Коллектив авторов - Источниковедение

В российской исторической науке термин «источниковедение», заимствованный из немецкой историографии, впервые употребил Арист Аристович Куник (1814–1899) в 1841 г.[10]

Позитивистская парадигма источниковедения, формирующаяся во второй половине XIX в., по-прежнему сохраняет свои позиции в современном источниковедении, явным образом не соответствуя его актуальным потребностям. Приступая к описанию позитивистской парадигмы в источниковедении, мы сталкиваемся со сложностями философско-методологического характера, разрешение которых далеко выходит за дисциплинарные рамки источниковедения. Обозначим лишь суть проблемы: позитивизм как философское направление не принадлежит к классическому типу рациональности, поскольку не предполагает описание так называемой объективной реальности, но историография, которую принято называть позитивистской, не выходит за пределы рациональности классического типа, продолжая видеть в историческом источнике «вместилище» исторических фактов и по преимуществу совершенствуя методы так называемой критики исторических источников с целью установления достоверности их информации. Суть позитивизма в историографии и смысл обращения к историческим источникам емко сформулировал Р. Дж. Коллингвуд:

Позитивизм можно определить как философию, поставившую себя на службу естественной науке, как философия Средних веков была служанкой теологии. Но позитивисты имели собственное представление (и весьма поверхностное) о том, чем является естественная наука. Они считали, что она складывается из двух элементов: во-первых, из установления фактов; во-вторых, из разработки законов. Факты устанавливаются в непосредственном чувственном восприятии. Законы определяются путем обобщения фактов посредством индукции. Под этим воздействием развился первый тип историографии, который может быть назван позитивистским. С энтузиазмом включившись в первую часть позитивистской программы, историки поставили задачу установить все факты, где это только возможно. Результатом был громадный прирост конкретного исторического знания, основанного на беспрецедентном по своей точности и критичности исследовании источников. Это была эпоха, обогатившая историю громадными коллекциями тщательно просеянного материала, такого, как календари королевских рескриптов и патентов, своды латинских надписей, новые издания исторических текстов и документов всякого рода <…>. Лучшие историки этого времени <…> стали величайшими знатоками исторической детали. Историческая добросовестность отождествлялась с крайней скрупулезностью в исследовании любого фактического материала[11].

Стоит заметить, что позитивизм в исторической науке обслуживал интересы политической истории, наиболее востребованной в XIX в. (да и в XX в. тоже) в связи с потребностью формирования национально-государственной идентичности. По-видимому, не случайно, что историки XIX в. – авторы ставших классическими трудов по методологии истории – одновременно входят в число заметных исследователей политической истории.

Этот этап развития науки об исторических источниках примечателен тем, что вопросы природы исторического источника, классификации источников, способов их исследования рассматривались в специальных трудах по проблематике методов исторического изучения. Рассмотрим подробнее классические методологические труды позитивистской историографии, принадлежащие разным национальным школам исторической науки. Начнем, естественно, с Германии, поскольку именно немецкие историки, как это было показано выше, стали основоположниками источниковедения. К тому же обращение в первую очередь к источниковедческим рефлексиям И. Г. Дройзена не противоречит хронологическому подходу в рассмотрении истории источниковедения.

И. Г. Дройзен (1808–1884)[12], с 1836 г. – профессор по кафедре древней истории и классической филологии Берлинского университета, автор концепта «эллинизм» («История эллинизма» в 2 т., 1836–1843). В 1840 г., перейдя в Кильский университет, приступает к последовательной разработке проблематики политической истории (в том числе и в университетских курсах), итогом чего стал 14-томный труд «История политики Пруссии» (1855–1886). Параллельно с этим (с 1857 г.) Дройзен читает лекции «об энциклопедии и методологии истории» – курс «историки» (теории исторического знания), подытоженный в работе «Энциклопедия и методология истории».

Так случилось, что «Энциклопедия и методология истории» была опубликована только в 1936 г. Но, приступая к чтению лекционного курса, И. Г. Дройзен сделал его конспект (тезисы), напечатанный на правах рукописи в 1858 и 1862 г., а затем опубликованный тремя изданиями (1867, 1875, 1881), в которые Дройзен вносил изменения по мере чтения лекционного курса. Именно на него мы и будем ссылаться в описании воззрений Дройзена, поскольку именно в таком варианте (если не принимать во внимание не всегда уловимое воздействие лекций профессора на слушателей) его труд был воспринят современниками и историками следующих нескольких поколений. Построения Дройзена мы рассмотрим подробнее, поскольку именно его концепция оказала (и отчасти продолжает оказывать) существенное воздействие на понимание метода источниковедения.

Задачи историки Дройзен видит так:

«Историка» охватывает методику [здесь и далее выделено автором. – М. Р.] исторического исследования, систематику всего, что можно исследовать при помощи исторического метода, топику, изложение исторически исследованного[13].

Дройзен не использует понятие «исторический источник», точнее, он применяет понятие «источники» только к одной из групп «исторического материала». Приведем несколько фрагментов «Историки», позволяющих прояснить понимание Дройзеном природы «исторического материала»:

§ 4. Наука история есть результат эмпирического восприятия, опыта и исследования <…>.

§ 5. Всякое эмпирическое исследование регулируется по данностям, на которые оно направлено. И оно может быть направлено только на то, что непосредственно присутствует в настоящем для чувственного восприятия. Данное исторического исследования есть не прошлые времена, ибо они прошли, а еще непреходящее, оставшееся от них в нашем Теперь и Здесь, пусть это будут воспоминания о том, что было и прошло, или остатки бывшего и прошедшего.

§ 21. Исторический материал есть отчасти то, что имеется еще непосредственно в наличии из того настоящего, понимание которого мы ищем (остатки), отчасти то, что от них перешло в представления людей и дошло до нас как воспоминание (источники), отчасти вещи, в которых объединены обе формы (памятники)[14].

Дройзен не дает общего определения «исторического материала», а сразу же выделяет несколько групп, таким образом классифицируя его. Далее Дройзен более подробно характеризует каждую из групп и раскрывает их состав:

§ 22. В массе остатков можно различать:

а) произведения, которым дал форму человек (художественные, технические и т. д., дороги, общинный луг и т. д.);

б) правовые институты нравственных общностей (нравы и обычаи, законы, государственные, церковные распоряжения и т. д.);

в) изложение мыслей, выводов, духовных процессов всякого рода (философемы, литературы, мифологемы и т. д., а также исторические труды как продукт своего времени);

г) деловые документы (корреспонденция, счета, всевозможные архивные документы и т. д.).

§ 23. Остатки, при создании которых для различных целей (украшения, практического пользования и т. д.) имело место также намерение оставить воспоминания для будущего, являются памятниками <…>.

§ 24. Прошлые времена, воспринятые или понятые человеком, а также сформированные им, дошедшие до нас в источниках как воспоминания…[15]

Мы видим, что «исторический материал» Дройзен понимает предельно широко, не преследуя цель раскрыть его природу (как в гносеологическом, так и в онтологическом плане), но можно заметить, что в любом случае историк связывает его с деятельностью человека. Предложенная Дройзеном классификационная схема весьма сложна, но его последователями она была редуцирована до деления исторических источников на остатки – то, что непосредственно возникло в ходе исторического события и дошло до нашего времени, и предания – рассказ (в самом широком понимании) о событии. Рецидивы такой классификации встречались в исторической науке до недавнего времени, а возможно, где-то проявляются и по сию пору.