Петербург Достоевского. Исторический путеводитель - Лурье Лев Яковлевич

Квартира № 22 по всем правилам конспирации выбрана была знаменитым «Дворником» – Александром Михайловым, главой разведки и контрразведки террористов: оживленная парадная, окна, видные издалека (в случае провала можно было выставить «знак опасности»), черный и парадный входы в разные дворы. Именно здесь планировались три покушения на Александра II: под Александровском (нынешнее Запорожье), под Москвой и в Зимнем дворце. Меж тем в ноябре 1879 года жандармам удалось расколоть курсистку Богословскую, подружку Евгении Фигнер («Побрежской»). 24 ноября в 5 утра в квартире был проведен обыск. Большую часть бумаг Квятковскому удалось сжечь. Но найдены были динамит, револьверы, прокламации, четыре запала с гремучей ртутью. Среди несожженных бумаг обнаружили и план Зимнего дворца с отметками для Халтурина, который готовился в это время к взрыву.

Отношение Ф. М. Достоевского к народнической и даже народовольческой молодежи было сложным, насилие он не одобрял, но не мог ни признать: «не было у нас, в нашей русской жизни, когда молодежь (как бы предчувствуя, что вся Россия стоит на какой-то окончательной точке, колеблясь над бездной), в большинстве своем огромном была более, как теперь, искреннею, более чистою сердцем, более жаждующею истины и правды, более готовою пожертвовать всем, даже жизнью, за правду и за слово правды».

Первая гимназия

улица Правды, 11

Первая петербургская гимназия на самом деле, по старейшинству – третья. Вначале была основана Вторая (она и сейчас так называется и находится в историческом здании на Казанской улице), затем появилась Третья на Гагаринской улице (рядом с Мухинским училищем).

История учебного заведения на углу Кабинетской и Ивановской (ныне – Правды и Социалистической) восходит к Благородному пансиону при Петербургском университете, своеобразному рабфаку для дворян, где юноши, принадлежавшие к благородному сословию, жили и готовились к поступлению в университет. С 1823 по 1835 год университет находился на углу Звенигородской и Кабинетской улиц, и неподалеку от него выстроили здание для пансиона. В январе 1831 года Благородный пансион был преобразован в Первую гимназию. Почетный первый номер присвоили учебному заведению потому, что принимали сюда в отличие от других столичных гимназий по-прежнему только дворян. В царствование Николая I гимназия была интернатом: даже петербуржцев отпускали к родителям только на выходные. Гувернерами служили исключительно иностранцы – 4 дня гимназисты говорили только по-французски, 3 – по-немецки. Воспитание было спартанское: даже в зимнее время на прогулку во дворе выходили без шинели – в одном мундирчике: побегать, поиграть в городки. По ночам в спальнях дежурили гувернеры: спать разрешалось только на правом боку, если ученик переворачивался, его будили и заставляли принять правильную позу. Выпускники с похвальным аттестатом приобретали классный чин и могли поступать в университет без экзаменов, трое лучших учеников средних классов за казенный счет зачислялись в Лицей. Раз в неделю двое особо отличившихся гимназистов отправлялись в Зимний дворец, где имели счастье играть с наследником престола.

Николай I бывал в Первой гимназии по нескольку раз в году, приходил на уроки. По воспоминаниям выпускника Ивана Можайского, «во время перемены младшие классы выстраивались вдоль всего рекреационного зала во фронт. Государь выходит в зал, становясь перед фронтом, кричит: „Маленькие, ко мне!“ Выбегают вперед и к нему – кто хватает за ноги, кто за руки, некоторые стараются лезть на спину. Он стоит непоколебимо с улыбкой на устах, берет двух самых маленьких к себе на руки, и они целуют ему рукава сюртука, эполеты и воротник. „Ну довольно, дети“, – и пойдет обходить заведение, а мы бежим и кричим „Ура!“. В сенях: „Я доволен, доволен вами“ и к начальству: „Распустить воспитанников на три дня“. Мы подаем шинель, калоши, вырываем на память из султана перышки и провожаем его до подъезда, к коляске. Лошадь трогается, мы кричим „Ура!“ и только теперь замечаем, что улица наша запружена народом, который также кричит „Ура!“ вслед нашему царственному гостю».

