В Бурцев - Календарь Русской Революции (Октябрь)

Анархисты и полуанархисты давно уже выдвигали всеобщую стачку в противовес парламентаризму, как истинный метод остальной революция. Ярко и талантливо изложил в краткой форме учение о всеобщей стачке синдикалист-железнодорожник Гэрар на Турском конгрессе конфедерации труда в 1896 году. Вот его слова:

"Завоевание политической власти парламентским путем есть химера, и в настоящее время в палате на 585 депутатов вряд ли есть три или четыре истинных социалиста. А из 36.000 коммун до сих пор мы завладели всего 150 муниципалитетами.

"Частные стачки не удаются, потому что рабочие деморализуются и падают под угрозами патроната, покровительствуемого правительством. Всеобщая же стачка будет длиться недолго, и ее подавление станет невозможным; что касается угроз, то их еще менее можно опасаться. Необходимость защищать заводы, мастерские, фабрики, магазины и т. д. заставить армию рассыпаться на мельчайшие части. В Typе, напр., не окажется и пятидесяти солдат для защиты патроната.

"И потом, из боязни, как бы стачечники не стали портить железнодорожные пути, сигналы, различные сооружения, не будет ли правительство вынуждено охранять 39.000 километров железнодорожной сети, расставляя войска вдоль путей? Триста {275} тысяч солдат действующей армии, поставленных для наблюдения за 39 миллионами метров, будут отделены один от другого расстоянием в 130 метров, да и то под условием отказаться от охраны станций, депо, мануфактур, заводов и т. д... и предоставить патронат на произвол судьбы, оставляя в больших городах полную свободу действий возмутившимся рабочим.

"Главная сила всеобщей стачки в том, что она распространяется по необходимости все дальше и дальше. Стачка одной какой-нибудь корпорации, какого-нибудь ремесла повлечет за собою вынужденную стачку других ремесел.

"Всеобщая стачка не может быть решена заранее, она вспыхнет внезапно, начавшись, напр., с железнодорожной стачки, которая, разразившись, послужить сигналом общей стачки. По этому сигналу те, кто постоянно идет в первых рядах, должны убедить своих товарищей в синдикатах оставить работу. А тем, кто пожелал бы работать в этот день, помешают силою.

"Говорилось об общественном мнении. Но все рабочие будут в этот день заодно с нами, чтобы завладеть средствами производства и устранить посредника - капиталиста, который будто бы необходим для нашего существования.

"Всеобщая стачка будет революцией, мирной или иной". Генриетта Роланд-Гольст совершенно правильно замечает, что анархическая теория всеобщей стачки имеет вредное влияние на рабочий класс, она возбуждает его, держит в постоянном нездоровом ожидании со дня на день Судного Дня, отвлекает от постоянной, повседневной организационной работы. Поэтому заслугой социалистов явилась резкая критика идеи всеобщей стачки. Приведено было множество важных доказательств огромной трудности проведения ее в жизнь и победы. Но с новым веком вопрос о всеобщей стачке вступает в новую фазу. Опыт Бельгии, Италии и Голландии выдвигает новую форму борьбы массовую политическую стачку. Она отличается от всеобщей стачки. анархистов тем, что дело идет тут не о сокрушении самого капиталистического строя, а о принуждении государства к политическим уступкам. И теория и практика неопровержимо доказали, что массовая политическая стачка легко имеет успех лишь тогда, когда этот метод борьбы застает правительство и господствующие {276} классы врасплох. Однако, и при менее благоприятных условиях массовая стачка может добиться победы, когда требования рабочих достаточно значительны, что пробудить непреклонное мужество и яркий энтузиазм в самих борцах; когда требования эти симпатичны широким слоям общества, т. е. демократичны, - значит, когда пролетариат выступает, как авангард демократии; наконец, когда требования эти таковы, что уступка не является вопросом жизни и смерти для самого буржуазного мира.

Итак, повод должен быть взвешен, и притом руководящие центры никоим образом не должны навязывать стачку пролетариату, - лучше если пролетариат навяжет ее руководящим центрам. Во-вторых: в настоящее время изолированный пролетариат вряд ли где-либо в мире сможет одержать сколько-нибудь значительную победу над государством. Из этого вовсе не следует, чтобы пролетариат должен был считаться с "обществом" в смысле кадетских и полукадетских квази-сливок нации. Важно, чтобы ему оказывала помощь беднота, низшие чиновники и т. п. элементы.

