Коллектив авторов - Гитлер-победитель. Мог ли фюрер выиграть войну? (сборник)

Тем не менее производство вооружений в СССР во второй половине 1941 года превзошло производство вооружений Германии [56] :

Как же такое могло быть? Одним из объяснений могут служить изданные под впечатлением первых побед Вермахта на Востоке директивы Гитлера от 14 июля 1941 года, в которых, в частности, говорилось:

«Сухопутные силы. Немедленно осуществить сокращение производства вооружения и оснащения, а также производства новых партий оружия, боеприпасов и боевой техники в соответствии с предстоящим сокращением численности сухопутных сил» [57] .

Однако уже очень скоро настроение немецкого военного руководства резко меняется. Начальник немецкого Генерального штаба Сухопутных войск Ф. Гальдер 11 августа записал в своем дневнике:

«Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс-Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом, был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и в особенности на чисто военные возможности русских» [58] .

12 августа командующий немецкой группой армий «Центр» фон Бок констатировал:

«Противник, несмотря на огромные потери в людях и технике, ежедневно атакует меня в нескольких пунктах, так что говорить о перегруппировании или каком-либо маневре войсками по фронту пока не приходится. Если русская оборона не рухнет в ближайшее время в каком-нибудь месте, поставленная перед нами цель по уничтожению главных сил русской армии в зоне ответственности группы армий «Центр» до зимы вряд ли будет достигнута» [59] .

Поэтому перестройка немецкого военного производства фактически так и не произошла, а в январе 1942 года были внесены существенные коррективы в планы производства вооружений.

Между тем объяснить такое разительное несоответствие между экономическими возможностями Германии и ее военным производством довольно просто – экономика Германии не была полностью переведена на военные рельсы, в стране сохранялось значительное производство товаров для гражданских нужд. Это обосновывалось идеологически – считалось, что немецкий народ не должен испытывать тягот и лишений, связанных с войной.

Еще одной причиной побед Вермахта в приграничном сражении называется его преимущество в моторизации. Вот как об этом пишет Алексей Исаев:

«К моменту нападения на СССР в Вермахте было полмиллиона автомашин и полугусеничных тягачей. В 1941 году в Германии было произведено 333 тыс. автомашин, в оккупированных странах – 268 тыс., сателлиты Третьего рейха произвели еще 75 тыс. автомашин. А мы все танки высчитываем, их вес вымеряем. Вторая мировая война была войной моторов и маневра. Автотранспорт являлся не менее важным компонентом армии, чем танки» [60] .

Однако немецкое военное руководство оценивало положение с автотранспортом в Вермахте далеко не радужно. Приведу подборку цитат из дневника Ф. Гальдера:

29 сентября 1940 г.: «Положение с новыми формированиями. Автомашин недостаточно для удовлетворения даже самых необходимых потребностей РГК. Нам придется экономить автомашины, уменьшая подвижность дивизий 13-й и 14-й линий. Мы будем также вынуждены значительно ослабить противотанковую оборону оккупационных войск, остающихся на Западе» [61] .

3 апреля 1941 г.: «Положение с автомашинами вынуждает переоснащать ряд подвижных соединений французской матчастью. Решено провести это в отношении 20-й танковой, а также 14, 18, 25 и 36-й моторизованных дивизий. Чтобы избежать переоснащения еще одной моторизованной дивизии, оставшиеся пехотные дивизии подготовить лишь к 20.5» [62] .

21 мая 1941 г.: «Изменения в графике маршевых передвижений войск по плану «Барбаросса», вызванные задержкой поставок автомашин для вновь формируемых подвижных соединений» [63] .

31 мая 1941 г.: «Положение с автотранспортом в частях разведывательной авиации очень тяжелое» [64] .

Несоответствие между производством автотранспорта и его наличием в Вермахте объясняется также легко – автомашины использовались гражданским сектором, и изъять его оттуда без проведения тотальной мобилизации не представлялось возможным.

В Красной Армии после проведения мобилизации также должно было быть порядка пятисот тысяч автомобилей, причем в подавляющем большинстве это были грузовые машины – полуторатонные ГАЗ и трехтонные ЗИС. Парк автомашин Вермахта отличался пестротой и разнообразием: помимо немецких машин здесь были трофейные французские, чешские и т. д., причем почти половину парка составляли легковые автомобили.

