Альфред Штенцель - История войн на море с древнейших времен до конца XIX века

Так как торговля в древние времена началась еще до изобретения способов передвижения по воде, то и естественно, что первоначально существовала лишь сухопутная торговля, захватывающая еще очень отдаленные времена.

Для перевозки товаров, после людей-носильщиков, которые встречаются в глубине Африки и доныне, в Египте до 200 г. до н. э. применяли ослов, а позднее лошадей. У семитских же племен для этой же цели применялись «корабли пустыни» – верблюды, единственные животные, пригодные для перевозки товаров через безводные пространства. По ровному месту, с небольшой кладью за девятичасовой дневной переход верблюд может сделать до 170 километров.

Весьма характерна связь между торговлей и религиозными и национальными празднествами. Последние всегда вызывали большое стечение народа, чем и пользовались купцы для своих торговых дел. Таким образом, с праздниками всегда совпадали большие торговые дни и ярмарки, как, например в Харране, Делосе, Олимпии и т. д. Явление это сохранилось и доныне. Очень существенное значение для торговли имело в данных случаях то обстоятельство, что в месте празднества и его окрестностях всегда царили мир и спокойствие, весьма благоприятные для торговых сношений.

Направление торговых путей в продолжение целых тысячелетий оставалось поразительно постоянным. Для финикийской торговли важнейшими путями были следующие: дорога из Египта через Газу с ответвлением к Иерусалиму, шедшая вдоль побережья через Тир и другие финикийские города до малоазийского берега; другой путь шел от Эцион-Гебера восточнее Мертвого моря и Иордана на Дамаск, где сливался с дорогой, шедшей прямо из Тира. Из Дамаска шли три пути: первый на севере через Халеб (Алеппо) в Мабуг и Харран (Карры), два крупнейших торговых центра Месопотамии; второй путь через Пальмиру (Тадмор) в Типсах и третий – в Цирцесиум (Абу-Серай) на Евфрате. Эта река была судоходна для мелких судов от устья до Самосаты, всего на протяжении свыше 1900 километров. После углубления при Навуходоносоре (605-562 гг. до н. э.) она стала доступна и морским судам вплоть до Типсаха. Однако, несмотря на это, товары из Аравии шли в Вавилон и Харран большей частью караванными путями. От Харрана в восточном направлении тянулся путь через Мидию и Персию до Бактр (Балха) в северном Афганистане, сливавшийся с дорогой из Типсаха и примыкавший к торговым путям на Индию и Китай. В восточном направлении из Типсаха и Харрана шли дороги к Симире и Араду, ближайшим финикийским гаваням на Средиземном море. Кроме того, финикийцам были известны пути к Балтийскому морю: один из них шел от Ольвии у устья Буга вверх по Днестру до Галиции и дальше, к Янтарному берегу; другой же от северной части Адриатического моря вел туда же через Богемию и Силезию.

Большая стоимость сухопутной перевозки товаров послужила причиной того, что сухопутные грузы состояли исключительно из предметов роскоши, доступных лишь богачам. При социальных условиях древности население резко разграничивалось на богачей и бедняков, современного среднего класса не существовало. Поэтому оптовая торговля предметами первой необходимости и комфорта, доступными для бедных классов, а равно сырьем для нужд промышленности, могла вестись лишь морскими путями; торговля финикийцев и была преимущественно морской. Индия была старейшей культурной страной, богатство которой и обилие товаров, находивших всегда большой спрос в других областях, послужило поводом к развитию обширной торговли. С незапамятных времен Индия вела на сухом пути крупные торговые сношения с Китаем. Предметами вывоза служили пряности и коренья, шелк, золото, жемчуга и алмазы, ткани, металлические изделия, хлопок, рис и т. д. Финикийцы воспользовались нерасположением индусов к морю и захватили в свои руки всю морскую торговлю с Индией. Туда они ввозили бальзам, благовония и другие продукты своей страны, употреблявшиеся в больших количествах при богослужениях, и обменивали их на продукты из Индии. Индийские и аравийские товары они доставляли в Египет, в гавань Левкос Лимен на Красном Море, откуда перевозили их сухим путем до Коптоса на Ниле и далее, или же везли их до Арсинои (Суэц) и Эцион-Гебера (Акаба), а оттуда по каналу в Бубастис и Египет или сухим путем в Газу и Ханаан.

