Георгий Суданов - 1812. Всё было не так!

В результате Наполеон потерял от 25 000 до 40 000 человек (это огромные потери), а убыль русских войск составила, по разным данным, от 8000 до 14 000–15 000 человек.

К сожалению, имея слишком мало людей, адмирал Чичагов просто физически не мог ни остановить Наполеона на всех пунктах по течению Березины, ни противостоять ему в каком-то одном месте.

Переправа через Березину

Один из мостов через Березину

Переправа французов через Березину

17 (29) ноября генерал Эбле приказал поджечь мосты. После этого практически все обозы наполеоновской армии остались русским. С ними же на восточном берегу была брошена многотысячная толпа больных и безоружных людей, и лишь после этого к месту переправы запоздало подошли казаки атамана Платова и части П.Х. Витгенштейна.

В тот же день Наполеон с гвардией направился к Зембину, а спасшиеся остатки его армии начали отходить на запад. Войска Чичагова, как могли, преследовали их. При этом адмирал предложил М.И. Платову атаковать Зембин, но тот вернулся назад, якобы натолкнувшись на непроходимые болота. В любом случае поставленная задача не была выполнена. С другой стороны, генерал Е.И. Чаплиц, получивший аналогичный приказ, 17 (29) ноября выступил на Зембин и за день достиг цели. Но Наполеон все же успел бежать в Вильно и вскоре, бросив своих людей на произвол судьбы, уехал во Францию.

Авангард генерала Чаплица быстро наступал на Вильно. При этом в боях между Березиной и Вильно была разбита свежая французская дивизия генерала Луазона.

28 ноября (10 декабря) авангард Чаплица вступил в Вильно. На следующий день в город вошли основные силы адмирала Чичагова, и лишь после этого туда перебралась главная квартира М.И. Кутузова.

Историк И.Н. Васильев пишет:

«Пассивность главнокомандующего русскими войсками Кутузова послужила почвой для многих вопросов и нареканий уже в то время, вызывая возмущение россиян и удивление французов».

Наполеоновский генерал Арман де Коленкур потом так выражал свое изумление «странными» действиями русского главнокомандующего:

«Мы никак не могли понять маневра Кутузова. Мы знали, что он находится в трех-четырех переходах от нас; между тем, поскольку Витгенштейн не соединился с Молдавской армией[15], мы могли и даже должны были опасаться, что Кутузов соединится с ней, чтобы действовать согласованно».

Недоумение выражали и участники событий с русской стороны. Например, адъютант Барклая В.И. Левенштерн написал об этом так:

«Фельдмаршал мог упрекнуть себя в том, что он действовал слишком медленно <…> Каково должно быть разочарование императора Александра, когда он узнал, что его прекрасный план, переданный на операционные линии <…> был таким образом искажен <…> Люди тут ни при чем. Кутузов лишил армию лишней славы».

На вопрос, чем же руководствовался Михаил Илларионович, Карл фон Клаузевиц дает следующий ответ:

«Личное опасение понести вновь сильное поражение от Наполеона являлось одним из главных мотивов его деятельности».

Пока адмирал Чичагов вел бои на Березине с превосходящими силами Наполеона, М.И. Кутузов с главной армией находился далеко позади, простояв несколько суток в Копысе (в 100–120 километрах от места переправы).

Более того, как признает историк Е.В. Тарле, «Кутузов не только простоял два дня в Копысе, но и от Копыса до Березины делал такие частые дневки и привалы, каких даже он никогда не делал до сих пор».

К сожалению, успешная переправа Наполеона через Березину стала очередным сорвавшимся планом Кутузова. Наполеону вновь удалось отбиться и уйти, а Михаил Илларионович, как всегда, быстро нашел виноватых…

По сути, Кутузов просто «подставил» адмирала Чичагова.

Механизм этой мелочной «подставы» весьма доходчиво излагает в своих «Военных записках» Д.В. Давыдов. Он пишет:

«Кутузов со своей стороны, избегая встречи с Наполеоном и его гвардией, не только не преследовал настойчиво неприятеля, но, оставаясь почти на месте, находился все время значительно позади. Это не помешало ему, однако, извещать Чичагова о появлении своем на хвосте неприятельских войск. Предписания его, означенные задними числами, были потому поздно доставляемы адмиралу».

А вот объяснения Е.В. Тарле:

«Кутузов помечал свои приказы Чичагову задним числом, так что адмирал ничего понять не мог».

