Николай Маркевич - История малороссии - 5

Радзиминский.

Конисский.

Летопись Разумовского.

Летопись Писаревская.

Летопись Фроловская.

Пасторий. 11. 12.

Бант. Кам. I. 235.

Стр. 173. 174. Битва Каменецкая.

Вслед за битвою Желтоводскою многие Историки ставят Корсунскую. Она произошла после Каменецкой, и после универсала, которым дан был Хмельницким из-под Белой Церкви. См. стр. 176 этого тома моей Истории; там Хмельницкий говорит: «При всесильной Божией помощи на Желтой воде Апреля 8, а потом под Каменцем Мая 16, над Поляками що-ся стало.» Этот манифест дан 28 Мая. Поляки стали под Корсунем 22 Мая. Битва Корсунская была 27 Июня.

Описание Каменецкой битвы взято из Конисского. Более всего должно на этот счет верить манифесту; но в Летописях Фроловской, Разумовской и Писаревской о битве Каменецкой не знаю почему не упоминается.

Стр. 175–486 Универсал Белоцерковский Хмельницкого.

Слово в слово взят мною из:

Летоп и си Фроловской, и

Конисского.

Я их сличал: первый список очень верен и почти того времени; второй от него не отдаляется ни на одно слово, но наполнен грубыми ошибками в языке, которого, кажется, не знал перепищик.

Подробности битвы Желтоводской и Корсунской весьма любопытны; оне, кажется, переданы очевидцем. Между прочим вот краткая речь Хмельницкого к Козакам пред битвой на Желтых водах: — Се же виде Хмельницкий, раде бише зело, и начать утверждати, глаголя: «Братия и молодцы! Се прииде время, приимите оружие и щит веры, имущи помощника Бога; не устрашитеся гордостной Лядской силы, не убойтеся свирепства их, ни страшилищ от кожей лятпардовой и перструсевых устроенных. Помяните прежде бывших воинов украинских, яже аще еще и неверны бяху, но мужеством своим вси страны обношаху страхом. Тогож древа есте и храбрых воинов сынове, покажите мужество, вам напишу вовеки славу, а надежда на Бога не постыдить вы!»

Стр. 189. Битва Корсунская.

Несецкий. IV. 90. II. 464.

Энгель. 145.

Пасторий. 15. 16.

Рубан. I. 19.

В иных Историях сказано, Хмельницкий выступил под Белою Церковью и обнародовал свой универсал, 28 мая. Здесь место представить новое доказательство ошибки в числах: еслиб Хмельницкий не имел битвы под Каменцем, он бы не говорил об ней своим Козакам; еслиб имел битву под Корсунем он бы и об ней говорил. Если же предположить, что после битвы Корсунской он дал Каменецкую, то вспомним, что так как Корсунская битва произошла в Мае, по словам тех Историков, то нужно было Хмельницкому идти в Каменец и оттуда возвращаться опять назад — кто знает разстояния между Каменцем, Корсунем и Белою Церковью, тот видит невозможность этого дела. 8 Апреля на Жолтой воде, 16 Мая под Каменцем, 28 в Белой Церкве, 27 Июня в Корсуне. Это дело естественное. К тому же универсал есть доказательство неопровержимое.

После битвы Корсунской написана была эпиграмма на пленных Поляков, отвезенных в Крым. Этой эпиграммы я имею две копии сходных между собою. Предлагаю одну из них моим читателям.

Стр. 191. Бар и кровожадность Вишневецкого.

См. Переговоры Хмельницкого с Поляками в Переяславле. Глава XIV моей Истории.

Конисский.

Рудавский. 22.

Стр. 192. 193. Дела Новгород-Северские.

Конисский.

Стр. 193. Приезд Адама Киселя и статьи.

Рудавский. 17.

Стр. 194. 195. Войско и самохвальство Поляков.

Рудавский. 24.

Энгель. 150.

Коховский. 53.

Туманский.

Стр. 195. Битва Пилявская.

Конисский.

Рудавский. 24.

Энгель. 150.

Коховский. 53.

Пасторий. 27.

Малороссияне сложили пословицу на Полководцев Польских. Ее приводят Грондский и Радзиминский:

«Дурны Ляхи отправилы дытыну, перыну, латыну; диду Фирлию! продай нам олию!»

Дытына—Конецпольский, потому что был молод; Перына—Кн. Острожский, по изнеженности; Латына—Острорп, за ученость, ораторство и сведения в современной политике. Фирлея же почитали неспособным к войне по старости, и только способным делать в толчеях конопляное масло.

В Порицкой библиотеке есть весьма занимательная рукопись насчет этого времени: Разговор мертвых Поляков Кн. Собеского с Кн. Иеремием Вишневецким, а другая о битве Корсунской.

Стр. 196–199. Представление чинам республики от Хмельницкого.

Конисский.

Бант. Каменский. I. 243–245.

См. Письмо Гетмана к Королю от 2 Июля в прибавлениях, том III, № XI, стр. 48.

Стр. 199. 200. Письмо Киселя к Хмельницкому.

Пасторий. 22. 23.

Стр. 202. Очищение Западной Малороссии.

Конисский.

Стр. 203. Послы Молдавские.

Id. Id.

Стр. 203–209. Львов, Замостье и Полонное.

Конисский.

Плиска.

Летопись Писаревская.

Летопись Разумовского.

Рубан все это пропустил. От Пилявцев он ведет Хмельницкого в Киев, а потом под Збараж.

Пасторий. 9. 30.

Энгель. 154.

