Гвин Джонс - Викинги. Потомки Одина и Тора

Глава 2. Легендарная история шведов и данов

Теперь, после всех скитаний по суше и по водам, мы возвращаемся опять в Скандинавию, во времена возникновения шведского и датского королевств. В Норвегии образование единой народности и государства изначально шло медленнее. Очень долгое время на этой длинной, узкой и извилистой полоске земли, окруженной морями и горами, существовали лишь разрозненные мелкие королевства. Если не принимать в расчет правление полулегендарного завоевателя Хальвдана Белая Кость, ситуация в Норвегии коренным образом изменилась лишь на заре эпохи викингов, когда Хальвдан Черный, отец Харальда Прекрасноволосого, подчинил себе южные и западные фюльки.

Что касается Швеции и Дании, мы не знаем, когда и каким образом шведы Упплёнда и даны обрели власть над соседними племенами. Однако о том, что это в конце концов случилось, свидетельствуют песни и легенды, археологические находки и тот очевидный факт, что именно от названий этих двух народов произошли имена земель, о которых идет речь.

О шведах можно сказать следующее. Согласно Тациту, писавшему примерно в 100 г. н. э., они были самым могущественным и организованным из племен, населявших Упплёнд. Кроме того, по прошествии некоего времени (точная датировка колеблется в ошеломляюще широких пределах от примерно 550-го до 1000 г.) они потеснили своих южных соседей в Вестер- и Эстеръётланде и, несмотря на принудительный обмен землями с Данией, фактически стали хозяевами в своей части Скандинавии. Основным источником сведений о «темных» VI–VII вв. истории шведов является древнеанглийская героическая элегия «Беовульф», точнее, те ее эпизоды, в которых рассказывается о войнах шведов и геатов. Книги, посвященные этой теме, могли бы, наверное, составить целую библиотеку, но бесконечные дискуссии всякий раз порождают больше вопросов, нежели истин.

Начать следует с классических положений известнейшего английского исследователя «Беовульфа» Р.В. Чеймберса, кратко изложенных в его «Введении» в изучении поэмы (6). Чеймберс исходил из того, что геаты (др. — англ. geatas), о которых говорится в тексте (7), — не кто иные, как гауты (др. — исл. gautar; др. — шв. gotar), южные соседи шведов. К сожалению, о гаутах мы знаем еще меньше, чем о шведах, а геаты нигде, кроме «Беовульфа» и «Видсида», не упоминаются. Ситуация, однако, не столь безнадежна, как кажется поначалу. Мы вполне можем признать, что фрагменты, где говорится о распре между шведами и гаутами, выдержанные в том же высоком и трагическом стиле, в каком повествуется о походе Хигелака во Фризию, воспринимались сведущими и понимающими слушателями как правдивый рассказ о совершенных деяниях и свершившейся судьбе. Это не история в современном понимании. Из подобного рассказа, сколько ни старайся, нельзя понять политических или экономических мотивировок — здесь действуют и держат ответ за свои поступки герои, короли и предводители, движимые гордостью, жадностью и жаждой мести. Впрочем, в легендах они обычно пытаются защитить или обогатить свой народ, исполнить долг перед королем или родичем или просто становятся жертвой неумолимого Рока. И при всем том шведско-геатские фрагменты «Беовульфа» это не просто занимательная повесть о том, кто кого убил и почему.

В начале VI в. в Упплёнде правил старый, но грозный король, имя которого на английский манер звучит как Онгентеов. На древнескандинавском его звали бы Ангантюр (Angantyr, Angan?er), но короля с таким именем нет в двух известных нам перечнях шведских властителей — стихотворном "Перечне Инглингов", сложенном скальдом Тродольвом из Хвинира примерно в начале IX в., и прозаической "Саге об Инглингах" (ок. 1225 г.). В обоих источниках вместо него назван Эгиль. Что касается предполагаемых королей геатов, то никто из них, кроме Хигелака, в других памятниках вообще не упоминается. В «Беовульфе» линия геатских королей начинается с Хределя. У него было три сына: Херебальд, Хадкюн и Хигелак. По несчастной случайности Хадкюн нечаянно убил своего брата Херебальда стрелой из лука, после чего Хредель умер от горя, оставив королевство Хадкюну. Шведы и геаты постоянно враждовали. Хадкюн решил отомстить за набеги и убийства, чинимые сыновьями Онгентеова. Он отправился в поход в шведские земли и захватил в плен бывшую жену короля. Но Онгентеов, "старец державный", настиг врагов, убил Хадкюна и спас женщину, у которой, правда, геаты отняли все ее золотые украшения. Оставшиеся в живых геаты укрылись в Вороньей Роще. Но шведы окружили их и целую ночь издевались, рассказывая, каким казням они предадут врагов утром. Однако прежде, чем забрезжил рассвет, затрубили походные рога — это Хигелак спешил на помощь родичам со своей дружиной. Теперь уже Онгентеову пришлось отступать. Он укрылся в крепости, за земляными валами, но это ему не помогло — воины Хигелака прорвались внутрь, и старый король пал в битве.

