Дмитрий Малинин - Калуга

В XVI в. Калуга была не только военным пунктом. Герберштейн сообщает, что она вела торговлю красивой деревянной посудой с Москвой и Литвой. Есть также сведение, что в 1515 г. Тверской епископ послал патриарху Константинопольскому в подарок между прочим три става (поставца) калужских. Но, разумеется, как производство, так и торговля были слабы ввиду военных опасностей.

Большое значение и печальную известность приобретает Калуга в смутное время. Она была в это время сильным укрепленным пунктом. Со времени Годунова в ней был большой деревянный острог, внутри которого помещалось пять храмов — Покровский, Архангельский, Егорьевский за лавками, Богоявленский и Рождественский (Никитский?). Город делился на 6 сотен, и дворов в нем вместе со слободами было свыше 600.

Когда появился первый самозванец, калужане в числе других городов стали на его сторону. Естественно, что у них нашел себе в 1606 г. радушный прием и Болотников. С ним пришло и село в Калуге всяких людей огненного боя больше 10 тыс. человек. Жители обещали содержать его в течение года. Болотников еще укрепил Калугу, — обнес ее тыном и двойным рвом. Осаждать Болотникова в Калуге пришел кн. Ив. Ив. Шуйский. Он несколько раз ходил на приступ, но поделать ничего не мог. Шуйского сменили другие воеводы, которые пытались поджечь Калужский острог. С этой целью они рубили лес и делали деревянную гору, которую они хотели класть так, чтоб она становилась все ближе и ближе к острогу; затем воспользовавшись погодой, когда ветер будет дуть на Калугу, они рассчитывали зажечь весь древесный материал и таким образом спалить и острог. Но Болотников предупредил воевод; он сделал вылазку и сам сжег деревянную гору, когда она была еще далеко от острога. Неудачная осада, начатая 30 декабря 1606 г., тянулась всю зиму, несмотря на то, что среди осажденных был «голод великий», и они ели лошадей. Не помог делу и немец Фидлер, который взялся было «извести» Болотникова ядом за 1 тыс. руб. Пробравшись в острог, Фидлер сообщил ему о своем уговоре и остался у Болотникова. Осада была снята 2-го мая 1607 года, когда кн. Телятевский (сообщник Болотникова) разбил отряд, посланный против него осаждающими Калугу воеводами, а Болотников снова взорвал всю груду дров дровяного вала, который двигали против него воеводы. Эта неудача царских воевод, по словам Степенной книги, увеличила силы мятежников 15-ю тысячами перебежчиков, так что Болотников теперь свободно мог пройти к Туле. Уходя, он освободил колодников и оставил калужанам атамана Скотницкого, который также удачно отражал войска Шуйского, пытавшегося овладеть Калугой.

Скотницкому суждено было погибнуть в Оке, в которой его утопили по приказанию Лжедмитрия II, тоже находившегося в хороших отношениях с калужанами. Когда тушинский вор еще подвигался к Москве, Калуга признала его царем и дала ему присягу. И впредь она служила этому авантюристу верой и правдой, так что в глазах тушинцев она считалась самым надежным местом, куда они отправляли для береженья своих жен и детей. А так как Калуга была в прямом общении с казацким югом и обладала сильной крепостью, являясь, таким образом, очень выгодным стратегическим пунктом для вора, то естественно, что Лжедмитрий II решил засесть в Калуге, когда дела его под Москвой стали совсем плохи.

По словам Буссова, Тушинский вор бежал из своего лагеря в Тушине, переодевшись в крестьянское платье, на навозных санях в ночь 29 декабря 1609 г., вместе с шутом Кошелевым. Вероятно, 1 января он уже добрался до Калуги. Он остановился в подгородном Лаврентьевском монастыре и отправил в Калугу монахов с таким извещением: «поганый король неоднократно требовал от меня страны Северской, называя оную вместе с Смоленском своею собственностью, но как я не хотел исполнить сего требования, опасаясь, чтобы не укоренилась там вера поганая, то Сигизмунд замыслил погубить меня и уже успел, как я известился, склонить на свою сторону полководца моего Рожинского и всех поляков, в стане моем находящихся. — К вам, калужане, я обращаю слово: отвечайте, хотите ли быть мне верны? Если вы согласны служить мне, я приеду к вам и надеюся с помощью св. Николая, при усердии многих городов, мне присягнувших, отмстить не только Шуйскому, но и коварным полякам. В случае же крайности, готов умереть с вами за веру православную: не дадим только торжествовать ереси; не уступим королю ни двора, ни кола, а тем менее города или княжества!»

Эта речь очень полюбилась мятежным калужанам. Они явились в монастырь к самозванцу с хлебом-солью, проводили его с торжеством в город, дали ему дом Скотницкого и снабдили его всем нужным: одеждами, конями, винами, съестными припасами. Лжедмитрий окружил себя царскою пышностью, учредил для себя новый двор, и современники называли его калужским вором и цариком.

