Светлана Рафалюк - Источниковедение новой и новейшей истории

6. Метод изнанки (техника «да… но»). Если оппонент строит убедительную систему доказательств, которую сложно атаковать «в лоб», то метод изнанки позволяет выявить слабые места через указание непредвиденных логических следствий. В начале вы нарочито соглашаетесь с доводами оппонента, но затем обращаете внимание на скрытые обстоятельства или неучтенные последствия («Вы отчасти правы в этом утверждении, но забыли о …»).

7. Метод бумеранга. Это техника обращения нападок на нападающего. Она является частным случаем техники изнанки. Не обладая рациональной доказательностью, она при должном применении вполне действенна. Но недопустима вульгаризация этого метода («от такого слышу»).

8. Метод ограничений (техника дифференцирования). Метод основан на раздроблении высказывания оппонента: «Вот это верно, вот об этом можно придерживаться разных мнений, а вот это совершенно неправильно…». Здесь не следует опровергать всю систему доказательств противника, следует атаковать его слабые пункты.

9. Метод переоценки. Очень часто невозможно оспорить утверждения оппонента, зато легко принизить их ценность. Он придает особое значение факту, который, по Вашему мнению, не стоит того. Вы об этом заявляете и обосновываете свое заявление. Возможен и иной вариант – «повышение ценности», когда нечто оценивается выше, чем оценил оппонент.

10. Метод опережения (исключения возражения). Это техника предвосхищения возможного контраргумента противника. Выдвигаемое утверждение не подкрепляется всеми возможными аргументами сразу, а провоцирует оппонента на определенную ответную ремарку. В ответ на нее и наносится основной полемический удар.

11. Метод вопроса. Вопрос подталкивает любую дискуссию. Но мы не столько хотим знать, что скажет оппонент о своей позиции, сколько стремимся оттолкнуться в полемике от его ответа. Упрощенный вариант этой техники – риторический вопрос («Вы скажете, что…. и я Вам отвечу:…»). Особый случай, когда с помощью метода вопроса оппонент подводится к необходимости высказаться вполне определенно и однозначно на «неудобный» вопрос.

12. Метод мнимой поддержки. Если оппонент выдвинул очень популярные и убедительные аргументы, то их можно нарочито поддержать, но в развитие этих утверждений привести новые аргументы и соображения, которые оппонент «не заметил». Тем самым его позиция дискредитируется, инициатива перехвачена и дальнейший ход рассуждений можно выстроить уже в соответствии с собственным мнением. Отдельный случай при применении этого метода – техника извращения. Аргументы оппонента якобы поддерживаются, но происходит откровенное передергивание смыслов и интонаций в его позиции. В итоге эти аргументы выглядят уязвимо.

13. Метод преувеличений (техника обобщений). При использовании техники обобщения даже единичный факт выставляется как регулярно повторяющееся явление. Собственные аргументы позиционируются как единая система, абсолютно целостная и логичная в своей основе. Понимание и сочувствие со стороны тех или иных наблюдателей позиционируется как «поддержка народа» и т. п. Ошибки и погрешности оппонента преподносятся как доказательство явной предвзятости или полной некомпетентности.

14. Метод сведения к шутке. Остроумное или шутливое замечание способно поколебать любую аргументацию. Юмористическая форма может очень выгодно оттенить жесткие нападки на оппонента, скрасить полемическую агрессию. Очень красноречива шутливая цитата, даже если она вырвана из контекста.

15. Метод обращения к личности. Девиз в этом случае таков: если нельзя опровергнуть позицию оппонента по существу, то надо попытаться напасть на личность противника. Дискредитация личности противника косвенно ведет к дискредитации его мнения. Но эта техника очень уязвима из-за явной агрессивности и предвзятости. Поэтому она более эффективна в сочетании с шуткой.

15. Метод цитирования. Обращение к «авторитетам» не всегда уместно и добросовестно. Но меткие и емкие по смыслу цитаты укрепляют вес аргументов. Не менее эффективна обратная техника: уличение оппонента в искажении цитаты или в вырывании ее из контекста.

16. Метод уклонения. Для атаки на оппонента обсуждаемая проблема переводится в иную, более выгодную для себя плоскость. При столкновении с «неудобным вопросом» полемика уводится в область «общих категорий». Обратная техника: если оппонент уходит от предмета обсуждения или избегает острых углов, привлекая внимание к посторонним проблемам, то следует реакция по схеме «Я готов обсудить новую проблему, которую Вы поставили. Но только после того, как Вы ответите на заданный мной вопрос…».

18. Метод запутывания. Положение выворачивается так, как выгодно для хода полемики. Допускаются всяческие передержки. Высказывания оппонента комкаются, его аргументы смешиваются и смещаются по смыслу, не самые удачные детали возводятся в ранг основных тезисов. Тем самым, вся позиция оппонента лишается «объемности», выхолащивается. Обратная техника: если оппонент использует метод запутывания, то его обвиняют в стремлении «делать слонов из мух» и готовности «стрелять из пушек по воробьям». Поток слов и эмоций оппонента прерывается призывом «спокойно разобраться», и затем пункт за пунктом восстанавливается ход дискуссии.

19. Метод обращения к чувствам. Прием является особенно опасной формой техники навязывания. Вопрос обсуждается не по существу, а через обращение к чувствам, стереотипам и предубеждениям аудитории. Путем давления на «каналы восприятия» проводится «нравственная» атака: конкретные вопросы переносятся на мнимо моральную почву. Если такой прием применяет оппонент, надо попытаться вернуть обсуждение на конкретную, совершенно рациональную основу под лозунгом объективности.

20. Метод давления. Мнение жестко навязывается. Безапелляционно преподносятся любые данные и делаются любые ремарки. Альтернативные взгляды априори расцениваются как враждебные и несостоятельные, ассоциируются с теми идеями и походами, которые уже проявили свою несостоятельность.

Юрий Семенов

История (историология) как строгая наука

Задача историка, как и любого другого ученого, – поиск истины. Процесс постижения истины необычайно сложен и труден. На этом пути ученого могут подстерегать неудачи. В силу сложности проблемы, недостатка фактов и т. п. он, желая прийти к истине, сам того не замечая, может впасть в заблуждение. Но, помимо чисто познавательных трудностей, ученого подстерегают и другие опасности, источники которых находятся за пределами науки. Он может жаждать славы, известности, стремиться к материальному благополучию. На него давят личные и групповые (включая классовые) пристрастия, политические и иные симпатии и антипатии, общественное мнение, руководители научных учреждений, спонсоры, наконец, люди, облеченные государственной властью и т. п. Все это может привести его к искажению картины действительности. <…>

Особенно велико воздействие такого рода вненаучных факторов на историологию. Настоящий обвал доверия к исторической науке начался в период, получивший название перестройки. И он продолжается до сих пор. Самое печальное, что с тех пор пошел процесс не только и, пожалуй, даже не столько восстановления исторической истины, сколько новой неумеренной фальсификации прошлого. Доминировало стремление во чтобы то ни стало втоптать в грязь не только старую общественную систему, но все, что при ней возникло и существовало. Считалось, что для выполнения этой задачи все средства были хороши, включая самую откровенную ложь. Восторжествовал принцип: если раньше говорилось одно, то теперь во чтобы бы ни стало нужно утверждать прямо противоположное. <…>

Современная служебно-мифологическая литература о прошлом далеко не однородна. В ней условно можно выделить несколько течений. Одно из них является служилым и в том смысле, что служит господствующим верхам. Его можно назвать «демократическим», или, точнее, буржуафильским. <…> Затем стало набирать силу националистическое направление, которое чаще всего было приправлено изрядно дозой православия. И, наконец, появилось течение, которое на новой основе занялось возрождением и пропагандой сталинских мифов, – неосталинистское. Между этими направлениями нет абсолютной грани. Общее между ними состоит в том, что все они представляют собой разные варианты лжеисториологии и в одинаковой степени далеки от науки. Наряду со служебно-мифологической литературой о прошлом существуют такие сочинения на исторические сюжеты, которые можно назвать бредовыми, или бредо-мифологическими (например, это произведения Л. Н. Гумилева). <…>