Фроловская Летопись говорит: «Хмельницкий пустил Татарские загоны от Гореня Забужа, даже под Константинов, сам же оставив обозе, наджидая большого собрания войска, яковое скоро собрася; а послышавше яко многое множество в Нестерваре, месте на Подолю, затворися Жидов и шляхты, абие посла Полковника Ганжу с войском места того добуваты. В помощь же ему Остапу Полковникови приуготовитися повелел…. Козаки же от Ляхов окуп взяша, Жидов всех посекоша… Остап нападе на место, и зажгоша башту с порохами, и замок взяша, и всех до единого посекоша, где и Князю Четвертенскому его слуга сокерою усече главу, едина только жива осталася Четвертенская Княгиня, которую дано Остацу Полковникове. О чом послышавшее Ляхове, не надеющеся больше на мескии остроги, живо кинулися за Вислу. В тих часех Иеремий Вяшневецкий тое послышавши, з Лубен… Заплакавши по маетностям до полщи рушив, и в Любечи Днепр переплавил, Княгиню свою до Вишневца отослал, а сам до Погребищ пошел, где повелел мещан и священников…. на пале позбиваты.» Здесь множество подробностей о богатстве Польских войск с весьма наивным замечанием: «злата, сребра, тарчи, поклеры, ронзи, фориги, бунчуки, сабли, панцери, наметы стольци от сребра и креденси имели дорогие, а того и несподивалы, что имели с козаками на гунки и рядна поминяты, який фримарк треба самому Богу припысаты, понеже Ляхи тако собе пророковалы, что козаков плитьмы прогнаты можаху и пр.» — Но это принадлежит к битве под Пилявцами. Под Львовом были «Герасим Чарнота, Максим Кривонос, Лобода, Бурляй, Полкожух, Небаба, Нечай и Тыша.»

Стр. 211. Гуляницкий в Москве.

Конисский,

В делах Коллежского Архива я не нашел ни чего об этом приезде нашего Посла в Москву, также как и о приезде Бутурлина к Гетману.

Стр. 212. Поездка Гетмана в Киев и Переяславль.

Летописи.

Конисский.

214. Женитьба Хмельницкого.

Рубан. I. 21.

Малоросс. дел. Колл. Арх. № 9.

Энгель. 155.

Грондский. 248.

Стр. 214–228. Польские Коммиссары в Малороссии.

Zbior pamictn o Dawn. Немцевича IV. 352.

Эти записки Секретаря Посольства Смяровского, переведены с Польского и помещены в Северн. Арх. на 1827, в Томе XXV, стр. 3 — 24 и 145–162, за подписью О. С. Прекрасный и точный перевод любопытной вещи. Вероятно, однако ж, что Немцевич не имел в руках верной копии с этого журнала, или по крайней мере той, в которой слова Хмельницкого написаны на его языке. Я придерживался копии лучшей: Порицкой библиотеки, № 429.

Стр. 227. 228. Михайлов и Унковский.

Бант. Каменск. I. 259.

Стр.230 — 244. Збараж и Зборов.

Рубан. I. 22. 23.

Пасторий. 37–64.

Рудавский. I. 48.

Собрание дел между Рос. И Польш. IV.

Энгель. 161.

Шевалье. 52. 53.

Летопись Фроловская: «Повесть о Збаражской и Зборовской войне с Поляками.» Восемь страниц в листе.

Летопись Писаревская: «Тем временем Хмельницкий Полководцы по всей Украйне постави. Чигиринскому Полку сам Хмельницкий бяше; Черкасскому Воронченко, Переяславскому Лобода, Каневскому Кутак, Брацлавскому Нечай, Белоцерковскому Искра, Уманьскому Степко, Корсуньскому Мороз, Кальницкому Остап, Гадяцкому Бурляй, такожде и в прочих градех.»— Ян Казимир приказ Фирлею собрать войско. — «И егда весна теплотою согре землю, и полнии явишася травы, начат и Марс распростыраты свои загоны…..

Обоз Лядский тогда под Константиновым бяше в нем же егда извещено о Хмельницком близу со вои своими, абие паде на Ляхи страх и смятеся им сердце…. того ради вспять пойдоша обозом под Чолгонский камень. А оттуда под Збараж.»— Летопись Фроловская, описывая этот испуг, еще сильнее выражается: «И самы первейшии, и смилейшии, и крепчайшии, которых кров кипела до меча, в шинках Жидовских, с курвами, и за столом седя як за муром, воевалы тым всим лице почорнело, и руки вслабелы, и ввесь собранный обоз звывшы короговки на уступ пошол.» — Осажденные ведут тщетные переговоры, продолжает Писаревская Летопись, — «по мнозих хитростях военных Хмельницкий окопа их валом…. убиенно от Лядского войска Зброзского, Сераковского, Сваршевского, Цеглинского, Злоцкого, Бержна, Галаима, Подгородинского и инних многих. И на базари Лядском не един заплатил головою и воды, бедный, не напился без кровной заплаты, но и ту с червием от трупия и ропою Ляхове пияху, истощиша же и пищу всяку, начася глад великий,»— В Фроловской сказано: «И началы уживать уже не куры, ни индыкы, но конския да и то смердящия мяса, кошечии, песии и мышачии и ослабелы, щось множество померло.» — Поляки пробовали сделать вылазку, она была неудачна. Хмельницкий так приблизился к городу, что слышна была команда: «Рушай, Минай, не зближайся» и пр. «На утрий день, говорит Фроловская Лет., увиделы Ляхи приправлены до их обозу штурми на котвицах и блякавци як горы, с которых можно до одной души видеты облеженцов.» — А Писаревская прибавляет, что Козаки «железными круками с валу Ляхов кралы.» Потом находим мы довольно длинный список убитых Польских военачальников, — в обеих рукописях.