбо и их сотрудника и тут стараются соблюсти объективный взгляд. Но далеко не всегда это им удается. Особенно ясно проступает положительное отношение авторов к «успехам» колониальной агрессии там, где речь идет именно о французских захватах. Говоря, например, об опустошительной войне, которую повел генерал Вюжо против героя национального сопротивления арабов. Абд-эль-Кадера, автор этой главы (т. IV, гл. X) явно сочувствует Бюжо и похваливает его за «правильный» способ ведения войны, а герцога Омальского за молодецкое изрубление защитников ставки Абд-эль-Кадера прц взятии «смалы». И дальше, говоря о судьбах Алжира уже при Наполеоне III автор распространяется о «благодетельном влиянии цивилизации». Более справедливы отзывы авторов, когда они пишут не о французских, а об английских колониях. В статье об Индии, например, отмечаются и жестокость английских завоевателей и ужасающие постоянные голодовки нищенствующего населения. Но и тут, на страницах, посвященных восстанию сипаев, автор этой главы, следуя прочной английской историографической традиции, вместо того чтобы дать развернутую картину вопиющих безобразий и насилий английской Ост-Индской компании, останавливается на внешнем, случайном предлоге, вызвавшем первый взрыв, и по шаблону говорит о знаменитом сале, которым сипаев заставили смазывать ружья, чем, мол, возбудили их фанатическое чувство, и т. д. Правда, даются вскользь и другие указания на причины недовольства, но все-таки не очень ясно. Разумеется, и речи нет о том углубленном анализе положения Индии, который позволил Марксу еще за четыре года до восстания предвидеть его неизбежность. О неистовых жестокостях голландской колонизации Явы и других островов Индонезии не сказано ничего, хотя о внешних событиях, связанных с голландским захватом, дан довольно обстоятельный очерк.

Вообще же недостатком коллективного труда Лависса и Рамбо следует признать отсутствие серьезного интереса к участию «колониальных» народов, их роли в мировом историческом процессе. Авторы толково и обстоятельно следят за колониальной политикой европейских держав, но не за теми последствиями, которые проистекали из этой политики для пародов земного шара, подпадающих постепенно под власть европейского и американского капитала. В связи с этим должно отметить и отсутствие в соответствующем месте сколько-нибудь удовлетворительной общей характеристики положения негров в Северной Америке накануне начала гражданской войны 1861–1865 годов, а также во время и после этой войны, тогда как борьба партий и военные действия, связанные с эмансипацией негров, рассказаны очень хорошо, очень полно и живо. Точно так же читатель почти ничего не узнает о положении туземного населения в Индокитае во время завоевания его французами и в период, следовавший за этим завоеванием.

Главы о Китае производят двойственное впечатление. С одной стороны, Лависс и Рамбо первые в европейской общей историографии — это нужно поставить им в очень большую заслугу — посвятили Китаю в разных томах своей коллекции хронологически последовательные и очень дельные, написанные специалистами очерки, дающие в общем отчетливую характеристику событий китайской истории в ХIХ веке. Советский читатель, которому, естественно, так часто теперь хочется почитать о народе, упорно борющемся сейчас против истинно разбойничьей японской агрессии, найдет в труде Лависса и Рамбо достаточно надежного материала для исторических сближений и размышлений. Это очень большое достоинство данного труда. Но, с другой стороны, и тут авторы слишком чутко относятся к тому, что «положение иностранцев в Китае сделалось невыносимым и совершенно не соответствовало степени развития цивилизации, достигнутой в середине XIX века», и недостаточно подчеркивают, что ведь и положение китайцев становилось «совершенно невыносимым» именно вследствие насилий и захватов европейцев и японцев. Вопиющая по гнусности мотива война англичан с китайцами, начатая в 1840 году с целью насильственно навязать Китаю покупку привозимого из Индии опиума, излагается автором с эпическим спокойствием и без единого слова осуждения. Карательная экспедиция французов и англичан против Китая в 1860 году, окончившаяся взятием Пекина я разграблением как города, так и Летнего дворца, в конце концов сожженного дотла, описывается тоже больше с точки зрения воинских «подвигов» европейских войск, чем с точки зрения ущерба и переживаний китайского народа.

Гораздо меньше сказывается этот недостаток внимания к «нехристианским народам» в обстоятельных, — содержательных и очень хорошо с внешней стороны написанных главах, касающихся Турции с Египтом и Аравией. Тут чувствуется, что народы этих стран интересуют автора сами по себе, даже без всякого отношения к тем или иным европейским влияниям и европейским интригам. Читатель найдет здесь много фактов, о которых понятия не имеют составители других общих трудов по истории XIX века.

В упрек авторам можно поставить зато слишком уж беглое изложение событий, относящихся к Персии (Иран). При соблюдении масштаба, принятого относительно Турции, следовало бы Персии посвятить по крайней мере в три раза больше места, чем ей отвели здесь Лависс и Рамбо.

Ценность главы «Раздел Африки», дающей при всей сжатости изложения обильный и важный фактический материал, понижается опять-таки тем, что автор (известный знаток «Черного материка» Робер де Сент-Эймур) почти ничего не говорит о туземцах Конго и других африканских стран, о которых, однако, уже имеются (и давно имеются) интересные не только этнографические, но и исторические данные. Это тем более жаль, что по существу дела автор подкрепляет конкретными данными тезис Ленина о том, что к концу XIX столетия кончился период раздела земного шара между капиталистическими державами и наступило время передела, т. е. насильственных покушений одних соперников урвать у других их добычу. Вот что говорит Сент-Эймур: «Все материки были заняты, оставалась одна лишь Африка, и вот все европейские державы набросились на нее, и для этого материка, бывшего до сих пор в пренебрежении, внезапно наступил период раздела. По торопливой жадности соперников это соревнование напоминало растерзание добычи собаками. Не прошло и двадцати лет, как почти вся Африка была разобрана; теперь, если совладельцы захотят расширить свои владения, они смогут сделать это лишь за счет слабейших между ними, и, судя по некоторым предварительным признакам, этот новый период истории не очень далек». Эту совершенно правильную мысль так кстати было бы дополнить фактами, касающимися крупного ухудшения положения туземцев в этот начинающийся период передела. Но этих-то фактов о туземцах «Черного материка» мы и не находим.

Эта односторонность, узость кругозора при описании исторических событий, характеризующих колониальную политику, связана с тем главным недостатком труда Лависса и Рамбо, каким является скудость фактов, относящихся вообще как к экономике, так и к социальной борьбе, к истории основных классов капиталистического общества в XIX веке. Дело не только в том, что грандиозный переворот в исторической науке, связанный с именами Маркса и Энгельса, почти вовсе не отразился в разбираемом коллективном труде во всем своем значении. Никто и не требует и не может ждать от сановника Третьей французской республики Альфреда Рамбо и от фактического руководителя высшего исторического преподавания во Франции Эрнеста Лависса, чтобы они были очень близки к социально-политическим взглядам хотя бы их ближайшего сотрудника Ромэна Роллана. В труде Лависса и Рамбо мы, правда, находим главу, посвященную экономике Франции, но, во-первых, и эта глава слишком недостаточна, а во-вторых, об экономике других стран не говорится ничего-. Следует заметить, что редакторы не только в этом случае, но и в других случаях разрубили гордиев узел упрощенным способом, а именно путем изъятия той или иной темы: например, давая очерк истории изобразительных искусств и музыки во всех странах Европы, они почему-то систематическую историю литературы дают исключительно для одной Франции, довольствуясь для других стран лишь очень беглыми упоминаниями.