Елена Козловцева - Московские общины сестер милосердия в XIX – начале ХХ века

Коллектив авторов из Санкт-Петербурга выпустил великолепно иллюстрированную монографию «Сестры милосердия России»[58], которая в основном посвящена истории петербургских общин. Тем не менее подробные очерки о сестринском движении в целом и о работе сестер милосердия на театре военных действий касаются и московских общин. Это издание отличается богатством использованного материала и глубиной его осмысления.

Очень важный вопрос о духовной составляющей сестринского служения проанализировала недавно ушедшая из жизни петербургская исследовательница Л. А. Карпычева[59]. Она рассмотрела статус первых русских общин сестер милосердия, попыталась выявить их западные прототипы и определить меру участия в их жизни Русской Православной Церкви. Автор сделала вывод, что российские общины сестер милосердия представляли собой учреждения общественной и частной благотворительности в стране, где Православие было государственной религией, и потому в них в той или иной степени присутствовала «церковная компонента».

По отдельным общинам сестер милосердия опубликованы лишь единичные работы. Л. Головкова, внучка хирурга Иверской общины А. Н. Кулакова, написала два очерка о деятельности этой общины[60]. Она пользовалась как воспоминаниями деда, так и сообщениями периодической печати того времени. К сожалению, краткость статей привела к не всегда оправданным обобщениям и упрощениям фактов, а также к досадным ошибкам в датировках.

Статья И. В. Крыловой посвящена одной из настоятельниц той же Иверской общины – Надежде Александровне Пушкиной[61], внучке знаменитого поэта. Автор пользовалась как опубликованными материалами, так и воспоминаниями Н. С. Шепелевой, племянницы Н. А. Пушкиной. Надежда Александровна руководила сестрами милосердия в 1909–1915 гг., когда община развивалась наиболее бурно. Деятельность общины именно в эти годы и получила отражение в названной статье.

Священник Геннадий Егоров сделал акцент на той особой роли, какую играла в деятельности Иверской общины великая княгиня Елизавета Федоровна[62]. По его мнению, Иверская община пользовалась особой ее любовью, была для нее «своей» с самого основания и продолжала оставаться таковой даже после открытия Марфо-Мариинской обители.

Основные этапы истории общины сестер милосердия «Утоли моя печали» нашли отражение в монографии Е. П. Миклашевской и М. С. Цепляевой[63].

Владычне-Покровская епархиальная община сестер милосердия упоминается в работах, посвященных «делу игуменьи Митрофании». Очерки А. А. Шамаро[64] представляют собой тенденциозное повествование о «разложении» нравственности в церковной среде последней трети XIX в., рассказ об общине сводится к перечислению иерархии благотворителей, их прав и обязанностей. Первой серьезной работой на эту тему явилось исследование И. А. Курляндского[65]. Автор использует архивные документы из фондов ЦИАМ, РГИА, ОПИ ГИМ, ОР РГБ, РГАДА, воспоминания современников событий и письма митрополита Иннокентия. В книге сделан вывод об изменении отношения иерарха к игуменье Митрофании и к основанной ею общине от глубокого уважения до разочарования. С этим мнением не согласен А. А. Малыгин, создатель сайта о Московской Покровской общине сестер милосердия (URL: http://pokrov.ucoz.ru). В своей статье, размещенной на том же сайте, он рассмотрел большинство публикаций, так или иначе касавшихся игуменьи Митрофании и основанной ею общины, высветив все вольные и невольные искажения и ошибки своих предшественников[66]. А. А. Малыгин упорно доказывает невиновность матушки Митрофании, призывая к ее официальной реабилитации, а затем и канонизации. В настоящее время он также возглавляет борьбу за воссоздание Покровской общины.

Таким образом, о большинстве московских общин в литературе можно найти лишь отрывочные сведения. В разных работах содержатся рассказы об истории их основания, пересказы уставов и основные вехи деятельности (как правило, связанные с войнами). Абсолютно ничего не говорится о различии уставов разных общин и их взаимодействии. Да и просто систематического изложения истории возникновения и деятельности всех московских общин сестер милосердия на данный момент еще нет, не говоря о том, что некоторые общины, например Павловская, вообще оказались забыты.

