Юрий Дроздов - Юрий Андропов и Владимир Путин. На пути к возрождению

Гораздо объективнее и документированнее выглядят другие факты. За 15 лет его руководства органами госбезопасности произошло многократное увеличение численности их личного состава, резкое увеличение количества штаб-квартир, явок, спецгрупп, резидентур, особых отделов. В то же время, по свидетельству генерал-лейтенанта В. Кирпиченко, Андропов болезненно реагировал на любые затратные операции, стремился к экономии государственных средств, настаивал на строгом соблюдении законности при проведении операций КГБ и т. д.

«Компромат», собранный по линии КГБ, на многих высших партийно-государственных деятелей, особенно на руководителей среднеазиатских и кавказских республик, зачастую оседал «наверху» без принятия должных мер. Так, доподлинно известно, что КГБ располагал серьезными фактами в отношении коррумпированности семьи секретаря ЦК Компартии Узбекистана Ш. Рашидова,[56] однако не смог воспрепятствовать благополучной карьере сына Рашидова в том числе за рубежом.

Симпатии к Андропову настолько быстро стали массовыми в советском обществе, что известие о его смерти сопровождалось устойчивыми слухами о том, будто кремлевские врачи сознательно «отключили» его от аппарата «искусственная почка». Объективно говоря, Андропов был хронически болен. По существу, палата в Кунцевской больнице стала его второй квартирой или кабинетом — в течение последних 20 лет половину времени он проводил там. В Кунцеве он проходил многочисленные обследования, лечил почечную недостаточность, нефрит, гипертонию, сахарный диабет. Там же в последние годы его деятельности проводились рабочие совещания, заслушивались доклады, там он работал с документами.

Известно, что Андропов отличался принципиальностью в проведении своей политической и организационной линии, предъявлял весьма высокие требования к кадрам, в том числе — к разведчикам. Обосновывая такой стиль, он считал, что государственные интересы невозможно отстаивать без должной жесткости и требовательности.

Андропов не был человеком Брежнева, по складу своего характера и интеллекту сильно отличался от других секретарей ЦК, таких, как Б. Пономарев, Л. Ильичев,[57] П. Демичев, которые не пользовались даже формальным — минимальным уважением советской элиты. Поддерживал дружеские отношения с А. Громыко, Д. Устиновым, причем всегда предпочитал приехать к ним и к другим высшим руководителям партии и государства лично, а не ждать их визита. Благодаря Андропову было успешно преодолено многолетнее (со сталинских времен) недопонимание между руководством Министерства обороны и КГБ, в результате чего армия единодушно поддержала его избрание генсеком.

Незадолго до смерти Брежнева американская пресса опубликовала совершенно секретный документ — проект постановления Политбюро ЦК КПСС, а по сути — долгосрочный план государственной политики СССР. Его авторство приписывается Ю. В. Андропову, более того, указывается, что было отпечатано всего 4 экземпляра, но канал «утечки» остался неизвестным. Официальное опровержение ТАСС назвало эту публикацию «фальсификацией ЦРУ». В документе, якобы предполагалось: в области внешней политики — завершение войны в Афганистане полной и безусловной военной победой, уничтожение польской «Солидарности», во внутренней политике — подавление диссидентского движения, религиозных сект и духовных общин, прекращение всех форм эмиграции, уничтожение «подпольной экономики и других проявлений антисоветских и капиталистических настроений». Для этого предусматривалось проведение серии показательных процессов со смертными приговорами и их публичным исполнением. Планировалось-де также увеличить срок службы в армии и военно-морском флоте. Однако, став генсеком, Андропов мог бы, в случае, если этот план действительно рассматривался, приступить к его реализации на практике, и его конкретные действия стали бы гораздо более убедительным доказательством подлинности документа. За 15 месяцев вектор преобразований проявился бы вполне отчетливо. Но никаких публичных расстрелов «теневиков» и коррупционеров в стране во время его правления не происходило…

Вскоре после прихода в здание на Лубянке, Юрий Владимирович был посвящен во множество сверхсекретных документов, большинство из которых сохраняют такой гриф и поныне. Для того, чтобы лучше представить себе, какой была его собственная программа и, какими ориентирами он руководствовался, перестраивая деятельность спецслужб в целях лучшего соответствия вызовам эпохи и внешнего мира, процитируем один из них, недавно рассекреченный:

«В разведке никогда не строить работу таким образом, чтобы направлять атаку в лоб. Разведка должна действовать обходом. Иначе будут провалы, и тяжелые провалы. Идти в лоб — это близорукая тактика.

