Татьяна Купер - Династия Тюдоров

Падение фаворита Роберта Деверё

Но вернемся к нашему фавориту. Граф Эссекс вернулся в свою лондонскую резиденцию Эссекс Хаус, в надежде вернуть милость королевы, но тут у него возникла другая проблема. Так как монополия на сладкие вины была источником его основных доходов, теперь, когда ее отобрали, его дела сильно пошатнулись, и граф начал переходить «от печали и раскаяния к возмущению и бунту». В его горячей головушке родился совершенно абсурдный и дерзкий план: захватить Лондонский Сити и Тауэр, заставить королеву собрать Парламент и объявить Роберту Сесилу импичмент, в то время как себя провозгласить лордом-протектором Англии.

Для успешного осуществления этого плана Эссекс в первую очередь заручился поддержкой своих военных последователей, а также одного из лондонских шерифов и пяти других недовольных пэров. Затем он начал искать помощь за пределами Англии – в Ирландии и Шотландии. Ирландский бунтовщик О'Нил, в обмен на сохранение своей власти, согласился его поддержать, и они подписали договор. Шотландский король Яков был более осторожным. Когда он получил письмо от Эссекса, то вместо открытой поддержки послал графу закодированное послание, в котором назначил ему встречу со своими доверенными лицами.

Но больше всего Эссекс надеялся на свою огромную популярность среди жителей Лондона. Чтобы призвать лондонцев к оружию, один из его приверженцев подговорил шекспировскую группу поставить на сцене театра Глобус пьесу «Ричард II», которая описывала неудачного и слабого, но уверенного в божественности своей власти правителя, поручающего власть алчным фаворитам. Актеры даже согласились сыграть запрещенную сцену, в которой любимый народом аристократ Генрих Болингбрук свергает своего кузена, развращенного и самонадеянного монарха Ричарда II, став после этого королем Генрихом IV. Отец Генриха, Джон Гонт, умирающий во время мятежа сына, олицетворял английский патриотизм и противопоставлен как честолюбивому сыну, так и слабому племяннику. Патриотический монолог Гонта вскоре приобрёл популярность, отдельную от пьесы.

Премьера спектакля состоялась 7 февраля 1601 года. Зрительская толпа в театре была разношерстной – искатели приключений, бывшие солдаты, паписты, оппозиционеры. Но их всех объединяло общее недовольство Елизаветой и Робертом Сесилом, а также общая лояльность к единственно возможной альтернативе – Роберту Деверё, графу Эссексу.

Елизавета любила театр, но подобные пьесы были не только развлекательными, но и политическими, и несли новые и довольно опасные идеи. Она проводила прямую параллель между собой и свергнутым королем, так как понимала, что вокруг нее развелось слишком много потенциальных болингбруков. Так оно и было.

На следующее утро после премьеры спектакля к дому Эссекса пришли лорд-хранитель печати, главный судья, граф Вустерский, сэр Уильям Ноллис и именем королевы потребовали от него воздержаться от необдуманных поступков. Эссекс захватил их и оставил заложниками. Вскоре Елизавете уже докладывали, что Эссекс покинул дом и уже марширует с группой дворян по Флит Стрит, призывая народ Сити к оружию. Впервые ей угрожали в ее собственной столице! Когда восставшие были всего в двух милях от королевского дворца, она приказала войскам заблокировать путь на Черинг Кросс баррикадами. Одновременно по городу были разосланы королевские глашатаи, возвещавшие о том, что Эссекс объявлен государственным изменником. Появление королевских войск и крики глашатаев об измене заставили лондонцев призадуматься, и они предпочли остаться за запертыми дверями.

Однако всё пошло не так, как он ожидал: обещанного шерифом оружия не было, в результате стычки с войсками лондонского епископа трое бунтовщиков были убиты, а остальные начали отступать, пряча в темноте под мантиями свои лица, чтобы уйти неузнанными. Эссекса охватила паника и он счел наилучшим выходом вернуться под защиту стен своего особняка, где забаррикадировался и начал лихорадочно уничтожать все инкриминирующие его документы, включая закодированное послание короля Якова. И только когда к его дому подкатили королевские пушки, и лорд-адмирал пригрозил взорвать дом, Эссекс окончательно сдался. Вместе с ним было арестовано еще 85 конспираторов, включая покровителя Шекспировского театра графа Саутгемптона. Но актёры труппы «Chamberlain’s Men» и сам Шекспир, насколько известно, никак не были наказаны за это представление, и накануне казни Эссекса даже играли спектакль перед самой королевой.

Через несколько дней, 19 февраля, граф предстал перед судом. Он сознался во всём, назвав себя «самым большим, самым подлым и самым неблагодарным предателем из всех, когда-либо живших на земле» и просил казнить его тайно. Решение было предсказуемым – признан виновным в измене и приговорен к смертной казни.

Но по закону смертный приговор могла подписать только королева, и она опять, как всегда, колебалась. Чтобы показать себя перед международным сообществом толерантной и либеральной, она заявила французскому послу, что с готовностью даровала бы жизнь своему опальному фавориту, так как частично винила себя в том, что позволила ему быть таким дерзким. Да, она много раз назначала его на военные посты, несмотря на его все возрастающую репутацию безответственного человека, и ее собственная переоценка этого человека привела к плачевным результатам. Но с другой стороны, заметила она, опасность от него так велика, что ему придется умереть.

Да, Эссекс был единственным мужчиной, который бросил вызов Елизавете публично прямо в лицо, а также был единственным из ее подданных, кто попытался соревноваться с ней в популярности. «Нам двоим было слишком тесно в одном небольшом государстве»,– подвел итог сам граф во время допроса.

Но все эти события принесли тяжелые воспоминания из прошлого. Елизавета вспоминала, как она агонизировала месяцами, прежде чем подписать смертный приговор своему кузену герцогу Норфолку, а затем годами раздумывала над приговором Марии Стюарт. Нет, на этот раз она будет более решительной! «Агония подписания» на этот раз длилась всего лишь две недели, и Эссекс был казнен в пепельную среду (первый день поста), 25 февраля 1601 года. Ему было всего 35 лет. Понадобилось три удара топором, чтобы его мятежная голова слетела с плеч, и он стал последним, кому отрубили голову в лондонском Тауэре.

Это правда, что когда-то Елизавета влюбилась и поддалась обаятельному, но дерзкому молодому графу, прощая ему любые вольности. Мало того, она с удовольствием играла эту романтическую роль, и даже поверила в то, что это ее последняя любовь, и другого шанса у нее уже больше не будет. Теперь же, по свидетельству приближенных: «Она любила сидеть в темноте и иногда пускать слезу, оплакивая графа Эссекса». Этим она, вероятно, оплакивала свою собственную слабость…

Безутешными он оставил еще трех женщин – свою жену Фрэнсис Уолсингем (дочь начальника разведки Уолсингема) с тремя детьми и любовницу Элизабет Саутвелл с сыном, а также мать Летицию Ноллис, которую Елизавета так и не смогла простить, несмотря на все попытки фаворита Роберта вернуть матери былую благосклонность королевы. Последняя продолжала отказывать ей даже в аудиенции.

Но опальная Летиция потеряла в этом восстании не только сына, но и третьего мужа – Кристофера Блаунта, который был тоже казнен как соучастник. На 13 лет моложе Летиции, он был для неё чем-то вроде эликсира вечной молодости и своеобразным утешением. Теперь, после стольких потерь, ей только и оставалось, что вернуться домой в Старфордшир, чтобы воспитывать внуков и помогать бедным. Подлинным триумфом для нее стал момент, когда после смерти Елизаветы, с приходом к власти нового короля Якова I, ее внук, сын Роберта, был восстановлен в правах и вернул себе титул графа Эссекса. Она прожила довольно долго и умерла в возрасте 91 года. Ее похоронили рядом со вторым мужем Робертом Дадли в часовне соборной церкви Святой Марии в Уоррике, около могилы их сына, маленького барона Денби. Летиция является предком многих знаменитостей, таких как Чарльз Дарвин, Уинстон Черчилль, Диана, принцесса Уэльская, и Сара, герцогиня Йоркская.

Образ елизаветинского правления всегда излучал триумф и успех. В поэзии и портретной живописи ее изображали как девственницу или богиню – «прекрасную Диану» или Астрею (богиню справедливости), а после победы на Армадой – как Глориану (по имени вечно молодой «Королевы Фей» в поэме Эдмунда Спенсера). Ее рисовали снова и снова – всегда ослепительной, всегда прекрасной, всегда торжествующей. Даже когда ей было за 50, ее лицо на портретах по-прежнему выражало вечную молодость королевы-девственницы и напоминало загадочную икону. Правда, Елизавета сама сделала девственность своим главным достоинством, как только взошла на престол, и только позже поэты и писатели подхватили эту тему и превратили ее в иконографию королевы.