Анна Колчина - Радио Cвобода как литературный проект. Социокультурный феномен зарубежного радиовещания

Авторы РС всегда искали свои собственные оригинальные формы подачи правды о прошлом. Радио транслировало многообразные мнения. У микрофона Свободы выступали и Михаил Коряков, историк, основатель и ведущий программы «Россия вчера, сегодня, завтра», сотрудник нью-йоркского отделения РС, и известный публицист Олег Красовский. В 1983 году на РС пришел Владимир Тольц, который занялся политической историей РС. За год до этого он был обвинен КГБ в распространении антисоветских материалов и эмигрировал из Советского Союза. Тольц вспоминает: «Оказавшись в Австрии, поскольку на Лубянке мне сказали, что я могу уехать только через Вену, чтобы не создавать прецедента, я, естественно, подумал о городе Мюнхене. У меня к тому времени на Свободе уже работали какие-то давние знакомые, я подумал, что это было бы интересно там и жить и, возможно, работать… До этого я слушал Свободу за городом. В Москве было трудновато слушать. Сейчас я вспоминаю: мы регулярно слушали цикл передач, который был по книжке Фридриха Незнанского и Эдуарда Тополя “Журналист для Брежнева”. В октябре 1982 года я оказался в Мюнхене, на РС я уже попал, наверное, в конце года. Поговорив с руководством, я понял, что есть возможности работы. Все делалось не сразу, вначале я был фрилансером до середины 1983 года, а потом появилось обещанное мне заранее место в исследовательском отделе РС. Это была привычная для меня работа аналитика, и я с удовольствием этим занялся. Со мной работал Кружин (Бублик), который в свое время работал в охране генерала Власова, а у нас занимался военной аналитикой, делал выписки, делал какие-то построения… В Русскую службу меня уговорили перейти, чтобы вести старейшую аналитическую программу РС “Россия вчера, сегодня, завтра”. До меня ее вел Глеб Александрович Рар, публицист, церковный и общественный деятель, ведущий программ “Не хлебом единым”, “Балтийский маяк”, “Партнер – Германия”. Напротив меня в Русской службе сидел Олег Красовский, потом его уволили за крайний русский национализм… Эмигрантов первой и второй волн было много, но к тому времени, когда я работал, они уже не играли первую скрипку. Мне довольно много приходилось говорить о правозащитном движении… В Русской службе вечно возникали, мне кажется, искусственно инсценировались, дебаты по тому поводу, что можно говорить, и, в частности, возникла тема, связанная с власовцами. Я сказал, что вообще не может быть запретных тем, это чушь. Вопрос о нахождении нужной тональности в нашем спокойном отношении к прошлому, если его нет, то это уже не история»[85].

В 1980-х годах Тольц вел актуальные политические программы и был одним из первых ведущих регулярных передач в прямом эфире: «В стране и мире», «Одна шестая», «Зеркало», «Либерти лайв». Ему принадлежат замысел и первые выпуски аналитической программы «Русская идея», которую он затем передал писателю и философу Борису Парамонову. С 1998 года Тольц вел на РС авторскую аналитическую программу «Разница во времени» – это разговоры о России, документальные беседы о прошлом и настоящем страны. Кроме того, он автор художественно-публицистической программы «Документы прошлого», в которой использовал фрагменты из звукового архива РС, материалы из Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного архива социально-политической истории и др. Созданный автором цикл передач, посвященный 40-й годовщине XX съезда КПСС, лег в основу первого мультимедийного проекта РС. К участию в этом проекте были привлечены историки, архивисты, эксперты и политические деятели из разных стран Европы и США. (Проект принят Министерством образования России для распространения в школах и используется для изучения истории в университетах.)

Тольц также предложил на радио новую форму исторического рассказа – он автор цикла из двенадцати программ «Три дневника. По маршруту Стейнбека полвека спустя». Этот цикл вспоминал тележурналист, заведующий кафедрой телевидения и радио факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова Георгий Кузнецов. Он отмечал, что в связи с коммерциализацией современного отечественного радио из эфира российских радиостанций пропадают радиоочерки, а РС в своем роде наследует традиции русского толстого журнала: «На отечественном радио не стало радиоочерков. Радиокоммерсанты считают этот жанр устаревшим, невыгодным. Отчего же на “Свободе” он процветает? Сегодняшний радиожурналист “Свободы” повторил маршрут Стейнбека и создал ряд радиоочерков… Почему мы опять обращаемся к зарубежным радиоголосам, чтобы получить то, чего не услышишь по отечественному радио? Правда, обращаемся теперь не таясь…»[86]. Серия радиопередач создана по следам путешествия нобелевского лауреата, американского писателя Джона Стейнбека, который посетил Советский Союз в 1947 году. Результатом визита Стейнбека стал «Русский дневник» – книга, где он попытался описать советскую повседневность. Другой «русский дневник» – о самом Стейнбеке и его путешествии – тайно составлялся людьми, специально приставленными к писателю, чтобы организовать «правильное освещение» советской действительности. 50 лет спустя Владимир Тольц повторил маршрут Стейнбека и нашел в архивах секретные донесения о его поездке[87].