Умышленно введенный в заблуждение Чичагов мог сколько угодно ругаться на курьеров, которые доставляли ему приказы, которые уже невозможно было выполнить. Курьеры не были ни в чем виноваты. Виноват был Кутузов, чьи неправильно датированные приказы, как выражается советский историк, «выбивали из-под ног Чичагова всякую почву».

17 (29) ноября 1812 года участник войны А.В. Чичерин записал в своем дневнике:

«Наполеон, говорят, убежал от нас; прекрасный маневр трех армий, соединившихся, чтобы раздавить и совершенно уничтожить одну деморализованную и обессиленную армию, не удался по воле одного человека в силу несчастной привычки, кажется им усвоенной, – задумывать блестящий маневр и не осуществлять его как раз тогда, когда успех особенно вероятен».

Читая подобные свидетельства, невольно задаешься вопросом – а хотел ли вообще Кутузов успеть вовремя к переправе?

К сожалению, приходится констатировать, что не особенно-то и хотел. Похоже, что все и было им задумано исключительно для того, чтобы переложить всю полноту ответственности за «невероятное спасение» Наполеона на адмирала Чичагова.

Например, он написал императору Александру:

«Сия армия [Наполеона. – Авт.], можно сказать, 12, 13 и 14 ноября находилась окруженная со всех сторон. Река Березина, представляющая натуральную преграду, господствуема была армиею адмирала Чичагова, ибо достаточно было занять пост при Зембине и Борисове (пространство 18 верст), чтобы воспрепятствовать всякому переходу неприятеля. Армия Витгенштейна от Лепеля склонилась к Борисову и препятствовала неприятелю выйти с сей стороны. Главный авангард армии Платова и партизаны мои теснили неприятеля с тыла, тогда как главная армия шла в направлении между Борисовом и Березином с тем, чтобы воспрепятствовать неприятелю, если бы он восхотел идти на Игумен. Из сего положения наших армий в отношении неприятельской должно бы полагать неминуемую гибель неприятельскую; незанятый пост при Зембине и пустой марш армии Чичагова к Забашевичам подали неприятелю удобность перейти при Студенке».

Это выглядит невероятно, но М.И. Кутузов в очередной раз писал императору неправду. Он сыпал не имеющими отношения к делу географическими названиями и излагал все так, словно перед Чичаговым никого не было, словно Наполеон и не предпринимал никаких усилий, чтобы обмануть русских с местом переправы, и т. д.

Он и не подумал написать, что Чичагов был единственным, кто отчаянно и безуспешно пытался в одиночку остановить Наполеона, отчаявшись ждать помощи от основных сил русских.

Впрочем, и так ясно, почему он этого не сделал. Просто он знал, что имеет вес в масонском обществе Санкт-Петербурга, и его расчет полностью оправдался: вся пропаганда тех лет обрушились с упреками не на него, а на ни в чем не повинного адмирала Чичагова. Ко всему прочему поэт Г.Р. Державин высмеял адмирала в эпиграмме, а баснописец И.А. Крылов написал известную басню, заканчивавшуюся словами: «Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник».

Советский историк Л.Г. Бескровный в связи с этим умудрился сделать вывод, что Кутузов «справедливо полагал, что двух армий Чичагова и Витгенштейна достаточно для того, чтобы закрыть Наполеону дорогу к Вильне, заставить отступать по Минской дороге, и таким образом, принять удар французской армии на главные силы». По его словам, «вся имеющаяся документация позволяет нам сделать этот бесспорный вывод».

С подобным выводом, пожалуй, можно было бы согласиться, если бы соединение войск П.В. Чичагова и П.Х. Витгенштейна произошло до начала наполеоновской переправы, но этого, как мы знаем, не произошло по вине Кутузова.

Историк С.В. Шведов, подводя итоги всей операции, констатирует:

«Те обвинения, которые выдвинули против адмирала П.В. Чичагова как главные причины невыполнения плана, на поверку таковыми не оказались. Кто-либо другой на его месте едва ли смог бы достичь лучшего результата. Он пал жертвой генеральских интриг».

Генеральских? А почему бы четко не назвать имя того, чьи это были интриги? Почему бы не назвать имя М.И. Кутузова, старательно строившего для Наполеона «золотой мост»?

Говоря об этом, С.В. Шведов отмечает: