Лев Гумилев - Конец и вновь начало

92

Пассионарный толчок, поднявший славянство и византийство, был в I в., а германо—французский — в IX в. Отсюда несходство в традициях и фазах этногенеза, что ускорило надлом суперэтнического поля.

Король Вацлав (Венцеслав) IV в 1409 г. издал Кутногорский декрет, по которому во всех важных университетских делах чехи имеют три голоса, а «тевтоны», т. е. иностранцы, — только один. Тогда немецкие профессора покинули Пражский университет, ректором коего стал Ян Гус (см.: Хрестоматия по истории Средних веков /Под ред. Н. П. Грацианского и С. Д. Сказкина. М., 1950. Т. II С. 134–139).

О национальном подъеме чехов существует огромная литература не только на русском, но еще больше на иностранных языках (как старая, так и новая), приводить ее здесь нецелесообразно.

Фаза надлома поведенческого стереотипа, именуемая эпохой Возрождения, характеризуется текстом Охранной грамоты императора Сигизмунда магистру Яну Гусу и последующим нарушением ее самим императором (см.: Бильбасов В. А. Чех Ян Гус из Гусинца. СПб., 1869. С. 11). И магистр, и император были людьми фазы надлома, но с разными доминантами. Поэтому мотивировки их поступков заслуживают внимания.

Сигизмунд, выслушав окончательный результат, побледнел и затрясся, как будто бы должен произнести приговор над самим собою: он знал, что от него зависели свобода и жизнь Гуса. Гробовое молчание воцарилось под сенью храма, когда отзвучала последняя речь, и Сигизмунда спросили: «Ваше величество, император! Каково будет ваше окончательное решение: за учение Гуса или против? Признаете ли вы его еретиком, заслуживающим, смерти?..»

Вопрошаемый взволнованным голосом ответил так; «Продолжаю утверждать, что Гус — еретик и по праву вполне заслуживает смерти сожжением, если не отречется…»

Тогда Гус мужественно спросил: «Ваше императорское величество, ужель вы можете так поступить в унижение своей короны и немецкой чести? Ужель сами уничтожаете свою Охранную грамоту, утвержденную вашей печатью и подписью, беря на свою голову преступление и вероломство? Не о моей жизни речь, но о вашем честном имени…»

«Я действительно обещал тебе, еретик, безопасный проезд, но только сюда, а это ты получил. Обратного же пути я не обещал… Твое требование неосновательно. Тебя осудил собор большинством голосов». Так ответил Сигизмунд.

Все были столь разгорячены, что ломали столы и бросали обломками их. Во время этого шума государь удалился. Мог бы удалиться и Гус, если бы захотел. Он, однако, возвратился в свою тюрьму. Когда в храме никого уже не было, противники Гуса схватили его. Они распорядились ударить в набат и сторожить городские ворота, чтобы он не мог убежать из города. Однако, войдя в тюрьму, они нашли Гуса стоящим на коленях и усердно молящимся. Стражи не заперли даже дверей тюрьмы и любовались благородством души Гуса» (Послание магистра Иоанна Гуса, сожженного римской курией в Констанце 6—го июля 1415—го года. М., 1903. С. 254–272, 282–284).

…В воскресенье 17 марта (1420 г.) по приказанию папского легата, находившегося в то время вместе с Сигизмундом, королем римским и венгерским, в городе Вратислава был объявлен на проповедях по храмам крестовый поход против богемцев, особенно против ревнителей причащения чашей, как против еретиков и врагов церкви римской» (Лаврентий из Бржезовой. Гуситская хроника. М., 1962. С. 50).

Трачевский А. Учебник русской истории. СПб., 1900. Ч. 1. С. 180.

Карл V (1500–1558) 6 мая 1521 г. издал в Вормсе эдикт о провозглашении Лютера еретиком, но не был поддержан князьями, рыцарством и городами. Лютер публично сжег папскую буллу с требованием отречения от своего учения и в письме к одному из своих друзей Спалатину объявил папу Льва Х антихристом (Хрестоматия. М., 1950. Т. III. С. 111–112). Надо отметить, что «формула отлучения от церкви», возникшая в XIII в. и постоянно употреблявшаяся в XVI–XVIII вв., содержит повод для такого обвинения: «Взываю к тебе, сатана, со всеми посланниками, да не примут они покоя, пока не доведут этого грешника до вечного стыда, пока не погубят его вода или веревка… Предписываю тебе, сатана, со всеми твоими посланниками, чтобы, как я гашу теперь эти светильники, так ты погасил свет его очей» (там же. С. 213). Трудно дать в руки врагов папства более веский аргумент о союзе папы с дьяволом.