Что побуждало советскую аудиторию настраиваться на волну РС?

Во-первых, ощущение того, что достоверная информация о внутренних процессах в стране недоступна из местных официальных источников; во-вторых, интерес к западной точке зрения на события в СССР; в-третьих, интерес к повседневной жизни на Западе и стремление познакомиться с «запрещенной» культурой; в-четвертых, интерес к жизни на Западе «бывших советских» (эмигрантов), интерес к неизданной в СССР литературе и произведениям писателей русского зарубежья, а также стремление больше узнать о культурном наследии России, утраченном и замалчиваемом после революции (РС выступает в роли связного между советскими гражданами, оставшимися в Союзе и покинувшими его); наконец, в-пятых, служебная необходимость быть в курсе того, что «говорит враг»[88].

Из всех западных станций слушатели предпочитали РС, потому что оно специализировалось на трансляции запрещенных книг и критических беседах эмигрантов[89].

Постоянной аудиторией западного радио были также кремлевские «слушатели»: «Среди аудитории были такие, кто следил за западными радиопередачами регулярно, причем по распечаткам дайджеста западных радиопередач. Их было немного. Все они относились к самому верху советской партийно-государственной пирамиды и являлись получателями “ОЗП” (Особых закрытых писем), связанных с иностранным радиовещанием… Эти избранные “слушатели” были как раз теми людьми, кто определял советскую политику, в том числе в отношении иностранного радиовещания на Советский Союз»[90]. В период становления западного вещания на СССР и формирования первой генерации слушателей «голосов» (т. е. в начале 1950-х годов) стоит прежде всего отметить «военную специфику советского мировосприятия». Владимир Тольц пишет: «Когда вчитываешься в судебные документы по 58-й статье тогдашнего УК РСФСР (это “политическая” статья, предусматривавшая наказания за “антисоветскую деятельность”), явственно проступает: под влиянием сложно переплетенного букета разновеликих и часто противоречащих друг другу факторов – общей атмосферы холодной войны собственная государственная власть в глазах, по крайней мере, части советского населения, таких больше было среди слушателей “голосов”, представала как оккупант, советская жизнь как оккупационный порядок, а “иноземные силы” – как освободитель… В этом “контексте” зарубежные радиостанции (на “Радио Освобождение” говорили, что им небезразлична жизнь советского народа) воспринимались как олицетворение ожидаемых освободителей…»[91].

Наиболее распространенным типом социальной активности, «инспирированной западным радиовещанием» с середины 1950-х годов, являлся пересказ передач «голосов» и их обсуждение. Иногда такого рода «социальный активизм» обрекался на уголовное преследование[92]. Слушатели нередко записывали иностранные радиопередачи, и эти записи оказывались составной частью «идеологического багажа советских инакомыслящих», а также – в случае их обнаружения – «подтверждением криминальной деятельности». Были также попытки обратной связи с радиостанциями. К этому следует добавить и письма «в защиту» иностранного радио, адресованные в советские инстанции[93]. Как заключает Тольц: «Приступив к глушению русскоязычных передач иностранного радио, СССР обрек себя на 40-летнюю разорительную «игру на поражение»[94]. Во-первых, глушение стоило гораздо дороже, чем вещание. Во-вторых, оно всегда могло оградить от западных «голосов» лишь часть территории. Подтверждением этому служит «Записка ЦК КПСС о заглушении иностранных радиостанций» от 6 августа 1958 года, написанная через пять лет после запуска радио в эфир: «Основным каналом проникновения в нашу страну враждебной идеологии и всевозможных слухов стало радиовещание империалистических государств, организуемое специально для населения СССР… Постановлением Совета Министров СССР от 19 апреля 1949 г. Министерству связи было поручено организовать заглушение радиостанций, ведущих антисоветское вещание… Несмотря на все усилия и миллиардные затраты, глушение не достигает цели. Враждебное радио прослушивается по всей стране… Прежде всего необходимо коренным образом улучшить наше радиовещание для населения СССР… Для укрепления технической базы советского радио важное значение может иметь передача ему мощных радиостанций, занятых глушением. Целесообразнее, чтобы эти станции вместо помех давали разнообразные программы… Л. Ильичев, А. Романов, Г. Казаков»[95].