Сергей Горлов - Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг.

Как писал Радек, ему удалось

«наладить сношения <…> с представителями восточной ориентации германского политического мира».

Одними из первых посетителей Радека в тюрьме были М. Талаат-паша, последний великий визирь (премьер-министр) Турции, и Энвер-паша. Он был инициатором заключения Турцией военного союза с Германией и до конца первой мировой войны в качестве военного министра руководил действиями турецкой армии. Радек знал, что оба они были друзьями Германии и люто ненавидели Англию. Ему было известно об их связях с набиравшим силу и политический вес генералом X. фон Зектом (Сектом), который в течение последнего года империалистической войны занимал пост начальника генштаба турецкой армии. Зект тесно взаимодействовал с Энвер-пашой. В январе 1919 г. он был начальником штаба верховного главнокомандования армии «Норд», участвовавшей в оккупации Прибалтики с целью «защиты» ее и Европы «от распространения большевизма». Зная традиционно сильное, исключительное положение германской армии и ее офицерского корпуса в структуре власти Германии («государство в государстве»), и, очевидно, будучи информированным о заключении союза между Эбертом и Гренером 11 ноября 1918 г., Радек убедил визитеров из Турции в необходимости втолковать германскому генералитету преимущества для Германии союза с Советской Россией — «другого пути вывести Германию из политической изоляции нет».

Подобные настроения усилились в результате подписания Германией 28 июня 1919 г. Версальского мирного договора, по которому территориальные потери Германии составили 1/4 ее территории, устанавливались три зоны оккупации (Кельн, Кобленц, Майнц), на левобережье Рейна создавалась Рейнская демилитаризованная зона. От Германии отторгались Шлезвиг и Мемель. Угольные шахты Саарского бассейна Германии в счет будущих репараций передавались «в полную и неограниченную собственность» Франции.

Германия признала независимость Чехословакии и Польши и передала им некоторые территории в Верхней Силезии. Принадлежность остальной части Верхней Силезии, а также округов Алленштайна и Мариэнвердера (Восточная Пруссия) должен был определить плебисцит. Данциг с прилегающей к нему территорией превращался в «вольный город под защитой Лиги Наций» и включался в таможенные границы Польши. Германия была лишена всех ее колоний. Формально она отказалась «от всех своих прав и правооснований на свои заморские владения». Общая сумма репараций в Версальском договоре не была зафиксирована, ее должна была определить межсоюзническая репарационная комиссия.

На Германию были наложены жесткие военные ограничения. Так, уже к 31 марта 1920 г. германская армия не должна была превышать 100 тыс. человек, а ее офицерский корпус — насчитывать более 4 тыс. офицеров. Германский генеральный штаб ликвидировался, и его восстановление запрещалось[21]. Воинская повинность отменялась. Германии запрещалось проводить какую бы то ни было военную подготовку в учебных заведениях, стрелковых, спортивных и туристских организациях. Она лишалась права аккредитовывать в других странах свои военные миссии. Германии запрещалось иметь тяжелую артиллерию, танки, подводные лодки, дирижабли, военную авиацию, а в будущем силы ВМФ не должны были превышать 15 тыс. человек, 6 броненосцев, 6 легких крейсеров и 12 контрминоносцев[22]. Контроль за выполнением военных постановлений Версальского договора возлагался на особые межсоюзнические комиссии: военную, морскую и воздушную[23].

9 июля 1919 г. германское Национальное собрание ратифицировало Версальский мирный договор, и 15 июля в Германии был принят закон об обязательной силе его постановлений.

В начале января 1919 г. в Берлине была образована миссия по делам военнопленных (шеф — депутат от СДПГ Д. Штюклен, ее фактический руководитель — М. Шлезингер). При ее активном участии — и в нарушение приказа союзников, регулировавшего определенный порядок возврата русских военнопленных из Германии в Россию, а затем и его прекращение (союзники намеревались использовать русских военнопленных в борьбе против Советской власти), — Шлезингер сумел интенсифицировать возврат русских с тем расчетом, чтобы советская сторона, в свою очередь, ускорила возврат военнопленных немцев из России в Германию.

