Виктор Губарев - Флибустьеры Ямайки. Эпоха «великих походов»

Всю ночь флибустьеры простояли в окрестностях Панамы, а на рассвете снова вошли в город — точнее, в то, что от него осталось. Раненых доставили в церковь одного из монастырей, вокруг которой устроили арсеналы и установили орудийную батарею. Проведя смотр войскам, Морган и его офицеры констатировали, что во время захвата города погибло около 20 человек и примерно столько же было ранено. 

Губернатор Панамы отмечал в своем отчете, что велел сжечь все суда и лодки, остававшиеся на побережье, но горожане не успели выполнить этот приказ. Пиратам удалось захватить одну барку в предместье Фаске. Когда испанцы, сетует дон Хуан, «собирались поджечь ее, враги быстро пришли и не дали это сделать, и с нею они причинили нам большой ущерб, ибо вместе с нею они захватили еще три [барки] и совершили великое опустошение всего, что нашли на островах Табога, Отоке и Лас-Ислас-дель-Рей, взяв и доставив оттуда много пленных.

После этого несчастья я приказывал всем людям, которых встречал, идти со мной в Нату, чтобы я попытался сформировать там армейский корпус и встретить англичан. Но когда я прибыл в этот город, я не нашел в нем ни одной души, ибо все убежали в горы.

Вот что случилось со мной в этом городе, откуда я отправил судно с плохими новостями о нашем несчастье в Перу; такие же известия я отправил по суше в Гватемалу и Мексику, а через Пуэрто-Бельо — в Испанию.

И хотя после я пытался несколько раз собрать армию, у меня ничего из этого не вышло, так как ни один человек не пожелал последовать за мной».

Бедный дон Хуан так и не признал своей вины в случившемся. Он был твердо убежден, что вся ответственность за потерю Панамы лежала на его подчиненных, отказавшихся выполнять его мудрые распоряжения. В конце своего отчета королю губернатор писал:

«Это, сир, было наказанием свыше, и то, что приключилось со мной, могло произойти даже с великим [конкистадором] капитаном Гонсало Фернандо де Кордовой, если бы его люди покинули его, ибо один в поле не воин… Все президенты вместе взятые, какие когда-либо имелись в этом королевстве, не смогли бы сделать и третьей части того, что сделал я, дабы предотвратить указанное несчастье…».

Проведя в Панаме неделю, Морган, по словам Эксквемелина, «послал отряд в сто пятьдесят человек в крепость Чагре, чтобы в тот же день известить ее гарнизон о счастливой победе. Через город отряд провожали все. Испанцы, стоявшие за городом, заметив их, отошли.

После полудня Морган снова вернулся в город, каждый отряд занял положенное ему помещение, а одна группа пиратов отправилась к руинам сожженных домов, где еще была надежда выудить знатную поживу: серебряную посуду и слитки серебра, которые испанцы бросали в колодцы. На следующий день было снаряжено еще два отряда, каждый по сто пятьдесят человек, чтобы разыскать жителей города, рассеянных по окрестностям. Через два дня пираты вернулись и привели с собой двести пленников — мужчин, женщин и рабов. В тот же день посланная Морганом барка вернулась еще с тремя захваченными барками, однако самый ценный приз — галеон («Сантиссима Тринидад» . — В.Г. ), груженный королевским серебром и драгоценностями самых богатых торговцев Панамы, — был упущен; исчезли и монахи со всеми церковными украшениями, серебром и золотом. На этом галеоне было семь пушек и десять или двенадцать мушкетов, и стоял он только под нижним парусом, причем у команды не была заготовлена вода. Пираты захватили шлюп с этого корабля с семью матросами. Эти испанские моряки и сообщили разбойникам обо всем, что уже было сказано. Кроме того, они добавили, что галеон не мог выйти без воды в открытое море, однако предводителю пиратов было намного милее пьянствовать и проводить время с испанскими женщинами, которых он захватил в плен, нежели преследовать корабль. На следующий день пиратские барки отправились на поиски галеона, но эти поиски оказались бесполезными, поскольку на корабле уже узнали, что пираты выходили в море и захватили шлюп. На галеоне тотчас же подняли паруса. Когда пираты увидели, что корабль ушел, они напали на барки, груженные различными товарами, которые направлялись на острова Товаго и Тавагилья, и затем вернулись в Панаму. По возвращении они сообщили Моргану обо всем, что произошло. Пленных матросов допросили, и те ответили, что догадываются, куда отправился галеон, однако за это время его команда могла получить пополнение. Морган приказал собрать все суда, которые были в Панаме, снарядить их и догнать корабль; пираты вышли в море на четырех барках с командой в сто двадцать человек. Они пробыли в море целых восемь дней, но никого не встретили. Галеон улизнул быстро и бесследно. У пиратов не было больше никакой надежды догнать этот корабль, и они решили отправиться на острова Товаго и Тавагилья. Там они повстречали судно, шедшее из Пайты; оно было гружено шелком, сукном, сухарями и сахаром; на нем было примерно на двадцать тысяч пиастров чеканного серебра. С этим судном и сопровождавшей его баркой, на которую они погрузили добро и пленных, захваченных на островах Товаго и Тавагилья, пираты вернулись в Панаму».