В-третьих: массовая политическая стачка разгорается в решительный бой, когда она грозит самим устоям капитализма. А старый мир еще повсюду хорошо вооружен.

Россия находится в самых благоприятных условиях для массовой политической стачки. Рабочий класс глубоко заинтересован в получении широких политических прав. Борясь за них, он является авангардом всей русской демократии. Политическая свобода не грозит непосредственной гибелью капиталистическому строю и даже выгодна для него, хотя и пагубна для отдельных хищников - капиталистов нашей протекционно-разуваевской формации. "Народ" может еще пойти за пролетариатом. Разные мирнообновленцы - от октябристов до кадетов - не пойдут за ним, но сопротивляться ему со всей энергией отчаяния не стоит.

Но декорации меняются, когда мы поставим вопрос о шансах всеобщей стачки в Германии.

Конечно, социал-демократия обладает там вдесятеро большими силами. Допустим, что в борьбе, например, за ответственность министров перед Рейхстагом, сочувствие масс непролетарских было бы на стороне организованного пролетариата - и тогда остается один {277} основной факт; победа германского пролетариата над германским правительством посредством массовой стачки, при наличности зрелого классового сознания у всех классов, означала бы роковое начало конца для германской, а затем и для всемирной буржуазии. Вот почему немцы должны быть бесконечно осторожны, решаясь на такой шаг.

Октябрьская забастовка преисполнила таким энтузиазмом наших западных соседей, что Иенский партейтаг своими резолюциями создал было боевое положение, в воздухе запахло грозой. Но события остановились в своем беге в Poccии, пока немцы не нащупывают у нас могучего союзника, проснувшегося окончательно, идущего от победы к победе народа. И передовая фаланга германских рабочих сдалась на увещания осторожных и несколько обмещанившихся профессиональных союзов. С Иенскими резолюциями поступили пока так, же, как с выборгскими: отослали их в архив к принципам. Но такое же положение царит почти повсюду в Европе.

Массовая политическая стачка, победив в новой и высшей форме в России, даст могучий толчок Европе, которой много еще нужно добиться даже в сфере буржуазно-демократических усовершенствований общественного и государственного строя. Между тем, серии массовых политических стачек в Eвропе почти неминуемо превратятся в решительный бой труда с капиталом. Как бы тревожно ни смотрели на такую перспективу поседелые в борьбе вожди пролетариата, сердце их радостно бьется: прислушайтесь хотя бы к голосу нашего чудесного учителя Каутского. Зато одна тревога, тревога без просвета лежит на сморщенных лбах, между сдвинутых бровей государственных мужей буржуазии. "Раздавить революцию в России!", бормочет Вильгельм. "Скорее наладить мирное соглашение бюрократов с кадетами", шепчет Клемансо.

Не мытьем, так катаньем, но надо не допустить Россию до нового, грандиозного крестьянско-пролетарского подъема. Русский же пролетариат твердо помнит, что, борясь за свободу у себя, он попутно содействует возникновению и успешному развитию борьбы за социализм на Западе.

Но не будет ли такая борьба преждевременной? Ответим на это мужественными словами Розы Люксембург:

{278} "Социалистическому перевороту должна предшествовать долгая и упорная борьба, во время которой пролетариат не раз получит суровые толчки и будет не раз отброшен назад, так что в первый раз он, с точки зрения конечного результата, по необходимости очутится "слишком рано" у власти.

"Но так как пролетариат совершенно не в состоянии иначе, как "слишком рано", завоевать эту власть, или, другими словами, так как он ее безусловно должен когда-нибудь "слишком рано" завоевать, чтобы затем продолжительно овладеть ею, то оппозиция против "соблазнительного" захвата является ничем иным, как оппозицией против стремлений пролетариата вообще овладеть политической властью".

Шансы пролетариата велики. Революции - это локомотивы истории.

Развитие жизни, борьбы, максимум энергии - никогда не было вредно. Начнется не сражение, а война, ряд сражений, период открытых действий, по которым истосковалась дуга революционного пролетариата, наступит конец оппортунистическому периоду, медленно погружавшему эти силы в болото компромисса, всегда обманчивого, всегда невыгодного для классов зависимых.

А. Луначарский.

17.