Весной 1919 г. в Берлине советский представитель В. Л. Копп подписал вместе с представителем германской миссии Соглашение об обмене военнопленными, легализовавшее его положение в Берлине в качестве руководителя советской миссии по делам военнопленных[24]. 7 июля 1920 г. был заключен договор, по которому Коппу в Берлине и Г. Хильгеру в Москве предоставлялись некоторые дипломатические права: разрешалось пользоваться курьерской почтой и исполнять некоторые консульские функции.

21 августа 1919 г. страны Антанты призвали германское правительство участвовать в блокаде Советской России. 20 октября 1919 г. советский нарком иностранных дел Г. В. Чичерин послал в Берлин советскую ноту протеста с предупреждением о том, что в случае участия Германии в блокаде Советской России в какой бы то ни было форме советское правительство будет рассматривать это как «сознательно враждебные действия». «Советское правительство надеется, что Германское правительство ответит на глубоко несправедливое требование держав Согласия решительным отказом», — говорилось в советской ноте. На заседании Национального собрания Германии[25] 24 октября 1919 г. депутаты от трех партий, исходя, правда, из различных позиций, отклонили требование Антанты. Большинство депутатов было сторонниками союза с Россией, несмотря на отрицательное отношение к большевистскому режиму.

Тем временем в августе 1919 г. Радека выпустили из тюрьмы. Еще какое-то время он оставался в Германии и жил на квартире у полковника барона Е. Райбница, одного из ближайших сотрудников Людендорфа в годы первой мировой войны. Он был инициатором заключения Турцией военного союза с Германией и до конца первой мировой войны в качестве военного министра руководил действиями турецкой армии. Уже после подписания Версальского договора к Радеку приходил бывший министр иностранных дел кайзеровской Германии адмирал П. фон Хинце. Радек имел затем еще одну встречу с В. Ратенау и директором АЭГ Ф. Дойчем. Ему удалось убедить собеседников в необходимости и неизбежности союза между Россией и Германией. Когда в конце 1919 г. Радек вернулся в Россию, была проделана очень большая и основательная работа, подготовившая в основном будущую линию взаимоотношений между Советской Россией и Германией.

Год спустя, на VI Всероссийском съезде Советов в декабре 1920 г., Ленин, оценивая внешнеполитическое положение Германии после Версаля, сказал, что Германия была поставлена в условия невозможные для существования.

«И при таком положении Германия, естественно, толкается на союз с Россией. <…> Единственное для нее средство спасти себя — только в союзе с Советской Россией, куда она и направляет свой взгляд».

И это при том, что, как отмечал Ленин,

«немецкое буржуазное правительство бешено ненавидит большевиков, но интересы международного положения толкают его к миру с Советской Россией против его собственного желания».

И действительно, для обеих стран, этих двух парий Европы, как метко назвал их премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж в августе 1921 г., был лишь один выход — соединить свои усилия, установив хорошие отношения друг с другом.

Поражение России и Германии, а также Австро-Венгрии в империалистической войне вновь — впервые после польского национального восстания в 1863 г. — реанимировало идею польской государственности. То, что Германия и Австро-Венгрия в ноябре 1916 г. и Россия в августе 1914 г. и в марте 1917 г. объявили о намерении создать независимую Польшу, не только не уменьшило, а, пожалуй, увеличило стремление поляков стать независимыми и от Германии, и от России, и от Австро-Венгрии. А после того, как пришедшие к власти в России большевики провозгласили право народов на самоопределение и взяли курс на мировую революцию, оттолкнув от себя бывших союзников России по войне, взоры поляков и других лимитрофов обратились к державам Антанты. Еще не имея четко очерченных границ, Польша при активной и решающей помощи держав Антанты, и в первую очередь Франции, стала быстро приобретать доминирующую роль в восточной Европе — в условиях царившего там хаоса и политического вакуума, и в течение двух-трех лет стала основным форпостом западных союзников, своеобразным «восточным бастионом Версальского договора».

Территориальные притязания Польши к Германии вызвали у немцев открытую вражду к новому восточному соседу, с существованием которого им трудно было примириться. И на Востоке поляки претендовали на значительные российские территории.