Корсарами, оперировавшими в Южном море, командовал уже известный нам капитан Роберт Сирл — тот самый, который отличился набегами на остров Тобаго в 1665 году и на город Сан-Аугустин во Флориде в 1668 году. На острове Taвога, ища беглецов, Сирл и его команда обнаружили тайный склад перуанского вина. Моряки тут же устроили попойку, и к вечеру большинство из них были мертвецки пьяны. Именно поэтому они не заметили испанский галеон, прибывший со стороны моря и ставший на якорь. С борта галеона была спущена шлюпка с пустыми бочками, и испанцы отправились к берегу за водой. Совершенно случайно протрезвевшие пираты обнаружили команду лодки и захватили в плен семь человек. Испанцы были приведены к Сирлу, который стал угрожать им пытками. Пленные сказали, что их судно было 400-тонным галеоном «Сантиссима Тринидад», богато нагруженным королевским серебром и большим количеством золота, жемчуга, драгоценностей и других товаров, принадлежавших самым знатным и самым богатым купцам Панамы. На борту галеона также находились монахини из женского монастыря, которые везли с собой церковные украшения — золото, серебро и другие вещи большой ценности.

Это судно, как выяснилось, имело на вооружении лишь семь пушек и дюжину мушкетов, было плохо снабжено провиантом и водой и несло только часть парусов на грот-мачте. Вместо того чтобы бежать в Лиму, его капитан дон Франсиско де Перальта просто оставался в открытом море. Он, очевидно, намеревался вернуться к Панаме со всем своим драгоценным грузом и пассажирами после того, как пираты уйдут, ибо полагал, что у разбойников не было судов.

Сирл приказал своим людям захватить галеон, но они отказались повиноваться и выйти в море. Тем временем Перальта, встревоженный пропажей своих матросов и заподозривший, что пришвартованная поблизости барка принадлежит пиратам, снялся с якоря и ночью бежал в открытое море.

Морган не смог простить Сирлу то, что он упустил галеон с сокровищами, и в дальнейшем никогда больше не оказывал ему содействия.

Тем временем люди, отправленные в Сан-Лоренсо-де-Чагрес, вернулись в Панаму с хорошей новостью. По их словам, два судна, вышедшие на поиски добычи, встретились близ устья реки с испанским кораблем. Когда они начали преследовать его, капитан корабля, увидев над крепостью испанские флаги, опрометчиво решил войти в гавань. Там его и захватили. В трюмах призового судна обнаружили большое количество продовольствия, что привело сидевших на голодном пайке флибустьеров в совершенный восторг.

Узнав, что Сан-Лоренсо по-прежнему остается в руках его людей и гарнизон крепости в достаточной мере обеспечен продуктами питания, Морган решил не спешить с уходом из Панамы. «В то время как часть пиратов грабила на море, — продолжает свой рассказ Эксквемелин, — остальные грабили на суше: каждый день из города выходил отряд человек в двести, и когда эта партия возвращалась, ей на смену выходила новая; все они приносили большую добычу и приводили много пленников. Эти походы сопровождались невероятными жестокостями и всевозможными пытками; чего только не приходило в голову пиратам, когда они допытывались у всех без исключения пленников, где спрятано золото. Пиратам удалось отыскать где-то за городом одного старика. На бедняге было отличное платье и шелковые штаны, и на поясе у него висел ключ из чистого серебра. Пираты спросили у него, где тот сундук, от которого этот ключ. Он ответил, что у него нет никакого сундука и что вообще нет у него ничего, что можно было бы открыть этим ключом. Пираты не могли добиться от него никакого признания и избили так, что вывихнули обе руки, его глаза вылезли наружу, словно яйца. Поскольку он продолжал отпираться, его привязали за половой орган и стали снова бить; один из пиратов отрезал ему нос, другой ухо, третий подпалил кожу; вряд ли можно было обращаться с человеком более жестоко. В конце концов, когда он уже потерял дар речи и пиратам надоело его мучить, беднягу отдали на растерзание негру, который его пронзил копьем. Подобных жестокостей они натворили очень много. Пираты не давали пощады даже монахам, хотя и не рассчитывали получить с них деньги; они просто убивали всех подряд. Женщин тоже не щадили, кроме тех, с кем им хотелось позабавиться; разумеется, если те упирались, их заставляли. Пираты вытаскивали женщин из церкви, где они находились, чтобы якобы дать им возможность умыться, а потом делали, что хотели: их истязали, били, морили голодом, подвергали различным пыткам. Морган, как генерал, должен, казалось бы, дать пример достойного обращения с пленницами, однако он сам был не лучше других, и если привозили хорошенькую женщину, он сразу же творил с ней всяческие бесчинства. Весьма кстати поведать здесь читателю историю одной женщины, стойкость которой вошла в легенду.