Лин фон Паль - Аненербе. Оккультный демарш СС

Так что вопрос о расовой чистоте был основным идеологическим вопросом рейха.

Но откуда же, откуда в просвещённом двадцатом столетии выползли на свет такие средневековые понятия?

Теория крови и земли — это плод сразу нескольких учёных, так сказать, творение коллективного разума. Причём наибольшую роль тут сыграли Ганс Гюнтер и Вальтер Дарре.

Гюнтер занимался филологией и был ближайшим наследником идей Ланца фон Либенфельса и Листа. Он с воодушевлением изучал древние эпосы разных народов и находил там черты родного немецкого народа, то бишь нордической расы. Читая индийские «Ригведу» и «Махабхарату», он с удивлением отмечал, что «бог Индра имеет такие же черты крестьянина-воина, какими германские саги наделяют бога Тора», а «в живописи раджпутов в XVIII веке бог Шива изображался со светлой кожей и золотистыми волосами, а его смертная возлюбленная Парвати — с тёмной кожей и чёрными волосами». И вообще «впервые арии упоминаются в надписях в Богазкее в Малой Азии (около 1400 г. до н. э.) как «хари» («светловолосые») — позже это слово стало эпитетом богов и героев. Высший бог Индра изображался с рыжей бородой, как германский Тор, и именовался «хари-кеша» (светловолосый) или просто «хари». Это название — ценное свидетельство для расологии, оно явно подчёркивало расовое отличие ариев от темноволосого населения Малой Азии. Но оно не удивит тех, кто убеждён, что каждый индоевропейский народ имеет нордическое ядро».

Пока всё понятно. Не он первый, не он последний, кто пытался читать тексты в поисках истины. По Гюнтеру, светловолосые и более белые кожей арии вошли в населённую темнокожими туземцами Индию и навсегда в сознании образовавшегося в результате смешения народа оставили о себе память как о богах. Те, кто с увлечением смотрел фильмы Дэнникена или читал уфологическую литературу, знают, что подобное божеское место там отведено инопланетянам. Ведь, по сути, мы до сих пор не знаем, кем были эти светловолосые и белокожие «хари». Вполне вероятно, что и теми самыми ариями. Умилительная, однако, деталь: идентичность ариев и индийских богов не вызывала у Гюнтера сомнений потому, что «Ригведа» описывает ариев эпохи завоевания как жизнерадостных воинов, охочих до пьянки, наподобие древних германцев.

С собой с прародины (в отличие от других исследователей Гюнтер помещал её в Юго-Восточной Европе) эти любители выпить принесли свой священный солярный знак — свастику. Гюнтер считал, что у других народов, не-индоевропейских, подобного знака не было. Следовательно, свастика — знак веры, знак, принадлежащий только потомкам ариев-богов.

Ариям, поселившимся в непривычной для них земле по соседству с отсталыми племенами, приходилось жёстко регламентировать свою жизнь. И, они всеми способами стремились сохранить свою благородную кровь. Поэтому-то и появились в Индии касты.

«Кастовое законодательство было попыткой пришельцев сохранить свой тип. Первоначально не было каст, а было лишь два расовых слоя. Сначала высший слой разделился на три слоя, а четвёртое составляли не-арии, шудры. Это разделение возникло к концу II тысячелетия до н. э.

Касты появились лишь спустя 300–400 лет. Они не выросли из сословий, а были с самого начала объявлены элементами божественного порядка. Слово «варна» обозначает «цвет». Сначала было лишь два цвета — арийский и неарийский. В эпоху брахманов их число увеличилось, что отражало разные степени расового смешения.

Кастовое законодательство было попыткой предотвратить это смешение.

Индийские арии, как и все индоевропейцы, проявляли заботу о здоровой наследственности, т. е. евгеника была у них в чести. «Законы Ману», записанные в первые века нашей эры, содержат гораздо более древние, частично неверно понятые предписания на этот счёт… Они советуют не заключать браки с представительницами семей, в которых нет мужских потомков, с мужчинами с очень волосатым телом (признак переднеазиатской расы), а также с лицами, склонными к различным болезням. Слабоумные не имели права вступать в брак. Дети от связи ария с женщиной-шудрой записывались в касту шудр».

Вот, значит, когда началась пропаганда и практика евгеники, а арии были первыми её апологетами.

«В индийской «Книге Законов Ману» сохранилось представление о порядке зачатий: «Царство, в котором происходят беспорядочные зачатия, быстро гибнет вместе со своими обитателями». Отсюда индо-германское освящение половой жизни, почитание хозяйки дома как хранительницы расового наследия; отсюда культ божественных предков. Поэтому индогерманская религиозность выражалась в человеческом отборе, в тщательном выборе супружеских пар, в «эвгенейе», в стремлении родов к получению здорового потомства».

