Ален Демурже - Рыцари Христа. Военно-монашеские ордены в средние века, XI-XVI вв.

Рассказ, который я предложил на основе данных, собранных и проанализированных А. Белтьенсом, Ж. —П. де Женном и А. Латтреллом, уже цитированными, а также Ф. Томмази[61], отчасти основан на гипотезах. Они могут выглядеть слишком соблазнительными, но не исключают ни одного источника и не противоречат ни одному. Если их принять, можно заключить, что для помощи паломникам и Святой земле сформировалось три монашеских ордена, каждый из которых специализировался на собственной функции: каноники — на литургической, госпитальеры — на милосердии, тамплиеры — на военной. Орден Госпиталя был признан в 1113 г., каноники — в 1114 г. Орден Храма был основан в 1120 г., но признан только в 1129 г. В самом деле, вопрос с ним был намного сложней, потому что речь шла об ордене воинствующих монахов. Для того времени это было совершенно новым.

Вильгельм Тирский дает нам два ориентира, чтобы датировать начало деятельности тамплиеров. Он пишет, что «в течение девятого года (существования ордена Храма) и во время собора, происходившего во Франции, в Труа… для них ввели устав…» Преамбула к уставу ордена добавляет к этому другой ориентир:

Молитвами магистра Гуго де Пейена, при каковом милостью Святого Духа зародилось означенное рыцарство, в Труа собрались (клирики) из разных провинций по ту сторону гор [Альп], на праздник монсеньора святого Илария, в год от Воплощения 1128-й, девятый год от появления упомянутого рыцарства[62].

Рудольф Хиштанд убедительно показал, что собор в Труа открылся 13 января 1129 г. — а не 1128 г., потому что в Шампани тогда использовали стиль Благовещения, при котором год начинался 25 марта, — и отнес основание ордена Храма на 1120 г. (за девять лет до того), точнее, на период между 14 января и 14 сентября 1120 г.[63] Инициативу Гуго де Пейена, которая была выдвинута на следующий год после страшного поражения на Ager sanguinis [Кровавом поле (лат.)] 28 июня 1119 г. в княжестве Антиохии, поддержал король Балдуин II, выделивший тогда рыцарям здание в своем дворце, расположенном в мечети аль-Акса, которая была построена на фундаменте бывшего храма Соломона. Новый орден принял его название.

Начало было трудным. Вильгельм Тирский пишет, что через девять лет тамплиеров все еще было только девять; этого не может быть, ведь орден уже привлек столь влиятельных особ, как Фульк, граф Анжуйский, или Гуго, граф Шампанский. Другой источник, хроника Михаила Сирийского, утверждает, что их было уже больше[64]. Правда, без признания со стороны церкви орден мог только прозябать: в отличие от ордена Госпиталя, процветавшего в то время, орден Храма даров не получал.

Ситуацию изменила поездка Гуго де Пейена и пяти его собратьев по Европе в 1127–1129 гг. Он добился от собора в Труа принятия устава для своего ордена. Святой Бернард, в то время высший церковный авторитет, сыгравший в Труа активную роль, через недолгое время написал трактат — или скорее проповедь — «De laude novae militiae» («Похвала святому воинству»), чтобы прославить миссию нового ордена. Турне по Франции и Англии, которое Гуго совершил до и после собора, было плодотворным в двух смыслах: с одной стороны, на Западе началось чрезвычайно активное движение по принесению благочестивых даров ордену Храма, с другой, если верить Вильгельму Тирскому, «в Иерусалим вернулся Гуго де Пейен, первый магистр рыцарства Храма, и несколько других монахов. <…> За ними следовала большая толпа знати, каковая прибыла в королевство, поверив их словам»[65]. В конце 1129 г. тамплиеры впервые приняли участие в бою под Дамаском.

1120–1129. Девять лет; девять лет, чтобы добиться признания; девять лет, чтобы приучить монашеский орден к выполнению военной функции. Рыцарское общество было готово понять эту новацию, но многие клирики проявили настороженность и даже враждебность. Колебался и сам святой Бернард. Именно на это сдержанное и критическое отношение сделали упор историки антропологической школы, доказывая свою гипотезу о том, что понятие священной войны было позаимствовано у ислама и, следовательно, на создание военно-монашеских орденов оказал влияние исламский институт — рибат. Это сложная проблема, которую во всех подробностях я решил рассмотреть в заключении к настоящей книге. Ведь был «образец» или нет, но такой военно-монашеский орден, каким его узнал христианский Запад, некоторым образом концепция ордена, родился в Труа. То есть орден Храма был первым военно-монашеским орденом, и существование другого ордена такого типа до 13 января 1129 г. немыслимо. Доводы в пользу того, что орден Госпиталя превратился в военный ранее этой даты, малоубедительны. Указывают, что в 1126 г. в ордене был коннетабль; это значит, что орден имел лошадей и конюшни, а не то, что он был военным[66]. Булла Иннокентия II за 1131 г., на которую ссылаются, — фальшивка, сделанная в 1180-х гг. по образцу буллы «Milites Templi» (подлинной), которую тот же папа адресовал тамплиерам.