Когда местопребывание вора сделалось известным, к нему потянул из Тушина разный сброд с атаманом Митькой Беззубцевым во главе, а потом кн. Шаховской, так что самозванец снова был в состоянии предпринимать разные военные действия. Во все места, где только были его приверженцы, Лжедмитрий разослал повеления истреблять поляков при всяком удобном случае. Воззвание его не осталось пустым звуком, но пострадали только не поляки, а несколько сот немецких купцов, везших разные дорогие колониальные товары, которые все были пограблены и привезены в Калугу.

В середине января прискакала, переодетая в мужской костюм Марина. «Приезд „царицы“ произвел радость неизъяснимую»…

Вор продержался в Калуге около года и закончил свою бурную карьеру бесславной смертью 11 декабря 1610 г. Современники об этом событии рассказывают так. В числе сторонников Лжедмитрия был Касимовский хан, который после бегства вора из Тушина поехал под Смоленск, а сын его, очень дружный с самозванцем, бежал к нему в Калугу. Стосковавшийся отец, которому у короля очень понравилось, приехал в Калугу повидаться с сыном и, кстати, увезти его с собою. Но сын передал вору интимный разговор с отцом, и Лжедмитрий с двумя приятелями собственноручно тайно убил старика, а тело бросил в воду. Татарам же, которых при воре было немало, объявил, что старик Урмамет хотел его убить и куда‑то бежал и скрылся. Но друг убитого, крещеный татарин князь Петр Урусов (Ерусланов Бэра), догадался, в чем дело, и упрекнул самозванца в глаза этим убийством. (Бэр Буссов рассказывает несколько иначе). Урусова за это посадили в тюрьму, но так как он был человек нужный, то через некоторое время его выпустили. А 11 декабря он убил самозванца.

В этот день Лжедмитрий «выезжал гулять на поле на речке на Яченке (на охоту), и с ним ездили гулять русские люди да Юртовские татарове». «Как скоро Лжедимитрий отъехал от города около 1/4 в. кн. Петр, поравнявшись с ним, прострелил его насквозь; потом отрубил ему голову, промолвив при этом: „я научу тебя топить ханов и сажать в темницу князей, которые служили тебе верно, негодный обманщик“»! (Бэр). Шут же Кошелев и два боярина, не желая быть свидетелями сего печального зрелища, ударили по лошадям и не оглядываясь прискакали в Калугу. По другому источнику, прискакали и татары, и все «учали говорить всем людям вслух: вор де побежал, а иные говорили, что вора убил юртовский татарин. И на то смотря, зазвонили в сплошные колокола (набат); а дворяне и дети боярские и посадские и всякие люди, не поняв тому веры, ездили того воровского дела смотреть; а они, Черныш и Ян, ездили с ними же, и того вора видели они за речкою за Яченкою, на горе у креста лежит убит, голова отсечена прочь, да на правой руке сечен саблей». (А. Арх. К. т. II, № 317). Калужане взяли сии бренные останки и привезли их в крепость, здесь их обмыли и, приставив голову к трупу, положили на столе на показ всему народу. Рассказывают, что Марина пришла в большое отчаяние при вести о гибели второго супруга и с факелом в руках, кое‑как одетая, металась по острогу с воплями, призывая ко мщению. Смерть самозванца вызвала татарский погром. Уже казаки, убедившись в насильственной смерти вора, ринулись в слободу, где стояли «юртовские татарове», не успевшие заблаговременно уйти с другими, и убили многих лучших мурз, а дворы их разграбили. Вопли же Марины обострили злобу. Бэр рассказывает, что «несчастных татар гоняли из улицы в улицу, хуже, чем зайцев в поле, дубинами и саблями, пока их всех перебили» (до 200 человек). Через несколько дней[13]калужане похоронили своего царька с приличными обрядами «в Калужской дворцовой церкви» (Бэр), то есть в Троицком соборе, который находился в остроге. Марина скоро передалась Заруцкому. В Калуге же главным человеком сделался кн. Дмитрий Трубецкой.

Между тем, чрез две недели после смерти Лжедмитрия, под Калугой уже стоял Сапега и требовал сдачи. Калужане сделали вылазку, после которой Сапега узнал, что Калуга будет целовать крест Владиславу, почему 31 декабря отступил от Калуги. Действительно, калужане дали знать в Москву, боярской думе, что перешли на ее сторону. Из Москвы командировали было в Калугу кн. Ю. Н. Трубецкого привести калужских сидельцев к присяге королевичу, но он не поладил со своим двоюродным братом кн. Д. Т. Трубецким и от «него убежал к Москве убегом». А Дм. Трубецкой в непродолжительном времени склонился на увещания Ляпунова, командировавшего к нему для переговоров своего племянника, и в 1611 г. он действует вместе с Ляпуновым. Были с ним и «советники» из Калуги.