Если бы Гюнтер ограничился древними изысканиями, всё бы ничего. Однако он перенёс эти изыскания на современный ему немецкий народ. И вывод, который он сделал (задолго до прихода к власти национал-социалистов), был простой: пора вернуть в общество искусственный отбор и попробовать улучшить «кровь» нордической расы. «Государственные средства, расходуемые на обучение малоодарённых и слабоумных, — писал он, — будут снижать уровень образования народа, зависящий от наследственных задатков и их увеличения или уменьшения, до тех пор, пока законом не будут предусмотрены меры по стерилизации слабоумных. Уменьшение их плодовитости позволит высвободить большие средства, которые сегодня расходуются с целью снижения уровня образования, например, для субсидий на детей малоимущим семьям с хорошей наследственностью, т. е. семьям, которые, несмотря на свою хорошую наследственность, оказались в нужде.

Пока различные виды социальной помощи не будут связаны со стерилизацией по закону наследственно неполноценных лиц, до тех пор любая социальная помощь будет только множить зло, которое она якобы должна предотвращать. Улучшение среды, как бы много оно ни давало отдельной личности, без одновременной стерилизации по закону наследственно неполноценных лиц будет способствовать размножению родов, которые, в конечном счёте, станут таким грузом для государства, что оно падёт под их тяжестью».

Что ж, Закон 1933 года учёл эти его пожелания. Эти «неполноценные» лица подлежали по нему стерилизации или уничтожению. А другие его пожелания, о запрещении браков с людьми нечистой крови или имеющими болезни и дефекты, в урезанном объёме вошли в Закон о браке и помолвке.

«При выборе супружеской пары, — рекомендовал Гюнтер, — следует избегать не только людей, о наследственной неполноценности которых говорит уже их внешность, но в определённых случаях также их братьев и сестёр, которые внешне кажутся здоровыми. Это, например, братья и сёстры слабоумных, братья, сёстры и дети эпилептиков, шизофреников и лиц, страдающих маниакально-депрессивным психозом. Избегать нужно также психопатов всех типов, истериков, кретинов, слепых и глухих от рождения (но не тех, кто стал слепым или глухим из-за заразной болезни или несчастного случая). Внешне здоровые братья, сёстры и дети наследственно неполноценных людей могут вступать лишь в такие браки, которые будут бездетными. Какие наследственные болезни исключают брак, зависит от требований к будущему потомству.

Желателен обмен свидетельствами не только о здоровье обручённых, но и о наследственных качествах их семей. Было бы большим прогрессом, если бы до государственного постановления о таком обмене в уважающих себя и заботящихся о своём потомстве семьях распространился такой обычай. Попноу даже считает, что обычай был бы лучше, чем закон».

До обычая, слава Богу, дело не дошло.

Впрочем, столько давший нацизму учёный неожиданно оказался не у дел. Сначала карьера Гюнтера стремительно шла вверх, его идея «нордизации» Германии имела огромный успех, но… Гюнтер сделал две непростительные ошибки: сначала оценил качества русского народа, с которым немцам предстояло сражаться по своей расовой шкале, и получилось, что качества эти не менее хороши, чем у нордических немцев (русских Гюнтер тоже относил к ариям), а потом он имел несчастье написать книжку с непритязательным названием «Внебрачные дети с точки зрения науки о наследственности». В ней он пригвоздил внебрачных детей с точки зрения расового анализа, сообщив, что им вообще было лучше не рождаться. Поскольку многие члены НСДАП были как раз этими самыми внебрачными детьми, то книга идеолога расологии Третьего рейха так и не увидела свет ни в 1943, ни в 1944 году — вообще никогда. С этих пор Третий рейх и Ганс Гюнтер разошлись, как в море корабли.

Другим известным идеологом расологии являлся Вальтер Дарре. Именно его труды вызвали бурные эмоции у юного Гиммлера. Именно книжки Дарре он штудировал, осознавая, какую беду несёт в себе еврейская кровь. Дарре был сильно увлечён древней историей. В 1933 году вместе с другим учёным профессором Германом Виртом он устроил большую показательную выставку «Немецкое наследие предков», причём практически все финансовые вопросы по организации выставки Дарре взял на себя. Выставка получилась грандиозной. Монументальной. Внушительной. Увлекавшийся древними корнями ариев Гиммлер не преминул её посетить. С увлажненным взглядом он переходил от экспоната к экспонату, а когда осмотрел всю экспозицию, то обратился к Вирту с предложением возглавить «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков». Вирт, который больше всего на свете мечтал найти прародину древних ариев и прикоснуться руками к бесценному наследию, конечно же, согласился. Вот так, на выставке, где под стёклами на витринах были представлены образцы древне-германского искусства и материальной культуры, и родился институт, вошедший в историю под именем «Аненербе» («Наследие предков»), которому выпала странная судьба — быть то ли символом немецкого возрождения, то ли диагнозом мракобесия и чертовщины.