Никогда не вербовать иностранца таким образом, чтобы были ущемлены его патриотические чувства. Не надо вербовать иностранца против своего отечества. Если агент будет завербован с ущемлением патриотических чувств — это будет ненадежный агент.

Полностью изжить трафарет из разведки. Все время менять тактику, методы. Все время приспосабливаться к мировой обстановке. Использовать мировую обстановку. Вести атаку маневренную, разумную. Использовать то, что бог нам предоставляет.

Самое главное, чтобы в разведке научились признавать свои ошибки. Человек сначала признает свои провалы и ошибки, а уже потом исправляется.

Брать там, где слабо, где плохо охраняется.

Исправлять разведку надо прежде всего с изжития лобовой атаки.

Главный наш враг — Америка. Но основной упор надо делать не собственно на Америку. Нелегальные резидентуры надо создать прежде всего в приграничных государствах. Первая база, где нужно иметь своих людей — Западная Германия.

Нельзя быть наивным в политике, но особенно нельзя быть наивным в разведке.

Агенту нельзя давать такие поручения, к которым он не подготовлен, которые его дезорганизуют морально. В разведке иметь агентов с большим культурным кругозором — профессоров (во времена подполья послали человека во Францию, чтобы разобраться с положением дел в меньшевистских организациях, и он один сделал больше, чем десяток других).

Разведка — святое, идеальное для нас дело.

Надо приобретать авторитет. В разведке должно быть несколько сот человек-друзей (это больше, чем агенты), готовых выполнить любое наше задание. Коммунистов, косо смотрящих на разведку, на работу ЧК, боящихся запачкаться, надо бросать головой в колодец.

Агентов иметь не замухрышек, а друзей — высший класс разведки. Филерская служба, по-моему, должна быть разбита по различным управлениям.

— Да-а, ничего не скажешь, соображения толковые! — прочитав документ, сказал Андропов.

По свидетельству многих руководителей разведки, в своей личной практике руководителя спецслужб Андропов, в дополнение к сталинским тезисам, опирался и на памятку Ф. Э. Дзержинского, которую и по сей день можно увидеть на стенах кабинетов ФСБ:

«Начинай с себя, с требований к себе, с культуры собственной работы. Будь компетентен, принципиален, способен правдиво и честно объяснить свои неудачи, а также до конца отстаивать свои предложения. Не допускай всезнайства. Оно чуждо, как комчванство. Умей учиться у подчиненных. Учись и ищи. В рамках своих прав и обязанностей решай, делай и отвечай, не тратя ни одной лишней минуты, не допуская лишних инстанций. Имей свою схему калькуляции и оценки собственной неорганизованности на рабочем участке, бесхозяйственности, расточительности и т. д. для того, чтобы по этой схеме давать анализ критики, а не восхваления. Не допускай бахвальства при оценке результатов своей работы, критически относись к положению на своем участке».

Производными от таких «постулатов» стали личные андроповские правила: полное доверие резидентам, личная ответственность каждого за порученный участок, строгий спрос за ошибки, щедрое вознаграждение каждой серьезной удачи (сотни разведчиков получили за годы работы под руководством Андропова ордена, 28 человек стали Героями Советского Союза).

Очевидцы и сослуживцы единодушно признают, что за время деятельности Андропова в качестве председателя КГБ значительно вырос уровень профессионализма и подготовки разведчиков и контрразведчиков. В рядах чекистов практически не было коррупции, злоупотреблений властью, финансовых нарушений. Именно это публично признал академик А. Сахаров, которого трудно заподозрить в личных симпатиях к КГБ, — и он был объективен.