Геаты вернулись домой, и Хигелак правил ими, пока его не убили на юге хетвары. Ему наследовал Хардред, его сын. Однако недолго два народа жили в мире. После Онгентеова королем стал его сын Охтхере (в поэме ничего не говорится об этом, но такое предположение достаточно очевидно), а после смерти Охтхере трон захватил его младший брат Онела. Сыновья Охтхере, Эанмунд и Эадгильс, бежали к извечным врагам шведской династии — геатам. Онела, "морской конунг", один из тех, кто приносил богатство шведам, напал на геатов и убил Хардреда, их короля, и Эанмунда, своего племянника, а потом вернулся домой. У геатов стал править Беовульф. Но родовая распря, в которую оказались втянуты два народа, продолжалась. Геаты поддержали оставшегося в живых сына Охтхере, "послав дружину за море". В этом суровом зимнем походе Онела был убит, и к власти пришел Эадгильс. Однако и это еще не конец, ибо в последних строфах «Беовульфа» явственно звучит предвестье грядущих бедствий. Придут враги, геаты проиграют битву, их жены отправятся в изгнание, и ворон с волком будут глумиться над телами павших воинов.

Западнонорвежские источники — "Перечень Инглингов", "Сага об Инглингах" (8) и составленный Арнгримуром Янссоном в конце XVI в. сокращенный латинский перевод или пересказ не дошедшей до нас "Саги о Скьёльдунгах" (датируемой, вероятно, 1180–1200 гг.) — в целом подтверждают то, что рассказано о распре шведов и геатов в древнеанглийской поэме, хотя в деталях весьма сильно с ней расходятся. В норвежских источниках вовсе не упоминается Беовульф, но, как ни парадоксально, именно без него нам проще всего обойтись. Беовульф, якобы правивший геатами пятьдесят лет, очевидно, вымышленный персонаж; исторические эпизоды поэмы вставлены в рассказ об этом герое, но сам он в них никак не фигурирует. Однако это не единственная проблема. Вместо войны между шведами и гаутами "Сага об Инглингах" сообщает о войнах шведов с данами и ютами. Оттар (Охтхере), король шведов, повел корабли в Данию и разорил Вендиль в Йотланде (9), но пал в морском сражении в Лимафьорде. Победители-даны отнесли его тело на берег и положили на холме на растерзание зверям и птицам. Они также вырезали в насмешку ворону из дерева и отправили ее в Швецию: мол, Оттар-король не больше ее стоит. Впрочем, есть большое подозрение, что этот эпизод "Саги об Инглингах" — результат некоей путаницы. Оттар получил свое прозвище не от ютландского Вендиля, а от Венделя в шведском Упплёнде. Главный курган там зовется курганом Оттара Вендельской Вороны. На самом деле, как сообщает исландский историк XII в. Ари Мудрый (Ари, сын Торгильса) и подтверждает "История Норвегии", восходящая, судя по всему, к оригиналу, написанному около 1170 г., Вендельской Вороной, vendilkraka, звали Эгиля, отца Оттара. Далее можно задаться вопросом, не являются ли Эгиль, отец Оттара, и Онгентеов (Ангантюр), отец Охтхере, одним и тем же лицом. Подобная гипотеза кажется вполне правдоподобной (10). Но вернемся пока к "Саге об Инглингах", в которой история об Эадгильсе и Онеле тоже излагается иначе. В ней Адильс — сын Оттара и наследует ему. Али (Онела) вовсе не был его дядей и никогда не правил шведами. О нем говорится, что он властвовал в норвежском Упплёнде. Но кончается все ровно так же.

"Адильс конунг враждовал с конунгом по имени Али Упплёндский. Он был из Норвегии. Между ними произошла битва на льду озера Венир. Али конунг погиб в этой битве, и Адильс одержал победу. В саге о Скьёльдунгах подробно рассказывается об этой битве…" (11)

"Сага о Скьёльдунгах", как и "Сага об Инглингах", ошибочно называет Али Opplandorum (rex) in Norvegia. Адильс любил хороших лошадей, но в остальном и скальд, и саговая традиция обошлись с ним сурово: перед нами возникает образ какого-то нелепого и незадачливого смутьяна. И даже ездить верхом он не очень умел — в висе говорится, он упал с серого коня на озере Венир, "когда скакал по льду", а по Снорри, он свалился с коня на капище и разбил голову о камень. Это случилось в Уппсале, и погребен Адильс там (12).

В "Саге об Инглингах" называются имена трех шведских конунгов рассматриваемого нами периода, похороненных в Уппсале: Аун, Эгиль и Адильс. Едва ли можно счесть простым совпадением, что в Старой Уппсале имеются три больших кургана, тянущихся цепочкой с северо-востока на юго-запад: их называют курганами Одина, Тора и Фрейра. В двух из них велись раскопки, и там обнаружились обугленные человеческие останки. Умершие были людьми богатыми и знатными, очевидно конунгами, и почти наверняка кем-то из троих, перечисленных Снорри. Имея в виду еще и курган Оттара в двадцати милях к северу, в Венделе, мы можем составить достаточно полный перечень властителей, правивших в Швеции на протяжении VI в. Эти величественные памятники, воздвигнутые в Старой Уппсале, — немые свидетели могущества воинственной шведской династии, последовательно распространявшей свою власть на соседние земли — материковый Гаутланд и ближайший остров Готланд. В Венделе и Вальсъерде с VI по IX в. знатных вождей хоронили в ладьях, тридцати и более футов в длину, с лошадьми и упряжью, собаками (а в одном случае даже с охотничьим соколом), прекрасным оружием, котлами и запасами пищи. В других погребениях в тех же местах примерно того же периода находят стеклянные кубки, украшения с полудрагоценными камнями и эмалью, мечи и замечательные шлемы, сделанные по римскому образцу. Это мир «Беовульфа»; захоронения и поэма, дополняя друг друга, раскрывают облик эпохи (13).