См.: Джившегов А. Германия после Тридцатилетней войны: Книга для чтения по истории нового времени. М., 1911. Т. II. С. 307–346. При этом примечательно, что погибло 3/4 населения — 40 % городского и 60 % сельского (12–13 млн). В этой связи интересна депопуляция Чехии. В 1420 г. чехов было 3 млн, а в 1620 г. после битвы на Белой Горе — всего 800 тыс. человек (Трачевский А. Указ. соч. С. 180). Это показывает, что лозунги Реформации были не причиной, а индикатором смены знака или надлома, т. е. начала упрощения системы.

Проверим этот вывод на примере Галлии (см.: Уряанис Б. Ц. Рост населения в Европе. М., 1941. С. 33–43). В I в. до н. э. население этой страны насчитывало 6–7 млн человек, а во II в. н. э. после жестокого завоевания Цезарем, восстаний и гражданской войны против Нерона — 8 млн. человек. Вторжение германцев в IV–V вв., казалось бы, должно было повести к обезлюденью этой страны, но около 1000 г. при первых Капетингах население достигло 9 млн., в три раза превысив население Германии, где между Эльбой и Роной обитало 3 млн (в 1328 г.), но победу в Столетней войне одержала Англия, где находилось всего 3 млн (там же. С. 57). Население Франции после объединения ее Людовиком XI составляло всего 15 млн (там же. С. 43). Даже эти отрывочные данные позволяют сделать вывод, что характеристика фаз определяется естественным процессом этногенеза, а не культурными сдвигами и кризисом, хотя последние часто совпадают с ними.

Данте Алигьери. Божественная комедия. Ад /Пер. Лозинского. М.; Л., 1950.

М. Я. Сюзюмов в очерке «Трагедия иконоборчества» (История Византии. М., 1967. Т. 2. С. 54–56) показал мировоззренческие противоречия малоазиатов и греков. Иконоборцы считали почитание икон идолопоклонством, утверждая, что икона — материализация исконной реальности, отображение сверхчувственного мира; связь изображения с прототипом осуществляется не естеством, а благодаря божественной энергии. И они обвинили иконоборцев в манихейской тенденции — отрицании причастности материи к Божеству. Позднее, в конце фазы надлома, при императоре Феофиле, в Малой Азии появилось движение еще более крайнее, уже не христианское — павликианство. Павликиане считали всю материю творением сатаны, грабили монастыри и города, а пленных юношей и девушек продавали арабам. Так они боролись с материальным миром (там же. С. 77).

Этническая пестрота в Багдадском халифате повела к многочисленным беспорядкам, из коих наиболее опасными были восстания зинджей (869–883) и карматов (890–906). Для подавления мятежей халиф Мутасим (833–842) учредил гвардию гулямов — тюркских удальцов, которых покупали в степях Евразии и в Африке. Они служили в коннице. Тюрки предпочитали своих вождей халифам и, почувствовав свою силу, стали низвергать и убивать халифов. Запуганное население Багдада подчинялось тюркам, а все области отпали, за исключением Ирака и Западного Ирана. Политическое единство было утрачено навеки, но суперэтническая целостность — мусульманский мир — сохранилась.

Обобщенное описание индейцев см.: Стингл М. Индейцы без томагавков. М., 1971. Необходимую библиографию см. там же. См. также предисловие Ю. Аверкневой (с. 9—17) к русскому изданию этой книги.

Инка Гарсиласо де да Бега. История государства инков. Л., 1974.

Мигель Леон—Портилья. Философия нагуа. М., 1961. С. 144–146.

Кинжалов P., Белов А. Падение Теночтитлана. Л., 1956.

Парке Г. История Мексики. М., 1949. С. 136.

Аверкиева Ю. П. Индейцы Северной Америки. М., 1974. С. 336.

Завоевание Ирландии англичанами длилось с 1155 по 1487 г. с переменным успехом. В 1487 г. ирландцы поддержали восстание сторонников Белой розы и были разбиты Генрихом VII Тюдором (Вебер Г. Всеобщая история. М., 1894. Т. 8. С. 851). Дальнейшая борьба проходила в рамках единой государственной (но не этнической) системы, вплоть до возвращения Ирландией самостоятельности путем гражданской войны в 1919 г.

Гумилев Л. Н. Древние тюрки. С. 329–349.

Малов С. Е. Памятники древнетюркской письменности. М., Л., 1951. С. 38.