Мэтью Деннисон - Двенадцать цезарей

Как оказалось, Испания послужила опорой Цезарю для восхождения по «пути чести». Он вернулся в эту провинцию в 61 г. до н. э. проконсулом — это была его первая командная должность вдали от Рима. Испанское проконсульство принесло ему громадный успех. В 59 г. до н. э. Цезарь прекратил добиваться расположения народа, с тем чтобы стать соискателем консульства (с его стороны это был пример точного соблюдения юридических тонкостей, вызванного враждебными речами архиреспубликанца и пьяницы Катона). Выборы прошли успешно. Его партнером опять был Бибул, как и в случае нахождения на должностях эдила и претора.

Для Цезаря Испания оказалась местом квесторства, первого проконсульства, а также причиной триумфа (пусть даже не отпразднованного). Более того, со временем здесь его настигнет первый эпилептический припадок, и вслед за войной, развязанной против собственных сограждан-римлян, он увидит сон, который неизвестный прорицатель истолковал как предсказывающий власть над миром. Этот сон потряс Цезаря, и это вполне понятно, поскольку в нем он насиловал свою мать Аврелию. По возвращении в Рим он снова женился. Выбор пал на внучку Суллы и дальнюю родственницу Помпея Великого. Новую жену звали Помпея, со временем он с ней разведется по подозрению в измене с неким отчаянным демагогом, переодевавшимся в женское платье для тайных встреч с возлюбленными. На судебном разбирательстве этого развода Цезарь произнес знаменитую фразу о том, что его жена должна быть вне подозрений, не принимая во внимание никакие двойные стандарты — независимо от того, виновна она или нет.

В конечном счете достижением Цезаря не должно было стать прагматичное восхождение по государственной лестнице с завершением карьеры благодатной должностью консула, как предписывалось прецедентами Республики. Этого не следовало ожидать, поскольку даже враждебно настроенные к нему источники свидетельствовали об исключительных качествах этого человека. Живость ума и умение концентрироваться у Цезаря были таковы, что он удостоился упоминания в тридцатисемитомной энциклопедии по естественной истории, составленной Плинием Старшим. «Я слышал, — писал Плиний, — что Цезарь имеет привычку одновременно писать, диктовать и читать, в одно и то же время диктуя своим секретарям четыре письма по самым важным темам или семь писем, если у него нет других дел».[20] (Будучи диктатором, Цезарь позже заслужил неодобрение масс тем, что диктовал и читал письма, наблюдая за гладиаторскими боями.) Здоровый дух должен находиться в здоровом теле. Было похоже, что его пульс бьется в собственном ритме, а руки и ноги наделены нечеловеческой силой и ловкостью. Светоний комментирует его искусство верховой езды, мастерство обращения с оружием и неиссякаемую энергию:

«В походе он шел впереди войска, обычно пеший, иногда на коне, с непокрытой головой, несмотря ни на зной, ни на дождь. Самые длинные переходы он совершал с невероятной быстротой, налегке, в наемной повозке, делая по сотне миль в день, реки преодолевая вплавь или с помощью надутых мехов, так что часто опережал даже вестников о себе».

Биограф приводит случай, когда в Александрии Цезарь, оттесненный врагами к воде, оставил единственный маленький челнок своим воинам, а сам спрыгнул в море. Он греб одной рукой, а в левой, поднятой над водой, держал важные документы, чтобы не замочить их. Кроме того, он плыл, закусив зубами волочащийся плащ, чтобы тот не достался неприятелю в качестве трофея. В более спокойных путешествиях он коротал часы, сочиняя стихи. Он не терпел безделья, ему были чужды необоснованные опасения. Неудивительно, что Цезарь вызывал такую горячую преданность у людей, с которыми сражался бок о бок. Он требовал строгого соблюдения дисциплины без той придирчивой жестокости, которая впоследствии погубила Гальбу: Цезарь закрывал глаза на мелкие проступки. Он вел за собой, руководствуясь вдохновением, не обращаясь за помощью к бессмыслице предзнаменований и предсказаний, полагаясь на путеводную звезду, которая редко покидала его на поле битвы, на свое искусное руководство и быстроту решений, на новые тактические приемы и обращение с солдатами, которых он называл чуть ли не с любовью «товарищами».