Все вышесказанное дает повод для проведения новых исследований. Тем более что большой объем и многообразие ценнейших архивных материалов, до сих пор никак не изученных отечественными историками, делает невозможным отражение всех вышеперечисленных аспектов в одной работе. Почти каждый из этих вопросов требует отдельного исследования.

Автор выражает глубокую благодарность священнику Андрею Постернаку, священнику Геннадию Егорову, Дмитрию Александровичу Андрееву, Софии Николаевне Иноземцевой, Любови Алексеевне Карпычевой, Елене Васильевне Крыловой, а также всем, кто помог проведению данного исследования поддержкой, идеями, советами, вопросами, критикой и предоставлением документальных материалов.

Предшественницами сестер милосердия в России традиционно считаются сердобольные вдовы, появившиеся в начале XIX в. по инициативе императрицы Марии Федоровны. Это был особый разряд вдов, из числа призреваемых в Московском и Санкт-Петербургском вдовьих домах. С 1814 г. они направлялись в больницы и частные дома для ухода за больными. Согласно уставу, общее число призреваемых в Московском вдовьем доме не должно было превышать 600 человек, из них 60 принадлежало к разряду сердобольных вдов[67]. Это были первые попытки организовать русских женщин для деятельного служения ближним.

Затем начинают возникать собственно общины сестер милосердия, первая из которых, впоследствии получившая название Свято-Троицкой, была учреждена в 1844 г. в Петербурге великой княгиней Александрой Николаевной и принцессой Терезией Ольденбургской. Затем подобные общины стали возникать во многих городах, и к началу ХХ в. их было более ста.

В Европе такого рода организации возникли двумя веками ранее. Первая община сестер милосердия была основана во Франции в 1633 г. католическим священником Винсентом де Полем. Создание же системы подготовки профессиональных сестер происходило в середине XIX в. одновременно с аналогичными процессами в России и связано с именем англичанки Флоренс Найтингейл.

С 1863 г. оказание помощи больным и раненым воинам выходит на новый уровень – создается Международное Общество Красного Креста. Под его эгидой возникают благотворительные организации, в том числе общины сестер милосердия, основывающие свою деятельность уже не на религиозном чувстве или патриотическом порыве, а на принципах гуманности, которые во второй половине XIX в. распространяются и признаются уже повсеместно[68].

Первые общины сестер милосердия в России создаются исключительно по частной инициативе. Их основатели ориентируются на западные образцы – католические общины Винсента де Поля и лютеранские общины диаконисс[69], в какой-то степени используется и опыт отечественных прототипов – института сердобольных вдов и женских монастырей[70].

В 1867 г. Россия присоединилась к конвенциям Международного Общества Красного Креста, учреждается Общество попечения о раненых и больных воинах, в 1879 г. переименованное в РОКК.

Российское Общество Красного Креста быстро развернуло широкую деятельность, смогло привлечь в свои ряды большое число представителей высших слоев русского общества, успешно проводило сборы средств, распоряжаясь весьма значительными суммами. Успех его объяснялся многими причинами. В первую очередь активное распространение в России идей гуманизма заставляло и общество и государство больше внимания, сил и средств уделять благотворительной деятельности – человеческая жизнь сама по себе стала признаваться ценностью, о которой следовало заботиться. Помощь раненым, забота об обездоленных, воспитание сирот становятся общим делом, приобретают организованный характер. Кроме того, Великие реформы императора Александра II настолько активизировали русское общество, что «тысячи людей стремились принять участие в сотворении новой жизни»[71]. Не могли остаться в стороне от этих процессов и женщины. С середины XIX в. в России разворачивается активное обсуждение «женского вопроса», идет борьба за развитие женского образования, широкое распространение приобретают идеи эмансипации. Пересматривается прежний взгляд на женщину как мать и хозяйку – теперь этого недостаточно: чтобы приносить пользу обществу, женщина должна получить образование, приобрести профессию и желательно саму себя материально обеспечивать. Под влиянием этих энергично пропагандируемых идей меняются ценностные установки и самих женщин – они становятся социально активными[72].