Вследствие этих торговых сношений, ведшихся с незапамятных времен, отношения между финикийцами и египтянами были настолько тесными и дружественными, что целый район главного египетского города Мемфиса был заселен исключительно финикийцами, и вся египетская морская торговля в Средиземном море составляла их монополию. Таким образом, к индийским и аравийским товарам присоединялись еще и египетские, состоявшие частью из земледельческих продуктов: зерна, льна, хлопка и папируса, частью же из изделий промышленности: ковров, платья, полотна, металлических, деревянных и кожаных изделий, канатов, сетей и т. п. Эти товары финикийцы распространяли по всему побережью Средиземного моря наряду с ценными продуктами своей страны, как-то: судостроительным лесом, пенькою и с произведениями финикийской промышленности в виде пурпурных тканей, в изготовлении которых не имели соперников, а также железных глиняных и стеклянных изделий; сюда присоединялись еще вино и масло из Греции, олово из Англии и очень высоко ценившийся янтарь. Последний в очень большом количестве был найден впоследствии при раскопках царских гробниц в Микенах, относящихся к XVI или XIII вв. до н. э.

Наиболее выгодным товаром, без сомнения, были рабы, содержавшиеся в огромных количествах всеми наиболее культурными государствами, за исключением Индии (Страбон, XV. 1; 34, 54, 59). Точных сведений о рабовладельчестве нет, тем не менее, известно, что египетский царь Рамзес III (1185-1153 гг. до н. э.) подарил за время своего царствования богам, то есть жреческой касте, помимо громадных земельных участков, 113 433 рабов; в Афинах на одного свободного гражданина приходилось 20 рабов, на маленьком острове Эгине число рабов достигало 470 000. Из них только небольшая часть была местными уроженцами, большая же часть была привезена из других стран. Военные законы того времени давали победителю неограниченное право распоряжаться жизнью и имуществом побежденных. Военнопленные обычно становились рабами, а потому финикийские купцы имели обыкновение следовать по пятам за армиями и флотами с тем, чтобы скупать за гроши военнопленных. Некоторые дикие племена продавали своих единоплеменников, и это явление имело место даже у израильтян. Центральным пунктом работорговли был Тир, а главным невольничьим рынком – священный остров Делос, где иногда в течение одного только дня продавалось несколько тысяч рабов (Страбон, XIV, 4; 2).

Финикийцы, в течение многих веков не имевшие конкурентов в морской торговле (греки начали морскую торговлю вне своих пределов лишь около 800 г. до н. э., а западные народы – еще позже) всецело монополизировали ее и получали большие доходы.

Как в умении вести торговлю, так и в судоходстве они оставляли далеко позади себя другие народы; они имели хорошо развитое коммерческое чутье, дававшее им возможность правильно оценивать все условия страны, с которой они вели торговые сношения, ее товары, порты и пути сообщения, потребности и склонности народа, ее законы и ее финансы. Для идеального купца честность должна стоять на первом плане; при установившихся продолжительных торговых сношениях ее требует простой разум; здоровой может считаться лишь та сделка, которая выгодна для обеих сторон, когда каждый за то, что дает другому, приобретает то, что представляет для него наибольшую в данный момент ценность.

Идеальными купцами финикийцы никогда не были. Они стремились главным образом к материальному успеху и наслаждениям; высокие цели, научные, национальные и вообще идеальные стремления были чужды им. Торговля была единственной целью их плаваний. Общаясь преимущественно с малокультурными народами, которые еще не знали денег, они вели торговлю в развоз, то есть кормчий был одновременно и судовладельцем и собственником груза и продавал его там, где это было выгоднее. Ни расширением своего государства, ни его могуществом, ни просвещением более диких народов финикийцы не интересовались; они не заботились и о расширении своих собственных познаний о чужих народах и государствах – заботься они об этом, наши сведения о древнем мире были бы много обширнее, чем это есть в действительности. Боясь конкуренции и желая удержать монополию в морской торговле, они держали в тайне свои плавания и их цели, и не делились ни с кем сведениями об известных им странах и морях.

Рассказы о таких морских ужасах, как Сцилла и Харибда, об опасных мелях в Сыртских заливах, о том, что в иных местах вода настолько густа, что в ней застревают корабли – все это, несомненно, выдумки финикийцев, имевших целью напугать соперников и удержать их от путешествий в чужие страны; финикийская ложь вошла в поговорку у древних народов. В тех случаях, когда подобные средства не помогали, финикийцы прибегали к насилию, нападая на более слабые встречные корабли своих конкурентов, и попросту выкидывали последних за борт.