А вот в гусеничной тяге после проведения мобилизации у Красной Армии должно было быть подавляющее превосходство. Против порядка 15 тысяч полугусеничных тягачей Вермахта в Красной Армии должно было быть около 90 тысяч тягачей и тракторов, большинство которых были обычными тихоходными сельскохозяйственными тракторами. В Вермахте использовать сельскохозяйственные трактора в качестве средства тяги никому до поры до времени в голову не приходило.

Поэтому так же, как преимущество Германии в выплавке стали не приводило к ее преимуществу в производстве танков, преимущество Германии в общем количестве автомашин не приводило к преимуществу Вермахта перед РККА в моторизации – в СССР, в отличие от Германии, в гражданском секторе к концу 1941 года осталось лишь несколько десятков тысяч автомобилей, практически весь автотранспорт был передан в Красную Армию.

Помимо автомобилей, у Германии были и значительные резервы вооружений. Например, в ходе кампании на Западе Германией было захвачено около 2 тысяч вполне современных французских танков B1bis, S-35, R-35 (и модификации R-39, R-40), H35 (и модификации H38, H39), большое количество танкеток и бронеавтомобилей. Однако захваченная бронетехника использовалась весьма ограниченно – некоторое количество танков применялось в качестве огнеметных, другая часть бронетехники использовалась как база для орудий ПТО или как тягачи. Большинство же французских танков использовались как учебные или попросту ржавели на складах.

Ставка на блицкриг и сохранявшееся значительное производство гражданских товаров сыграли с Германией злую шутку. Казалось бы, к концу октября 1941 года немцы добились впечатляющих успехов. В результате четырех последовательных операций на окружение (Киев, Брянск, Вязьма, Мелитополь), проведенных Вермахтом в конце сентября – начале октября, советский фронт на протяжении от Азовского моря до Калинина рухнул. В плен попало, по самым минимальным оценкам, более 800 тысяч человек, немцами было захвачено огромное количество советского вооружения и техники. Стабилизировать фронт удалось с огромным трудом с помощью военных училищ, только закончивших формирование танковых бригад и артиллерийских полков, а в последующем и с помощью переброшенных из Закавказья, из-под Ленинграда и из Сибири дивизий.

Однако воспользоваться результатами этих успехов Германии было не суждено. В решающий момент оказалось, что Вермахту постоянно чего-то не хватает – то прибывших в нужное время и в нужное место пополнений, то гусеничной техники, способной протащить войска через осеннюю грязь, то теплого обмундирования, то горючего, то смазки, не замерзающей на морозе, то паровозов, котлы которых не лопаются при –30°, то танков, гусеницы которых не вмерзали бы намертво в лед. И нельзя сказать, что это были какие-то неразрешимые проблемы, – просто руководство Германии после первых побед уже раздумывало над тем, куда дальше обратить свои взоры – на Иран, Англию или еще куда-нибудь, а думать над тем, как вести войну зимой 1941/42 года, оказалось некому.

Огромные потери, понесенные Красной Армией в конце сентября – начале октября, не удалось восполнить даже к началу декабря 1941 года. К началу контрнаступления под Москвой сложилось следующее соотношение сил РККА и Вермахта:

В мемуарах Г.К. Жукова о соотношении сил к началу декабрьского контрнаступления Красной Армии под Москвой сказано следующее:

«Несмотря на передачу нам трех армий, Западный фронт не имел численного превосходства над противником (кроме авиации). В танках и артиллерии превосходство было на стороне врага. Это обстоятельство явилось главной особенностью контрнаступления наших войск под Москвой» [65] .

Однако сами немцы не замечали превосходства РККА в воздухе. Так, генерал Гюнтер Блюментрит писал о действиях советской авиации в битве под Москвой:

«До сих пор мы еще мало видели русских самолетов, хотя в то время линия фронта проходила всего в нескольких минутах полета от московских аэродромов» [66] .

За счет чего же советским войскам, значительная часть которых представляла собой вновь сформированные плохо обученные дивизии, другая часть – переброшенные с Дальнего Востока и из-под Ленинграда, не имеющие боевого опыта соединения, удавалось наступать против имевших превосходство в силах, получивших теперь уже реальный полугодовой опыт ведения войны немецких войск?