В конце 1840-х годов в гимназии была введена строевая подготовка. По рассказу выпускника Петра Гнедича (впоследствии драматурга и режиссера Александринского театра), случилось это так. «Весною пошли воспитанники нашей гимназии в Летний сад с гувернером. Была репетиция майского парада, на Марсовом поле был сам государь, остановились мальчуганы, скачет мимо Николай, показал на одного гимназиста и крикнул адъютанту: „Взять его!“

Тот перекинул мальчишку через седло и умчался. Гувернер приходит в гимназию, говорит „так и так“. Пишут рапорт министру. После долгих соображений написали: „Такой-то ученик арестован за несвоевременное снятие фуражки“. Николай надписал собственноручно: „Не за фуражку, а за то, что стоял как бурлак“. После этого и введена была маршировка, и затрещали в коридорах гимназий барабаны».

С 1850-х годов гимназия переживала кризис. Университет не пользовался престижем среди дворян, и выпускники, как правило, готовились по окончании Первой гимназии поступать в Лицей, Училище правоведения, Пажеский корпус, Николаевское кавалерийское училище. Меж тем в Петербурге открылось несколько частных пансионов: плата там была такая же или даже меньшая, а учили быстрее и лучше. Число пансионеров стало уменьшаться, и условия приема пришлось облегчить: принимали детей личных дворян, мелких чиновников, допустили вольноприходящих, живущих у родителей. При всей строгости почти не прибегали к исключению, держались правила: «Дети даны нам счетом и счетом должны быть возвращены родителям и обществу».

С 1859 года все гимназии были уравнены по условиям обучения. Среднее образование открывало дорогу в университет (в него выпускников гимназий вне зависимости от оценок в аттестате зрелости стали брать автоматически). Теперь коридоры гимназии заполняли мальчики из петербургского «среднего класса»: дети чиновников, преподавателей, университетских профессоров. Среди выпускников – Александр Серов (композитор и отец живописца), автор «Петербургских трущоб» Всеволод Крестовский, ректоры Петербургского университета Андрей Бекетов (дед Александра Блока) и Иван Андриевский, академики Владимир Вернадский и Владимир Ламанский, правовед Николай Коркунов. Преподавал знаменитый педагог Василий Водовозов.

Комплекс гимназии был построен в основном в 1838–1840 годах и состоял из двухэтажного лицевого здания с церковью Преображения Господня (ее купол и сейчас высится на углу улиц Правды и Социалистической), двух лазаретов, гимнастического зала, спальных помещений, квартир инспектора и трех гувернеров. Строил здания Николай Бенуа при участии Адриана Кокорева. В 1893 году комплекс капитально перестроил Василий

Косяков, а в 1915-м во дворе гимназии Лев Шишко возвел новый гимнастический зал с первым в Петербурге крытым плавательным бассейном.

Дом Тулубьева

Поварской переулок, 13

Александр Дмитриевич Тулубьев, из хорошего дворянского рода, родился в 1793 году. Отучившись в Пажеском корпусе, получил звание камер-пажа при дворе великой княгини Екатерины Павловны (сестры Александра I), служил прапорщиком в лейб-гвардии Семеновском полку, сражался под Люценом, Бауценом, Пирно, был ранен под Кульмом. Произведен в штабс-капитаны.

Пока штабс-капитан Тулубьев пытался вылечить ногу в Германии, в 1821 году случился бунт Семеновского полка. Полк раскассировали, Тулубьева перевели в армию. В царствование императора Николая I он был уволен от службы «за раною» подполковником, «с мундиром и полною пенсиею». Жил в Санкт-Петербурге в Поварском переулке, 12 (сейчас это дом № 13) в собственном доме, часть которого сдавал внаем. Дом построен в 1830-е, надстроен четвертым этажом в 1903-м. В 1853 году А. Д. Тулубьев приехал в Берлин лечиться от каменной болезни и умер, не выдержав операции.