Факт, что госпитальерам очень рано доверили охрану замков, — аргумент более серьезный, но не столь показательный, как можно подумать. В 1136 г. король Иерусалима Фульк (тот самый граф Анжуйский, который прибыл в Палестину в 1129 г. вместе с Гуго де Пейеном) поставил под охрану госпитальеров замок Бетгибелин, построенный для блокады Аскалона, который все еще удерживали египтяне. Немного позже, в 1142 г., граф Триполитанский передал госпитальерам замок Крак, еще скромный. Стал ли тем самым орден Госпиталя военным? Ничто не доказывает, что охрана этих замков была вверена братьям-госпитальерам: действительно, орден мог обратиться к вооруженным наемникам. Ни один замок, ни в Святой земле, ни в других местах, не выполнял только военную функцию: он был резиденцией власти, распространявшейся на жителей какой-то территории, которую следовало колонизовать, контролировать, эксплуатировать[67]. Как церковный сеньор, орден Госпиталя вполне мог использовать рыцарей. Вильгельм Тирский пишет о некоем Рено по прозвищу Епископ, «примикирии (primicier) рыцарства Святого Георгия, рыцаре храбром и известном своими подвигами»[68]. Однако разве существовал военный орден святого Георгия? Примикирий был командиром воинского отряда, и речь идет просто-напросто о контингенте, который епископ Святого Георгия в Лидде направил в королевскую армию в порядке феодальной помощи[69]. Так что король мог обратиться к ордену Госпиталя, равно как и к каноникам Гроба Господня или епископам Лидды, с просьбой принять участие в защите или заселении королевства; не забудем, что Госпиталь как милосердное учреждение существовал издавна. В Испании, в королевстве Арагон, Госпиталь до 1149 г. не воспринимали как военный орден, в отличие от ордена Храма, с тридцатых годов участвовавшего в сражениях Реконкисты и охране пограничных замков[70]. Впрочем, в Иерусалимском королевстве орден Храма привлекли к участию в блокаде Аскалона только в 1149 г., когда ему доверили охрану Газы; и даже на дороге из Яффы в Иерусалим, где в основном он и осуществлял свою функцию защиты паломников, похоже, башни и замки Казаль-де-Плен, Торон-де-Шевалье и Шатель-Арнуль оказались у него во владении не раньше второй половины XII в.[71] Зато контроль над пограничной маркой на севере княжества Антиохии ордену Храма доверили с 1135–1140 гг. Как бы то ни было, обладание замками мне не кажется критерием милитаризации.

В «официальных» текстах милитаризация ордена Госпиталя обнаруживается лишь позже — упоминания о рыцарях и сержантах в этом ордене можно найти только в статутах Роже де Мулена за 1182.г. Военные структуры ордена впервые описаны в Маргатских статутах за 1203–1206 гг. Однако ничуть не исключено, что существовали и более ранние тексты, позже утраченные. Папа Александр III дважды — в 1168–1170 и 11 Zell 80 гг. — убеждал госпитальеров чтить свою первую миссию (заботы о паломниках) и просил не принимать участий в военных действиях, кроме случаев, когда король Иерусалима призывает их для обороны королевства[72]. Магистр Жильбер д’Ассайи широко использовал госпитальеров в египетских походах короля Амори I с 1164 по 1169 г. То есть нет никаких сомнений, что к тому моменту Госпиталь стал военным орденом. Что касается выяснения, с каких пор, — эта задача кажется мне довольно безнадежной. Историки разделились на тех, кто датирует эту милитаризацию поздним временем (около 1160 г.), и тех, кто относит ее к более раннему периоду (около 1136 г. и даже раньше). Бесспорно одно: она могла произойти только после 1129 г. После образования ордена Храма.

Проказа была болезнью, очень распространенной в средние века — как на Западе, так и на Востоке. Обычно больных изолировали, но не всегда: король Иерусалима Балдуин IV (1174–1184) мог царствовать, несмотря на болезнь. В Иерусалиме прокаженные лечились в доме, расположенном за стенами города, близ ворот святого Стефана; этот дом находился под покровительством святого Лазаря, как и большинство западных лепрозориев. Он принимал всех больных независимо от социального положения, но прежде всего знатных[73]. В самом деле, рыцари, пораженные проказой, должны были направляться туда и там лечиться, и эта практика распространялась на представителей военно-монашеских орденов. Но никакого принуждения не было, как доказывают две поздние (потому что датируются 1260-ми гг.) статьи retrais из устава ордена Храма, советующих прокаженным братьям отправляться к святому Лазарю, но не обязывающих их к этому: «Когда с братом случится так, что волей Господа нашего он станет прокаженным и сие будет доказано, благоразумные обитатели дома должны предупредить его и молить уволиться из дома и направиться к Святому Лазарю, дабы надеть облачение братьев Святого Лазаря». Желательно, чтобы больной проявил инициативу сам, но если он не хочет покидать орден. Храма, он вправе остаться, однако тогда он будет жить отдельно от остальных[74].