Такие способности, помноженные на гипертрофированную уверенность, невозможно было ограничить распорядком годичных магистратур. Та власть, которую Цезарь в конце концов приобрел в Риме, отчасти объясняется чувством собственного достоинства, осознанием своего места в обществе и воинской славой, а также максимальным развитием народной поддержки и умением выбирать союзников на данный конкретный момент. Цезарь не был лоялен ни к кому другому, кроме себя самого: на всем протяжении шестидесятых годов, начало которых прошло для него в фактической неизвестности, он налаживал личные связи и альянсы, которые будут служить трамплином к господству. Хотя Цезарь Светония не произносит слово «революция», оно неявно присутствует во многих поворотах второй половины его карьеры. Добившись консульства, Цезарь нацелился на более высокие вершины власти, и в этом стремлении он был не одинок в период ожидаемой катастрофы. Жажду власти он мог утолить, только создав альтернативу республиканскому механизму управления, который работал в городе в течение пяти столетий. Другие на протяжении многих лет таили те же самые замыслы. «Вскоре вышедший из плебейских низов Гай Марий и кровожадный аристократ Луций Сулла оружием подавили свободу, заменив ее самовластьем, — писал Тацит. — Явившийся им на смену Гней Помпей был ничем их не лучше, только действовал более скрытно; и с этих пор борьба имела одну лишь цель — принципат».[21] Марий, Сулла, Помпей… Цезарь… Учитывая природу этого состязания, победить мог лишь один человек.

Еще до своего консульства в 59 г. до н. э. Цезарь осуществил то, что Светоний называет «союзом». Его партнерами были: сын приверженца Суллы Гней Помпей, самый выдающийся из тогдашнего поколения римских военачальников, и Марк Лициний Красс, богатейший человек в римской истории и к тому же победитель Спартака. Суть соглашений сводилась к тому, что ни один из них «не станет допускать никаких государственных мероприятий, неугодных кому-либо из троих». Секретный, но неофициальный союз ведущих римских военачальников и финансового магната, поддержавшего несколько политических кампаний Цезаря, означал признание последним того факта, что в 60 г. до н. э. основой римской власти были деньги и могущество.

До вмешательства Цезаря отношения Помпея и Красса нельзя было назвать хорошими. Дион Кассий описывает их как «вражду друг с другом»[22], а объяснением этому служит ревность Кассия. Вскоре уверенность во взаимной выгоде перевесила опасения всех трех членов того, что историки назвали «первым триумвиратом». Цезарь, как консул, ускорил прохождение дел Помпея и Красса, ранее заблокированных сенатом. В свою очередь, их влияние обеспечит ему управление провинцией, достаточно богатой, чтобы снять с него груз огромных долгов. Несмотря на воздержанность в личной жизни, Цезарь очень много денег тратил на выборы — неизменно заемные с предсказуемым результатом. Например, Светоний намекает, что в конце 62 г. до н. э. он набрал столько долгов, что вынужден был бежать из Рима под покровом темноты, чтобы ускользнуть от кредиторов. Но, не считаясь с неизбежными возражениями коллеги-консула и давнего напарника Бибула, Цезарь действовал на грани нарушения законов. Решимость Бибула не сотрудничать с Цезарем была такова, что он стремился полностью разрушить планы последнего, прерывая его каждый день в сенате, ссылаясь на дурные предзнаменования для сенатских дел и таким образом откладывая принятие решений. Цезарь в ответ нашел другой способ: он начал обнародовать ежедневные отчеты о собраниях сената и стал бороться против ненасытной жадности чиновников в провинциях. Ни Бибул, которого никак не смягчило давнее знакомство, ни его сторонники не забыли ночной горшок, содержимое которого было вылито на его голову. Нарушения, допущенные Цезарем в период консульства (по его мнению, вынужденные), вдвойне добавили ему решимости бежать от римского правосудия (или мести) в богатую провинцию в конце 59 г. до н. э. Он даже не рассматривал смехотворное предложение сената принять должность в Италии отвечающего за сохранность лесов. Вместо этого он использовал тройное влияние денег (Красс), армии (Помпей) и народа (Цезарь), которое имел триумвират, чтобы получить в управление Цизальпинскую Галлию (на севере Италии) и Иллирик на пять лет. Не слушая совета Катона, сравнивавшего этот шаг с «размещением тирана в крепости»[23], сенат впоследствии добавил Трансальпийскую Галлию на побережье Средиземного моря. С военной точки зрения это означало, что под командование Цезаря попало четыре легиона. Почва была подготовлена. Разведясь с Помпеей, Цезарь женился — в четвертый и последний раз — на Кальпурнии, дочери Луция Пизона, и отбыл из Рима в поисках неувядаемой славы.